Михаил Хрисанфов - Лерка, Лера, Лерочка [СИ]

Шли три дня и три ночи. Вечером, во время привала, намечали ночной маршрут, очень небольшой, но маршрут. Идти было тяжело, да еще приходилось тащить этих троих. Отпустишь, и сразу обнаружат. Наверняка ищут, но Вася должен был хорошо сбить след. Если их забрал вертолет, значит все в порядке. Группа Леры осталась без связи, единственную рацию отдали Васе с натовцами, все же почти союзники. Как ни крути, их бросать в селе точно было нельзя. За уничтожение девятерых человек, щадить никого не будут, их в первую очередь, как попавших под горячую руку.

Наконец вышли к границе. Переправляться решили ночью, за оставшееся время нашли лодку, прикинули примерно по течению и разделились на две группы. Одна поплывет, другая пойдет пешком к месту, куда снесет вернувшуюся за ней лодку.

Пока сидели, ждали ночи, обсудили положение вещей. Все говорило, что ждали не просто их группу, а ждали Никиту. Это подтверждал плакат с ее портретом и Василий. На допросе спрашивали именно про нее. Лера решила у пограничников про это не говорить, доложит сама начальнику управления, пограничникам даст только номер пускового устройства, обнаруженного ими. Остальное дома. Так и договорились.

Переправа прошла нормально. Задержанных отпустила вторая группа, когда садилась в лодку. На том берегу встретились, только что делать дальше, пограничников было не видно. Сориентировались по карте, и пошли в направлении заставы. Только в километре от заставы их окликнул часовой. Пришлось ждать, пока он вызовет наряд, здесь про них никто не знал. Прибыл наряд, сдали оружие и под конвоем побрели на заставу. Слава богу, там российский офицер, капитан. Выслушав Леру, начал звонить в отряд. Часа через три за ними приехала машина, им вернули оружие, вещи и в сопровождении пограничников отвезли на базу отряда.

Приехали к утру и попали, как куры во щи. Командир отряда, полковник, сразу вызвал Леру к себе. Оказывается, сегодня провожали натовцев, спасенных Лериной группой, и по русскому обычаю накрыли стол. Английский пограничники знали плоховато, местные языки намного лучше, а английский не на уровне, и он попросил Леру быть переводчиком. Лера злилась и сердилась, тоже мне, фээсбэшник, командира группы ГРУ, противнику показывать, да еще грязного. Но деваться некуда, пришлось идти, как есть.

Вася уже изрядно пьяный и натовцы тоже, один полковник еще на уровне. Вася сразу раскрыл все карты

— А вот и спасительница наша, если бы не она, зажарили бы нас живьем.

Сказал он это по-русски, потом, безбожно коверкая слова, на английском, но натовцы поняли, да и так узнали. Сразу встали и все пошли жать ей руку, отдавили, как могли, мужики здоровые. Дальше все пили за нее, ее ребят и за дружбу с Россией. Лера все переводила и думала, сейчас, налижутся совсем, до поросячьего визга, самолет от их выхлопа в полете окосеет и прилетит не туда, придется спасать снова. От этой мысли стало смешно, и Лера улыбалась. Похоже, полковник решил упоить их в лежку, все поднимал тосты или заставлял говорить их, передавая по кругу, право выступать. Один натовец договорился до того, что чуть не предложил тост за то, что их тут всех вместе собрало, то есть за террористов. Спохватившись в самом конце, что он заболтался, предложил снова за Никиту. Кончил тем, что в кино Никита, это вымысел, а тут самая настоящая, только русская героиня, которая их вытащила с того света. Нет худа без добра, узнала Лера и некоторые подробности про сбитый натовский вертолет. Он имел несчастье, появиться в данном месте в то время, когда был отменен их первый ложный вылет, из-за визита министра. Это означало только одно, враг, работавший в Питере, был хорошо информирован и своевременно снабжал своих хозяев информацией, ложной, но информацией, и его поиск надо было начинать сначала. Каштанов ничего не знал о сроках переноса операции, и соответственно, не мог навести бандитов на вторую ложную высадку.

Напарник Васи, при аварийной посадке не успел подготовиться к падению и сломал ноги. Били их сильно, но убивать не собирались, поэтому на Василии синяки были хорошие, алкоголь создал нужный наркоз и он не обращал внимания. Напарника били меньше, но его сразу с аэродрома, отправили в госпиталь, лечить ноги и удовольствия побывать на такой грандиозной международной пьянке, ему не досталось. Ладно, главное жив, успеет еще свое выпить. Леру все больше и больше веселила эта компания. Три полковника, три майора и куча капитанов и лейтенантов, немцы, русские, американцы и таджики, все перемешались и пили, как будто это последняя пьянка в их жизни. Хотя вряд ли они еще когда-нибудь увидятся в таком составе.

Приехал куратор операции от управления. Вошел, поздоровался, больше никому ничего не сказал. Налил себе стакан водки и выпил, не закусывая. Сел рядом с Лерой. Положил ей руку на колено. Лера удивленно взглянула на него и по его лицу поняла, что-то случилось, страшное и ужасное.

— Что произошло, мы все здесь, у нас все в порядке, все живы и здоровы.

— Вот.

И он отдал Лере листок бумаги с текстом. Вздохнул глубоко, снова взял бутылку, налил себе еще стакан и выпил, опять без закуски.

— Извини, Валерия Николаевна, мне лучше в бой, чем с такой бумагой.

Встал и отошел к окну, уперся в него лбом. Валерия развернула вдвое сложенный листок и прочитала. Смысл напечатанного текста не дошел до рассудка. Все расплылось перед глазами и строчки стали прыгать туда и сюда, потом разбежались буквы. Все слилось в одно месиво. Снова попробовала прочитать, и опять не получилось, буквы поехали снова.

— Что ты ей дал? — Спросил командир погранотряда у куратора.

— Ааа. — Тот в ответ махнул рукой.

Лера нашла в себе силы собрать буквы, буквы в строчки и прочитать, от этого стало только хуже, наконец, до нее дошел смысл, и сразу вся жизнь разделилась на то, что было до, после, и этого до, уже не будет никогда, просто не будет никогда в ее жизни, будет только после.

Все затихли и стали смотреть на Леру, она, то встанет, то сядет, то снова встанет и смотрит на бумагу, данную ей куратором, стеклянным, полным горя взглядом.

Начальник отряда вырвал у нее бумагу и прочитал сам.

— Мать твою, попозже не мог отдать, обязательно сейчас. Иди, держи ее.

Он налил полстакана водки, куратор обнял Леру за руки и вместе они влили ей эти полстакана. Она не сопротивлялась. Потом командир погранотряда взял ее на руки и отнес в свой кабинет, посадил, снял куртку, ремень с кобурой, расшнуровал и снял кроссовки, уложил и укутал. Вышел из кабинета, подозвал мимо проходящего бойца

— Займи пост, здесь не шуметь, ходить на цыпочках, пускать только меня и врача.

Поймал второго бойца и послал его за врачом. Вернулся к компании. Василий и куратор объяснили натовцам, что случилось, и они стояли, молча, у каждого было налито по стакану, ждали командира, когда он вошел, ему тоже дали стакан, все молча выпили, не чокаясь и натовцы, также молча, пошли на посадку в машину, ехать на аэродром. Их самолет уже давно ждал их. Уходили в полной тишине, просто жали руки на прощание друг другу. Пьяных не было. Бумага всех протрезвила.