Михаил Хрисанфов - Лерка, Лера, Лерочка [СИ]

В самолете Лера снова и снова перечитывала скупые строчки официального сообщения и не верила своим глазам. Ваш муж, подполковник, погиб при выполнении своего профессионального долга по защите граждан от преступников. Значит, пока ее не было, ему подполковника присвоили, а порадоваться его успеху вместе не успели. Не встретит теперь ее и не проводит, и она его больше никогда не увидит, никогда не поцелует и не обнимет. Теперь вся ее жизнь словно разделилась пополам, до гибели мужа и после. До, она была счастлива, знала, что любит и ждет, а теперь ее опять никто не ждет и она одна. Нет, не одна, есть сын, и ради него нужно жить, он еще очень маленький, и без мамы ему плохо. Без папы плохо, сыну всегда нужен папа, но где теперь его взять, родного уже не будет, а чужому он не нужен. Придется ей теперь быть не только мамой, но и заменять папу. Надо жить.

Прилетели без происшествий, даже погода была нормальная. На аэродроме их уже ждала машина, нужно в отряд, сдать оружие и переодеться, а то вся грязная, и на кладбище, на похороны не попала, но поклониться надо, родному, близкому, любимому человеку, своей второй половинке. Ее никто не трогал, ребята понимали, сейчас они все равно помочь ничем не могут, только сочувствием и теплым отношением, они все делали сами и старались помочь ей. В отряде у нее опять не оказалось гражданской одежды, пришлось надеть форму для построений, когда приезжало начальство, с погонами и всеми нашивками, сверху одела куртку без погон и нашивок, собралась уже уходить, но ее остановил заместитель

— Валерия Николаевна, куда? Вас приказано без оружия не отпускать, идите, получите свой именной. Я его почистил, пока вас не было и патрончики свежие, только получили, проверенные. Машина с водителем вас ждет.

Пришлось ей снова идти в оружейку и получать именной и патроны к нему. Там тоже прапорщик пожурил, сразу говорил, возьмите, приказ начальства. Заместитель был на похоронах Бориса и подробно рассказал, как найти могилу.

По дороге на кладбище заехали в магазин, она купила стакан, бутылку водки и хлеба. Никогда не покупала Борису выпивку, всегда покупал он сам, не думала и не гадала, что придется вот так покупать ему, лучше бы живому купила. На кладбище Лера отпустила машину, не надо, что бы подчиненные ее видели такой. Купила цветы, много цветов. Раньше он ей дарил, а вот теперь она ему. Могилу нашла быстро, зам правильно все объяснил. Подошла, открыла бутылку, налила стакан, отломала кусок хлеба, поставила на могилу у креста, сверху положила отломанный ломоть, бутылку поставила рядом, положила цветы, обошла с другой стороны, встала на колени, поцеловала и прильнула щекой к кресту. Каменный крест излучал тепло так, как будто она прильнула щекой к мужу. Лера не смогла себя сдержать и заплакала, громко и тяжело. Звук души постепенно стих, а слезы шли и шли. Она все стояла на коленях и приговаривала, Боренька, мой милый мой Боренька, как же так, как же так.

Наряд полиции, проводившей объезд кладбища вечером, обратил внимание, у одной из могил кто-то копается. Эта могила была у них на особом счету, их товарищ, погибший на боевом посту, так может быть с каждым из них, профессия такая. Они остановились, старший наряда вышел из машины и подошел к могиле. Женщина в камуфляже, рядом бутылка водки и стакан накрытый куском хлеба. В бутылке не хватает ровно стакана, значит сама не пила, и плачет, наверняка родственница. Он вернулся к машине, рассказал товарищам, что делать, поздно уже, ладно, через час поедем обратно, посмотрим. Покатавшись по кладбищу, стали возвращаться обратно, женщина стояла на коленях в той же позе. Старший снова пошел к ней, темно уже, да и холодно, подошел, посмотрел, в бутылке водки ничего не убыло, так точно замерзнет.

— Девушка, кладбище давно закрыто, не пора ли вам домой.

