Эдгар Грант - Крипта

После выступления хозяина Белого дома в мире на некоторое время наступила кладбищенская тишина, нарушаемая лишь вялым сочувственным блеянием нескольких европейских вассалов Америки. Ко всем постепенно приходило осознание неотвратимости глобальной катастрофы, и от этого чувства становилось настолько жутко, что притихли даже падкие на сенсации продажные шавки из либеральных СМИ.

А потом грянул гром и на мир с никем не сдерживаемой силой навалились вначале финансовая, а затем и экономическая бури.

Сразу после заявления Президента США национальные банки большинства стран прекратили котировки доллара и все операции с ним. Через несколько часов они начали замораживать все операции в иностранных валютах. Понимая масштабы катастрофы, правительства лихорадочно пытались выработать стратегии для спасения своих стран. Возможность биржевых котировок валют и финансовых инструментов так и не была восстановлена. Некоторое время активность на свободном валютном рынке поддерживалась исключительно котировками валютных пар, но потом и этот вид сделок, обслуживающий в основном двустороннюю торговлю, ушел во внебиржевой, а фактически в теневой оборот. Международная расчетная система SWIFT , через которую, по мнению ФБР, была проведена атака, была полностью заблокирована американцами. Это добавило еще один фактор к нарастающему в мире хаосу.

На следующие сутки Всемирный Банк и МВФ практически синхронно озвучили свои прогнозы. Из-за остановки банков в США мировой ВВП может снизиться больше чем на треть, а финансовый рынок потеряет почти три четверти своей стоимости и сократится с 1200 до 200–300 триллионов старых долларов. На этой новости национальные валюты развитых стран вошли в крутое инфляционное пике, а цены на продукты питания потребительские, промышленные товары и сырье стремительно пошли вверх. Несмотря на отчаянные попытки правительств, начали банкротиться и закрываться банки, а вслед за ними и предприятия.

Попытки Брюсселя на третьи сутки катастрофы объявить евро новой глобальной валютой не были приняты игроками, потому что европейская экономика находилась в прямой зависимости от контролируемой США долларовой валютной системы. Ее банки держали до двух третей своих активов в долларах и после обнуления счетов не могли не то что выработать меры по купированию ущерба, они даже не могли хотя бы приблизительно восстановить свои балансы на момент атаки. Видя неспособность ЕЦБ* (*Европейский центральный банк) предложить разумный выход из кризиса, нацбанки крупнейших экономик Еврозоны один за другим объявили о самостоятельности и разработке мер по возвращению к национальным валютам. Такие заявления полностью подорвали авторитет евро и еще больше подстегнули инфляцию.

Ущерб банковской системе Европы был огромен. Это не могло не сказаться на экономике. В течение месяца после атаки по всему континенту начали закрываться предприятия. Миллионы людей оказались на улице. Прекратилось финансирование основных государственных программ. Начались перебои в инфраструктуре и поставках лекарств и продовольствия. Не получающие оплаты энергетические компании приступили к отключению потребителей от электричества и газа, но очень быстро были взяты под временный государственный контроль. На фоне общего коллапса экономики и по Евросоюзу стало вначале робко, а затем все более и более активно нарастать протестное движение.

Через полтора месяца после атаки Германия, Франция, некоторые скандинавские государства и Италия объявили о введении чрезвычайного экономического положения. К ним тут же присоединились остальные страны Евросоюза. Большая часть критической инфраструктуры в Европе была переведена под контроль оправившихся от первоначального шока правительств, которые ввели государственное распределение ресурсов.

Впервые со второй мировой войны Европа столкнулась с карточками на продукты, медикаменты и бензин.

Несмотря на летнее время и массово практикуемые веерные отключения, начал ощущаться острый дефицит энергоносителей. Восполнить его было неоткуда, потому что рынок нефти и газа, как и все товарные рынки, находился в замороженном состоянии из-за общего форс-мажора с курсами валют и остановкой расчетных систем. Поставки углеводородов в Европу были остановлены в самом начале кризиса, и было непохоже, что добывающие компании собираются их возобновлять до того, как стабилизируются рынки. Ситуация осложнялась тем, что начинался сезон закачки природного газа в газохранилища, чтобы обеспечить пиковое потребление в зимний сезон. А закачивать было нечего. Взятые под госконтроль нефтегазовые компании Европы могли обеспечить только пятую часть потребности даже значительно ужатого рынка.

Чтобы компенсировать нехватку углеводородов и успокоить не привыкшее к экономии население, европейцы начали вскрывать стратегические резервы и принимать активные попытки уговорить экспортеров возобновить поставки углеводородов в преддверии зимы. Здесь у европейцев, как и у всех потребителей нефти и газа, выбор был ограничен тремя основными поставщиками: Россией, Америкой и странами Ближнего Востока. Первыми поставки в Германию начали США, причем расчеты за американский сжиженный сланцевый газ производились в золоте. Этот газовоз положил начало формированию мировой финансовой системы, основанной на призванном из прошлого золотом стандарте, который позже эволюционировал в нечто более современное и высокотехнологичное.

Практически одновременно со Штатами поставки за золото начали Россия и саудиты. В течение нескольких дней к ним присоединились и остальные экспортеры. Но такая практика из-за весьма ограниченных запасов драгметаллов не позволяла в долгосрочной перспективе обеспечить устойчивую деятельность энергетического комплекса Европы. Каждая тысяча кубов газа обходилась в 4 грамма золота. При таких ценах минимальный годовой объем, нужный ЕС, используемый только для освещения и отопления и поэтому сократившийся с почти 600 до 230 миллиардов кубов, весил больше девятисот тонн золота. СПГ из Штатов стоил дороже. Крупный танкер с объемом СПГ в 250 тысяч кубов тянул почти на 350 килограмм металла. А ведь еще надо было обеспечивать промышленность сырьем и сельское хозяйство удобрениями.

Внезапно обретшие самостоятельность и независимость от Брюсселя европейские политики со всей очевидностью осознали, что запасы драгметаллов в их резервах никак не обеспечивают их потребностей в сырье, и для поддержания хотя бы минимальной активности экономики, гарантирующей населению еду и тепло в домах, необходимо искать новые формы расчета.