Ярослав Гжендович - В сердце тьмы

Он спрятал меч, качнулся, удержался за клетку. Потом присел на корточки у лежавшего вниз лицом мужчины. Тот был неподвижен, только вокруг головы на снегу росло большое темное пятно. Вуко содрал с него куртку, ощупал пояс, нашел кольцо со странным ключом в виде трубки и продемонстрировал его девушке. С усилием поднялся, обошел труп с другой стороны и, постанывая, стянул с него меховые сапоги. Уселся в снег и натянул их, сделав перерыв между одним и вторым. Сапоги оказались маловаты, потому он не завязывал тесьму, стягивающую их в щиколотке.

Драккайнен открыл клетку, развернул девушку и перерезал ремни, привязывавшие ее руки к жерди. Руки бессильно упали, от боли девушка свернулась в клубок, но не издала ни звука, лишь закусила губу, а по ее щекам покатились слезы.

Он вытянул ее из клетки и усадил на землю, чуть не упав на нее, и молча принялся растирать ей плечи. Она не отозвалась ни словом. Потом девушка попыталась поднять руку и тихо охнула. Драккайнен ощупал ее плечо, потом взялся за руку повыше локтя и чуть прикоснулся пальцем к губам. Она кивнула, притянула второй рукой полу его плаща и закусила ее. Он потянул плечо девушки, оно хрустнуло, крик утонул в толстой шерстяной ткани.

Потом Вуко поднялся, ухватил толстяка под мышки и усадил в клетку, забросил на шею жердь и привязал руки. Закрыл дверку, защелкнул замо́к, а ключ выбросил куда-то в темноту и веющую снегом поземку. Взвесил в руке тесак, казавшийся ножом-переростком шеф-повара, небрежно оправленным в дерево, презрительно скривил губы и послал тесак в темноту следом за ключом.

Девушка молча и терпеливо ждала. Он был за это благодарен. Зачерпнул немного снега, засыпал пятна крови, и они двинулись в темноту и вой метели, поддерживая друг друга, как пара пьяниц.

Меховая куртка толстяка начала его понемногу отогревать, хотя он все равно чувствовал себя ужасно. Будто короткая схватка высосала из него остаток сил. У него кружилась голова, призрачное древко пухло в грудной клетке, а тело за границами пылающего столпа боли напоминало оледеневшую форму из снежинок.

Игрушечная стеночка, сложенная из шершавых камней, почти призывающих на нее взобраться, оказалась непреодолимой преградой. Драккайнен оперся о нее боком, сплетя ладони, и кивнул девушке на ее ногу. Она поняла, сунула стопу в замо́к из его ладоней, оттолкнулась от земли — и они оба повалились в снег.

Он собрался и некоторое время дышал, сунув ладони под кафтан и массируя грудину. Она озабоченно смотрела на него, но молчала.

Они попытались снова. Он подбросил девушку на стену, та перевесилась на ее хребте и исчезла по ту сторону. Он нащупал камни, подскочил, но удалось ему это только раза с третьего. Перебросил тело через верх стены и свалился по другую сторону, будто мешок картошки.

— Худо мне, — прохрипел девушке по-польски. — Скажи Цифраль… А впрочем, ничего ей не говори. Все равно не имеет смысла.

Она помогла ему встать. Они двинулись вверх, прячась за камнями, уже успевшими порасти сугробами странных форм, словно дюны Сахары.

Каменная сторожевая башенка стояла среди вьюги тихая и неподвижная, лишь огонь очага бил сквозь оконца.

Драккайнен стиснул зубы и сконцентрировался. Шли они очень тихо, вой ветра заглушал хруст снега под ногами.

Они почти прошли.

Почти.

Стражник вышел по нужде, когда они уже входили на перевал.

И сразу их увидел.

— Jebem ti duszu , — произнес Вуко уставшим голосом. — Что вы, суки, жрете, что вас так гоняет? Третий за сегодня.

Стражник что-то крикнул и бросился в их сторону, вытягивая меч.

Изнутри башенки, за закрытыми дверями, раздался грохот, словно что-то перевернулось, и началась какая-то паническая беготня.

— Встань за мной, — сказал Вуко девушке, доставая клинок.

Стражник приближался с криком, перед самой атакой сделал странное, легкое обманное движение, как хоккейный вратарь, и подло рубанул снизу. Драккайнен уклонился сонным движением и отбил удар своим трофейным мечом, после чего пнул Змея в колено и попытался ударить в загривок, но наткнулся на блок. Клинки со звоном столкнулись, нападавший качнулся, внезапно выстрелил хитрым уколом. Вуко пропустил его под мышкой, чувствуя, что проигрывает, не в силах удержать темп. Нападавший был здоровым, отдохнувшим и согревшимся, а он — лишь тучей снежинок вокруг горящего столпа боли. Остатком сил он заблокировал Змею локоть, с мечом, пойманным где-то за спиной; его же собственный клинок запутался в меховой поле куртки, а потому он ударил Змея шлемом в лицо, и оба свалились на землю, будто нечто единое развалилось на две части.

Раздался крик, в дверях появился второй Змей с луком в руках и колчаном на спине, уже натянутой тетивой.

Драккайнен все еще лежал, но подтянул ноги и принялся вставать, шаря по снегу в поисках оружия. Его противник вскочил чуть покачиваясь, но увереннее, размазывая кровь по лицу, и вытянул меч, вычерчивая им одну из местных сложных фигур, напоминавших танец.

Драккайнен нащупал рукоять, уперся клинком в землю и тяжело поднялся.

Клееный лук тихо заскрипел, перо, пойманное между указательным пальцем и надетым на средний железным кольцом, подъехало к уху змеиного лучника.

Драккайнен, покачнувшись, встал боком к стрелку, чувствуя, что его тело тяжелое, как ствол дерева, и что ничего из этого не выйдет.

И тогда девушка, дотоле тихо стоявшая в сторонке, засияла холодным ледяным блеском, залившим перевал и ударившим в окрестные скалы, будто их накрыл плащ из звезд.

Оба Змея стояли сосредоточенно, Драккайнен раскачивался с поднятым, трясущимся мечом, пытаясь следить за обоими.

Девушка подняла руку.

Тетива брякнула, стрела ядовито зашипела и с глухим хрустом воткнулась в цель. Все слилось в один печальный звук.

Меч упал на землю и с тихим звоном заскользил по камням.

Все трое замерли. Наконец под Драккайненом подогнулись колени, и он бессильно свалился лицом вниз с грохотом, который, казалось, сотряс горы.

Шлем покатился по снегу, качнулся и стал неподвижен.

Девушка продолжала сверкать ледяным звездным блеском.

Оба Змея тоже не двигались.

Только ветер выл между скалами и бросался снегом.

Один из Змеев закашлялся и фыркнул кровью. Ухватился за торчащую из груди стрелу, воткнувшуюся чуть ли не по оперение, потянул за нее и сломал. А потом мягко опрокинулся набок и сжал липкие от крови пальцы на выступающем из груди обломке.

Лучник все еще не двигался.

Девушка продолжала стояла с поднятой вверх рукой, рассеивая призрачный, неоновый проблеск.

Стрелок аккуратно положил лук на землю, стянул со спины колчан и положил рядом, а потом снял куртку и рубаху, открыв бледную грудь, перечеркнутую красно-черными зигзагами татуировки.