Михаил Шуваев - Линия соприкосновения

Темнов промолчал.

– Хорошо, как знаете. Вот вам мой официальный ответ. Никакая деятельность в Веганской системе по линии КОНОКОМа не будет приостановлена ни на минуту, пока не будут выполнены условия, оговоренные в статье 34 Соглашения. У меня всё, адмирал.

Темнов быстро встал, слегка оправил костюм и ответил:

– Господин директор, правильно ли я вас понял, что работа ваших агентов на планете Желтый глаз будет продолжена?

– Абсолютно.

– Честь имею.

Адмирал явно сдержался, чтобы не козырнуть, развернулся и вышел.

«Почему нормальные боевые офицеры, стоит им перейти в ГУВР, становятся похожи друг на друга, как оловянные солдатики?» – с сожалением подумал Дон Кимура, провожая взглядом адмирала.

Он вернулся к столу и провел над ним рукой.

– Господин директор? – послышался голосок секретарши из интерфона.

– Бэлла, срочно ко мне Пирса и закрытую связь с резидентом в системе Веги.

– Мы где-то совсем рядом, – сказал Сноу, глядя на монитор МИППСа.

Внезапно чуть пиликнул звуковой сигнал, и на дисплее появилась рубиновая точка. Брови Сноу подпрыгнули.

– Айво, а вот и мадемуазель Нуаре проявилась. Она тоже тут, давай потише, не гони.

Айво, сидевший за рулем, сбавил скорость.

– Она может услышать звук движка, – проворчал он.

– Нет, вряд ли. Мотор работает почти бесшумно.

Вездеход «Кобра» размеренно месил толстенными колесами раскаленный песок каньона. Местами попадались участки, где машина тонула по самые оси, но в основном песок был плотным и позволял, когда это было нужно, развивать порядочную скорость. Из-за непонятных сбоев навигатора три с лишним часа друзья петляли по каньону, пытаясь найти то место, где их обнаружили спасатели. Кроме того, не везде можно было проехать и приходилось объезжать беспорядочные нагромождения камней и торчащие из песка скалы. Наконец, навигатор перестал глючить и определил, что искомые координаты совсем рядом, и конокомовцы устремились к точке.

Змеиный каньон не был похож на земной в полном смысле этого слова. Здесь каньоном назвали цепочку скал, торчащих из песка на протяжении полутора сотен километров. Каменные уступы, почерневшие от палящих лучей Арлекина, возвышались на многие десятки и сотни метров. Самая высокая гора достигала тысячи шестисот метров – не бог весть какая высота по земным меркам, но зато почти все склоны имели крутизну до 60 градусов, а очень многие стены были просто-напросто отвесными, а то и нависали над головой отрицательным уклоном.

– Вон там, видишь углубление? – Сноу показал рукой на скалу метрах в ста. – Давай загоняй туда вездеход и дальше пешком. Мадемуазель метрах в трехстах, не больше.

– Хорошо, – вздохнул Блумберг, с сожалением представляя, что сейчас придется покинуть прохладную кабину и вылезти на нестерпимую жару.

«Кобру» удалось втиснуть в нишу так, что машина почти полностью оказалась в тени. Хотя разница в температуре и не была столь уж существенной – шестьдесят на солнце и пятьдесят в тени. Но, по крайней мере, ярко-оранжевый вездеход сразу не бросался в глаза, а был прикрыт скальными уступами.

Сноу и Блумберг заглушили двигатель и спрыгнули на песок. Их сразу окутало характерное только для пустынь ватное безмолвие, которое нарушалось лишь редкими порывами ветра, лениво шевелящего песок. Сноу невольно замер и обвел взглядом пейзаж.

– И вот так всё сохраняется тысячелетиями! И ничто не меняется.

– Меняется, Ричи, еще как меняется! – решительно сдернул его с облаков Айво. – Пройдет два-три миллиона лет и от этих скал почти ничего не останется – они сами превратятся в песок.

– Ну, это через миллионы лет… – протянул Ричард.

– Геологические процессы, это тебе не история земной цивилизации, а тем более какой-нибудь отдельно взятой страны. В природе все происходит намного медленнее, но зато неотвратимо и бесповоротно. Мир движется к хаосу – таковы законы физики. Хотя, ты знаешь, есть довольно любопытные гипотезы, которые утверждают, что хаос – это и есть основной порядок Вселенной, которая всегда была изотропна [33] Однородна. во всех своих измерениях…

– Тише говори. Что значит «во всех своих измерениях»? – возразил Сноу и осторожно выглянул из-за скалы. – До Большого взрыва вся Вселенная представляла собой бесконечно малую сингулярность, так ведь?

– Так, да не так, – ответил Айво, осторожно двигаясь за напарником. – Но даже не в этом дело.

– А в чем же?

– Дело в том, что получается так, что из хаоса, или, если хочешь, из бесконечно малой сингулярной точки с бесконечно большой плотностью однородного вещества, где помещалась вся материя нашей Вселенной, и нулевым временем, вдруг выплеснулось нечто, что сломало первобытный хаос. По мере развития Большого взрыва, раздувания Вселенной и особенно позже, при нуклеосинтезе [34] Нуклеосинтез – процесс образования ядер химических элементов тяжелее водорода в ходе реакции ядерного синтеза. , происходили процессы, прямо противоположные энтропии – материя Мироздания упорядочивалась. Образовывались сначала туманности, потом протозвезды, потом звезды, планеты… Вся эта гигантская космическая каменоломня стала преобразовываться в галактики, звездные скопления, планетные системы. Наконец зародилась жизнь – вершина сложности строения материи… То есть на этом этапе природа усложняла свою структуру. Усложняла, Ричи, а не упрощала! Проходили негэнтропийные процессы – полная противоположность энтропии. Почему? А теперь, получается, что невидимый гигантский маятник вселенских процессов снова качнулся в обратную сторону, и энтропия вновь начинает побеждать… Что происходит, Сноу, почему раскачался этот маятник? А, может, им кто-то управляет? Но в чем тогда смысл этих колоссальных процессов?..

– Тш-ш-ш!.. – остановил увлекшегося ученого Ричард. – Потом лекцию дочитаешь. Вон флайт, видишь?

Блумберг вслед за Сноу выглянул из-за камня и сразу узнал это место. Он повернулся:

– Узнаешь? На видео у спасателя Дельпьеро?

– Точно, – кивнул Сноу. – Вон и какие-то баллоны валяются, картонки из-под упаковки. Место правильное. Но и мадемуазель прилетела сюда целенаправленно. Она рассуждает так же, как и мы с тобой – артефакты могут быть только здесь. Вот тебе и биолог из Гренобля!

– Вопрос в том, внутри артефакты или снаружи, – вздохнул Айво.

– Ничего. Даже если они внутри, мадемуазель Нуаре умеет открывать двери, я уверен. Будем ждать и наблюдать.

– Будем надеяться, что её поиски не затянутся, – ответил Айво и, поморщившись, сел на тот участок песка, который был в тени. Но и здесь температура была такова, что пришлось подложить перчатки. – Если она не поторопится, то мы с тобой просто сваримся, а еще скорее получим солнечный удар.