— Спасибо, я еще тут побуду, не могу уйти, извините.

— Кто он вам, что вы тут так долго?

— Муж.

— Понятно. Давайте мы вас подвезем до автобуса, а то поздно уже, тут бывает, хулиганы бегают, как бы чего не вышло.

— Хулиганов я не боюсь, а вот с мужем попрощаться не смогла, была в командировке, а теперь не расстаться.

— Мы вас подождем, а то и далеко и всякий народ нехороший тут ходит.

— Не ждите, я привычная, а всяких я не боюсь.

— Все же мы вас подождем.

Сержант отошел к машине, рассказал ребятам, жена его, нехорошо бросать. Подождав еще полчаса, сержант с напарником, пошли за девушкой, замерзла поди. У девушки действительно уже зуб на зуб не попадал, но слезы лились ручьем.

— Извините, девушка, как вас зовут?

— Лера.

— Лерочка, поедемте к нам, там согреетесь, выпьете чего-нибудь покрепче, а то так простудитесь.

— Я не пью.

— Тогда чайку горячего, пойдемте, себя гробить, тоже не годиться. Вам еще жить и жить.

Лера дала себя поднять, и они, подняв ее с колен, повели к машине. Пройдя несколько шагов, она хотела вернуться, но сержант ее остановил

— Согрейтесь, чайку выпейте, а уж потом еще сходите.

Они привезли ее в пункт охраны порядка на кладбище и стали снимать куртку.

— Снимите, так быстрее согреетесь в тепле.

Сержант, снимая куртку, нащупал у девушки пистолет на поясе, но дергаться не стал, камуфляжная форма, если что, потом проверим, сняв куртку, понял, решение принял верное. Под курткой оказалась форма с нашивками и погоны подполковника. Только он таких нашивок не видел, спросил

— Товарищ подполковник, а что за нашивки, извините за безграмотность.

— Спецназ военной разведки. ОРДО СпН ГРУ.

— Понял, извините еще раз, сейчас чаек согреем.

Полицейские согрели и заварили чай. Лера выпила, посидела, они ей предложили еще, тоже выпила. Почувствовала, что согрелась.

— Спасибо за тепло, за угощение, пойду к нему.

Полицейские только руками развели. Не силой же ее держать. Когда она ушла, они немного проследили за ней и по телефону связались с дежурным по городу, объяснили ситуацию, нужен кто-то из друзей или родственников, так она отсюда совсем не уйдет.

Через два часа на полицейской машине с мигалками подъехал Валентин Сергеевич. Подошел к Лере. Она все также стояла на коленях, прижавшись щекой к кресту, и плакала.

— Дочка, пойдем домой, там Бориска ждет, тяжело ему одному.

— Да, я сейчас.

Она поцеловала крест и сказала так, как будто разговаривала с живым

— Боренька, я к сыну пойду, он тоже соскучился, его я тоже давно не видела.

Валентин Сергеевич помог ей встать, и они пошли к машине. В машине Лера, уткнувшись в грудь свекра, всю дорогу плакала. Дома, свекр ее сразу отправил в ванную, негоже такой зареванной сыну показываться. После ванной Светлана Павловна ее покормила, и Лера зашла в свою комнату. На большой кровати спал Бориска, и рядом лежала их фотография. Его так и не смогли уговорить лечь в свою кроватку. Он, почувствовав маму, сразу проснулся и, увидев ее, вылез из-под одеяла и забрался на нее, почти как по лестнице. Положил свою маленькую головку ей на плечо и так уснул снова. Пришлось его аккуратно класть в кровать и ложиться рядом. Лера легла рядом с ним. Больно и не привычно лежать одной, но и плакать уже больше нельзя, рядом маленький ребенок, теперь его надо поддерживать и держать себя в руках, иначе ее паника передастся ему и их двоих будет уже не успокоить и наладить жизнь без папы не получиться. Как бы не было больно, плохо и тяжело, нужно жить, нужно жить ради ребенка, ради друзей и боевых товарищей, которые верят ей и верят в нее, ждут ее помощи и надеются, что она придет вовремя.