Эдгар Грант - Сингулярность

– Да. Хорошего во всем этом мало, – со вздохом согласился Монтини. – Только мне вот эту вазу нежалко. Миру давно нужна серьезная встряска. Посмотри, как мы живем. Что с нами стало? Мы отошли от ценностей, тысячелетиями прививаемых нам человеческой цивилизацией. Понятия добра и зла размыты. Добром стало называться то, что выгодно тебе, а все, что не выгодно – злом. Понятие правды вообще перестало существовать. Мир захлестнули потоки лжи, поддерживаемые политиками, Интернетом и СМИ. Люди полностью перестали самостоятельно мыслить и, как стадо, бредут по тропинке навязанных потребностей, протоптанной глобальными корпорациями. Женщины не рожают детей, а заводят себе котят, а потом заводят для них красочные блоги в Интернете и называют этих животных «мой сыночек» и «моя дочурка». Почему? Потому, что их цель в жизни не семейное счастье с любимым человеком, а борьба с секущимися кончиками волос. А мужики? Мало того, что спят друг с другом, так еще пудрят яйца, делают педикюр и интимные стрижки. Наши священники и те через одного ударились в педофилию и наркоту. Это что, нормально? Нет, амиго, западный мир разлагается и вонь от этого гниения американские авианосцы разносят по всему миру, стараясь и остальных превратить в безвольных рабов культуры бездумного потребления, навязываемой их корпорациями.

– Но посмотри, как вырос уровень жизни, – вяло возразил Ник, подвинув пустой бокал ближе к стоящей на стойке бутылке коньяка. – Если бы не, как ты говоришь, корпорации, мы бы до сих пор пользовались проводными телефонами.

– Не факт, – дреды Майка несогласно качнулись, и он плеснул в подставленный бокал немного напитка. – У нас повысился не уровень жизни, а уровень потребления. И то не у всех. Почти четверть европейцев существует на средства, которые значительно ниже прожиточного минимума. Это я не беру румын и болгар. Там вообще нищета. Так что этот твой уровень жизни доступен не многим. Но зато успех теперь доступен каждому. Ведь успех сейчас измеряется не талантом и достижениями, даже не кучей заработанных бабок, как еще двадцать лет назад. Успех теперь измеряется количеством лайков в соцсети, которые прыщавые задроты поставили, глядя на чью-то накачанную ботоксом жопу.

– Да ты еще и социолог, – протянул начинающий хмелеть доктор Ривье.

– Скорее, не социолог, а социопат, – невесело рассмеялся Монтини и обнял приятеля за плечи. – Так что, мой друг, мне совсем не жалко падающей вазы. Я даже хочу, чтобы она разбилась на такие мелкие кусочки, чтобы их совсем нельзя было склеить. И я даже рад, что завтра мы будем во всем этом принимать самое непосредственное участие.

– Все равно жутковато немного, – неуверенно пробурчал Ник. – Ведь до нас никто такого не делал.

– Ерунда. Я уверен, что они продумали систему оповещения населения, так что во время первой волны сейсмической активности жертв у нас будет минимум. Я сейчас пару часов посплю, потом прогоню еще раз их расчеты, и если все нормально, то завтра будем ловить твою гостью из будущего. Детектор готов. Я слышал, лазерный излучатель и световод Татьяна уже установила. Так что, как ты и рассчитал, за 81 час до пуска коллайдера черная дыра должна появиться у нас. Если будущий пуск коллайдера вообще состоится. Ты тоже иди, поспи, а то вон совсем носом клюешь, – Монтини слез со стула, стянув за собой Ника, одобряюще пожал ему руку и подтолкнул к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Ладно. До завтра, – доктор Ривье почувствовал, что безумно хочет спать, вяло тряхнул руку приятеля и поплелся наверх, в отведенную ему спальню.

Проводив его строгим взглядом, Майк залпом допил свой коньяк и через просторную гостиную направился к массивной деревянной двери, ведущий в левое крыло виллы.

– Неплохо отработал, – сказала поджидавшая его за дверью Татьяна. – Особенно мне понравился фрагмент про тетушку Сесилию.

– Да ну тебя, – Монтини прошел мимо нее и открыл одну из боковых дверей. – Ну что? – спросил он Драгина, который вместе с Тьери сидел за рабочим столом у широкого экрана, на котором застыла фотография их с Ником прощального рукопожатья.

– Система психоанализа не нашла ничего необычного, – обернувшись, ответил русский. – Физиологические реакции в пределах нормы, эмоциональный профиль с поправкой на действие алкоголя устойчивый. Процент позитивного восприятия информации выше 75. Завтра утром мы с моим французским коллегой его еще немного дожмем – и он наш.

– Хорошо. Вы тут ковыряйтесь дальше в своих психопрофилях, а пойду спать, – довольно кивнул Майк и протиснулся обратно в коридор мимо стоящей в дверях Татьяны, которая, игриво улыбнувшись, прижалась к нему своей упругой грудью.

– Ну что, вроде все идет по плану? – спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, Тьери.

– Вроде бы да, – согласился Драгин, снова повернувшись к экрану. – Главное сейчас –чтобы американцы не вытворили чего-нибудь неожиданного. Все-таки разгром оперативной группы я бы приравнял к провалу операции. Хотя они не знают, что против них работаем именно мы. Завтра в СМИ пройдет информация о чудесном спасении доктора Ривье от экотеррористов, о похищении Ван Перрена опять же экотеррористами. ЦЕРН выступит с заявлением, что, несмотря на эти акции, коллайдер график своей работы не нарушит. Это как раз то, что им надо. Я оставлю здесь дежурного для контроля обстановки, а нам всем предлагаю пойти поспать. Завтра тяжелый день.

Когда все разошлись, русский еще долго сидел, рассматривая картинку, подаваемую на экран с камер наружного наблюдения, потом вызвал одного из оперативников и потянулся за сотовым телефоном.

– Статус? – коротко спросил он.

– Чисто, – так же коротко ответили ему в трубку.

– Хорошо. Вы знаете, что делать.

Аккуратно уложив телефон во внутренний карман пиджака, Драгин подошел к окну и, сдвинув в сторону тяжелую штору, взглянул вверх, где в темноте сквозь промозглую зимнюю дымку пробивались огоньки вышки ретранслятора, установленной на вершине горы Салев* (*Плоская гора высотой 1400 метров , расположенная на территории Франции рядом с Женевой) .

США. Вашингтон

Отбросив в свете прожекторов хищную тень в поднятых винтами облачках снежной пыли, президентский вертолет приземлился на площадке у Белого Дома. Под газоном и по всей огороженной кованым забором территории была проложена система отопления, позволяющая наслаждаться зеленой травой и цветущими розовыми кустами даже в довольно сильные морозы, но Президент распорядился ее отключить. Ему нравился снег, он напоминал о детстве и вместе с развешанными на деревьях рождественскими гирляндами в суматохе дел не давал забыть о приближающемся празднике.