Михаил Хрисанфов - Лерка, Лера, Лерочка [СИ]

— Это же опасно?

— Она сама профессию выбирала, присягу и клятву сама давала, от своих слов не отступиться, у нее долг превыше всего, выбор между семьей и долгом всегда будет в пользу долга.

— Как она лейтенантом ВДВ стала?

— Очень просто, окончила высшее военное училище воздушно-десантных войск и все, лейтенант.

— Вы так говорите, как будто это все просто.

— Это не просто, но она офицер и присяга для нее, важнее жизни.

— А вы?

— Тоже офицер, и такая же, только в других институтах училась, остальное то же самое.

— Спасибо, я все понял, я еду на набережную.

— Удачи в вашем нелегком выборе.

— Спасибо, я заплачу.

— Уговор был, все расходы мои, если посчастливится, у вас еще будет возможность угостить меня кофе.

— Спасибо, договорились.

Алексей вышел из кафе, сел в машину и поехал на набережную. Теперь он начинал понимать Валерию, понимать, что это очень непростой человек с нелегкой судьбой, и он обязан этому человеку жизнью, и не просто обязан, она сделала то, что должен был сделать он, как мужчина, он должен был отомстить за свою семью, а сделала это снова Валерия. Его любовь к ней появилась не на пустом месте, она была предначертана свыше, это не простые совпадения, и как правильно сказала Елена, его долг перед Валерией огромен и деньгами не измеряется, и отдан он может быть только любовью и еще раз любовью.

Примерно час Алексей ходил по набережной, пока заметил одинокую девушку, спускающуюся по ступенькам к воде. Это была Валерия, он отвернулся, что бы она его не увидела сразу. Отойдя подальше, дал, как советовала Елена, полчаса на размышления, и пошел к ней. Подходя к Валерии, Алексей смотрел на ее одинокую фигуру, сидящую на ступеньках у воды и облокотившуюся на гранит набережной, и понимал все больше и больше, ближе и роднее, чем Валерия, у него в этой жизни уже никого не будет, и он должен сделать все, что бы она стала его женой, и все, что бы она была счастлива с ним.

Валерия вышла из прокуратуры вся в цветах и с грамотой под мышкой. Ее служебная машина подъехала сразу, и она сгрузила все туда. До машины Леру провожали во главе с прокурором и следователем еще два зама прокурора. Хорошо видать им кто-то хвост накрутил, что с такими почестями ее из прокуратуры отпустили, подумала про себя. Отъехать от прокуратуры, однако, далеко она не смогла. Водитель сказал, что в одном из ближайших переулков ее ждет генерал-майор Ковалевский и просил к ним подъехать, что водитель и сделал. Пришлось выйти из машины и подойти к микроавтобусу с ребятами. Там было шумно, что-то бурно обсуждали. Лера открыла дверь и открыла рот от удивления, в микроавтобусе, в тесноте, но не в обиде, сидели ребята из управления во главе с Вовкой и ребята из ОПСН, которые ее конвоировали в СИЗО и обратно. У двоих из ОПСН сияли приличные синяки под глазами, но и у одного из ребят из управления тоже был синяк, у второго кровоподтек под носом. Но то, что было на маленьком столике микроавтобуса, Леру лишило дара речи, она так и встала столбом. На столике стояли бутылки с водкой, стаканы и скромная закуска, под столом уже пустых бутылок было больше. Ее, конечно, узнали, и, навалившись всей гурьбой, втащили внутрь. Ребята из ОПСН сделали робкую попытку встать по стойке смирно и отдать честь, на что Володя сказал

— Сидите, а то пьяные не рассчитаете, дырок в крыше понатыкаете, кто ремонтировать будет.

И продолжил для Леры

— Лер, нормальные ребята, мы даже подружились, видишь, и знаки родства поставили.

— Валерия Николаевна, вы нас извините, служба, знаете, приказ.

— Приказ, приказу рознь, головой думать надо, а не девочке доверять.

— Да все девочки, как девочки, эта, полная дура, ей начальство одно говорит, а она делает совершенно другое, папаша, зам генерального прокурора, вот на всех и кладет, когда у нас в России кумовство прекратиться, черт его знает. — Высказал свое мнение старший группы ОПСН.

— Может сегодняшний урок ей впрок будет. — Высказался один из ребят Володи.

— Вряд ли. Уж больно папа крутой, ей начхать на прокурора, да еще за то, что сегодня орал на нее получит, первый раз на нее сорвался, а так всем рекомендует с ней не спорить. Она чуть что, папе звонит, а тот полкана на нашего спускает.

Лерку снова угостили соком, но сидеть в прокуренной кабине ей совсем не хотелось, пришлось, правда сходить в свою машину за грамотой, народ потребовал для осмотра, и после она была свободна. Домой в таком виде ей ехать не хотелось, да и не могла, надо успокоиться, а то почуют не ладное, начнут расспрашивать, выведывать, расстраиваться, а расстраивать близких, Лера не хотела, нужно заехать на набережную, там поторчать, найти равновесие души, потом можно и домой.

На набережной Лера хотела отпустить машину, но водитель уперся, у меня приказ Ковалевского, глаз с вас не спускать, доставить домой в любое время дня и ночи, я тут в переулке спрячусь и подожду, вы звякните и я сразу тут, мешать не буду. Пришлось согласиться. Она спустилась к воде, села на ступеньки и стала глядеть на Неву. Слезы сами потекли из глаз, хорошо, не ручьем, просто, тоненькой струйкой. Очень обидно было, вот такая девочка может испортить всю жизнь или сорвать важную операцию, просто так мимоходом, между разговорами с подружками или ухажерами. И ей абсолютно наплевать, кто ты, что ты, сколько раз в пекло лезла и жизнью рисковала, что у тебя за плечами трудная жизнь и большой опыт. Жаль, но такие, почему то, карьеру и делают, может неправильно Лера живет, или что-то не так делает. Но тут она вспомнила Александра, Бориса, Ахмата, Наташу. Они ведь все правильно сделали, и жизнь отдали не задумываясь, почему она задает себе такие глупые вопросы, потому, что какая-то дрянная девчонка ей подножку поставила, а знаменитый боец Никита сразу и испугалась. Конечно, это нож в спину, свои не чужие, что ж в разведке и такое бывает, но это не значит, что нужно бежать с поля боя, это трусость и измена, пусть лучше смерть, тюрьма, все что угодно, но трусом и предателем она никогда не была и не будет. Лера почти обрела бодрость духа, и уверенность начала снова возвращаться к ней.

В моменты глубочайшей работы над собой Лера отключалась от окружающего мира и тут она почувствовала, рядом, вплотную, прижав ее к граниту набережной, кто-то сел, она повернула голову, рядом сидел Алексей

— Моя девушка плачет, значит, я виноват, раз допустил такое.

— Причем тут вы?

— Если я кому то позволил обидеть человека, которого я люблю, значит, я виноват.

— Вы ни в чем не виноваты.

— Нет, Валерия, я виноват, я много думал над теми словами, которые вы мне сказали там, в Москве, при нашем расставании.

— И что?

— Я понял, вы служите, служите в серьезной организации, вы офицер, и я не в праве был вам так отвечать, если бы вы мне это сказали, все было бы иначе. Я никогда не буду против вашей службы, просто у вас, как у всех людей, должен быть дом, семья, муж и я прошу вас стать моей женой, я всегда буду ждать вас, и всегда буду радоваться вашему появлению, я люблю вас и жить без вас я не могу.