Михаил Лысенко - Гробовщик

Сначала мы сходили за «Батарейкой». Как и в прошлые разы, Комар оставил на пути свои отметки, поэтому двигались мы без задержек, уверенно обходя аномалии. Артефакт оказался на том самом месте, где его оставил вчера мой напарник. Только была нынче «Батарейка» не чёрного, а ярко-голубого, с металлическим отливом, цвета. С помощью щупа Комар выкатил заряженный артефакт из опасной зоны и, посматривая по сторонам, быстро положил его ко мне в рюкзак.

– Теперь бы ещё спокойно свалить отсюда, – сказал он без особой надежды в голосе, и мы быстрым шагом вернулись в деревню. Однако уйти по-тихому не получилось. На выходе, у одного из последних домов, на лавочке нас ждали два мужика. Один широкоплечий, со свежим багровым шрамом от левого виска до подбородка, с пижонской банданой на голове, в потертой кожанке и камуфляжных штанах. Другой чуть пониже, с тоненькими усиками под длинным носом и глазами на выкате ёжился, будто от холода, укрывшись с головой под капюшоном старенькой ветровки.

– Я – Комар, со мной Немой. Мы с запада, – отозвался Комар, замедляя шаг. – А вы кто будете и каким ветром вас сюда занесло?

– Я – Кроха, со мной Дик Брага. Мы с юга, – крикнул нам маленький, подняв пустые руки над головой. – Меняться будем?

– Я не расслышал, – сказал Комар и положил мне руку на плечо, останавливая. – Что вам на нашей поляне нужно? Своей мало?

– А ты чё дерзкий такой? – вспылил бугай.

– Тихо, Брага, человек по праву спрашивает, – придержал его Кроха и уже Комару. – У нас вот какое дело: позавчера заснули в Новосёлках, а проснулись вчера здесь. Как попали сюда – хрен его знает, никто ничего не помнит. Может ты в курсе, что это за чудо с нами приключилось?

Комар, сдвинув на лоб каску, почесал затылок. Я удивился. Не то, чтобы мужики мне были симпатичны. Но опасности я от них не чувствовал. Однако, увидев оговоренный сигнал, повернулся к чужакам немного боком. Чтобы при случае незаметно достать пистолет из кармана.

– Ты в котором поиске? – между тем спросил Комар у Крохи. – Я имею в виду старшим тройки.

– Во втором, – покраснел тот.

– А всего?

– Этот поиск – пятый.

– И у вас большие потери, – понимающе кивнул Комар. – Тогда ты, конечно, не в курсе. Есть такая очень редкая аномалия, «Лешак» называется. Вы в неё и угодили. Повезло еще, что в деревне выкинуло. Могло и на дне озера – потонули бы, пока в себя приходили. Знавал я одного бродягу, так он рассказывал, что его тройку вот так, как вас, к самой АЭС занесло.

Комар посмотрел на часы, потряс рукой и снова посмотрел.

– Часы совсем сдурели, – пожаловался он. – Сколько на твоих?

– Половина двенадцатого, – сказал Кроха, глянув на циферблат.

– А дата? Какое сегодня? – продолжил Комар, подводя свои часы.

– Седьмое апреля, – сказал старший чужаков.

– Седьмое, – протянул Комар. – А я думал, уже восьмое.

Я похолодел. Седьмое число было неделю назад.

Врёт – понял я. И про часы, и про аномалию.

– И чего, всё нормально с ними было? – спросил Кроха. – С теми, что под АЭС забросило.

– Пока живы были, вроде бы нормально, – пожал плечами Комар. – Да только обратно в лагерь из той тройки только один вернулся. И тот полуживой. Вас двое было?

– Трое, – ответил Кроха и тут же получил тычок в спину от громилы Дика. – Да, ладно, – отмахнулся он. – Третьим у нас Санёк Летун.

В этот момент калитка рядом со скамейкой со скрипом распахнулась, и на улицу вышел высокий худой парень с лётчицким шлемом на голове и рюкзаком за плечами. Чужаки обернулись на звук, а мы с Комаром, не сговариваясь, выхватили оружие.

Я выбрал мишенью здоровяка, а мой напарник – Кроху. Лишь секундой позже наши противники обнажили свои пистолеты. И пошла потеха. Всё, что я знал из теории, это что при таком боестолкновении нельзя спешить. И нельзя стоять. Вот я и двинулся приставными шагами вправо. Шаг – выстрел, шаг – выстрел… Здоровяк трижды выстрелил в ответ, одна из пуль опасно свистнула у моего уха, и упал. Вскрикнув, рухнул Кроха. Что касается третьего пришельца, то при первых выстрелах он шмыгнул назад и исчез за калиткой.

Мы высадили от щедрот по обойме и перезарядили пистолеты. Оба соперника лежали на земле без движения. Комар сгорбился, прижимая руку к боку, и коротко бросил хриплым голосом:

– Третий не должен уйти.

Я одним движением скинул рюкзак и бросился в погоню. Через калитку, в обход дома-развалюхи и там увидел, как по голой, без листочка травы, земле, бывшей когда-то чьим-то огородом, бежит тот, кого Кроха назвал Летуном. Оглянувшись, он прибавил ходу, но не надолго. Ему явно мешал бежать тяжелый рюкзак за плечами. Я же бежал по отчетливому следу, быстро настигая беглеца. Тот обернулся раз, другой и вдруг скинул с плеч мешавшую ему ношу. Рюкзак гулко шлепнулся о землю, а начавшее было сокращаться расстояние между нами, стало опять расти. Я уж было подумал остановится и попробовать достать его из пистолета, но Зона решила по своему. Парень вдруг завопил, из-под его ног полетели в стороны какие-то брызги. Беглец пробежал по инерции ещё пару метров, колени его подогнулись, и он упал, не переставая голосить. Я медленно подходил к нему, а он катался по земле, обхватив колени, и крик его перешёл в дикий визг. Сделав очередной шаг, я увидел на земле большую мутную лужу, над которой вился лёгкий дымок. Я остановился и перевёл взгляд на парня. Тот часто дышал, лицо его было перекошено, глаза вылезали из орбит. Штанины снизу пропитались бордовой кровью и какой-то черной пузырящейся дрянью, которая тягучими каплями капала на землю. Стопы парня отсутствовали, как отрезало. То, что осталось от его берцев медленно сползло с ног и шлёпнулось на землю.

– Добей, – простонал он, глядя на меня с невыразимой мукой. – Добей, будь человеком.

Я медленно навёл на него пистолет и выстрелил. Голова парня дернулась, тело его обмякло.

Похоже, попал, бедолага, в «Колючую лужу». Жора эту аномалию ещё «Ведьминым студнем» назвал. Я вспомнил, как Речица с придыханием в голосе говорил: «Не дай Бог прозеваешь, вляпаешься. Сам смерть звать станешь. И не факт, что сразу придёт».

Я взвесил на руке чужой рюкзак – тяжёлый! – и пошел обратно по своим следам.

На улице рядом с лавочкой лежали тела чужаков, а чуть поодаль, прислонившись к забору, сидел Комар. Весь правый бок его гимнастёрки пропитался кровью, он хрипло и часто дышал.

Увидев меня, он уставился на рюкзак у меня в руках.

– Глянь, чего там, – попросил он.

Я придвинул к нему свою добычу. Поискал глазами наш рюкзак, достал из него пару рулонов бинта. Глядя на это, Комар деланно равнодушно улыбнулся и сказал:

– Отбегался я, похоже. Так что придется тебе, Немой, меня на себе в Лагерь волочь…

Я зубами порвал бумажные упаковки и, как смог, попытался его перевязать. Комар сначала пытался помогать, вскрикивая от боли, но быстро выбился из сил, и лишь облегчённо выдохнул, когда я завязал концы бинта у него на груди.