Наталья Точильникова - Пасынок империи (Записки Артура Вальдо-Бронте)

Я тут же поискал в Сети, и нарыл, что Синьозеро — это небольшое село километрах в семистах к северу от Кириополя.

— Ну, мать мне тоже поставила, — продолжил Володя. — А я отказался, мол, Андреев запретил. На следующий день вся деревня знала, что я не пью. Жалели очень.

— Не жалей! — улыбнулся я. — Невелика потеря.

— Не потеря вообще. Переживу. Слушай, а как у тебя при живом отце опекун?

— Мой отец… понимаешь… он не правоспособен.

— Сумасшедший что ли?

— Да нет. Он был осужден, провел несколько лет в ПЦ, потом его условно освободили, но не восстановили в правах.

— Несколько лет в ПЦ? Круто! Он, что убил кого-нибудь?

— Да.

Я чувствовал себя котом, забавляющимся с мышкой. Ну, когда же он догадается? Тепло, очень тепло, жарко! Иногда мышка, сама того не зная, убегала в не очень приятные места, и игра теряла привлекательность. Я бы предпочел быть разоблаченным в качестве воспитанника императора, а не сына убийцы.

— Ты общаешься с отцом?

— Да. Он мне даже нашел адвоката. Дорогого и знаменитого. Но помогло мало. Сколько попросил психолог — столько и влепили. Так только, моральная поддержка.

— Он богат?

— Пожалуй, нет. Хотя у него дом в Лагранже, но он государственный. Адвоката оплачивал опекун. Мне тут же попеняли, что я его деньги транжирю.

— Он тоже не очень богат?

— Он достаточно богат, просто во всех тратах отчитывается.

— А, большой чиновник?

— В общем, да.

— И тебя не отмазал?

— Нет.

— Не мог?

— Принципиально не стал. Понимаешь, мой отчим завещал ему меня воспитывать, он и воспитывает. Совершенно честно. Но иногда жестко получается.

И тут я услышал сигнал с кольца. Оно проиграло половину четвертого.

Как же я не услышал предыдущие напоминалки? Должно было дернуть меня без десяти три, потом прозвонить в три ровно. Да, кажется, что-то звучало, но я тут же забыл, увлекшись разговором.

Наверное, я побледнел.

— Что с тобой? — спросил Володя.

— Я жутко накосячил. Половина четвертого, а мне надо было в три быть у себя. Все, я до конца недели без кольца. Если конечно в ПЦ не отправят.

— Это я виноват, заговорил тебе зубы. Давай я пойду с тобой и все объясню.

— Да, ладно, сам должен был быть внимательнее. Тебе-то во сколько?

— Неважно, все равно пойдем.

— В три, да? — спросил я уже на ходу.

Он молчал, и отделаться от него не удалось.

Дошли мы минут за пять.

Я открыл дверь.

Старицын сидел у кровати, обернулся, вопросительно посмотрел на меня.

— Простите, ради Бога, Олег Яковлевич, заболтался, — сказал я.

И начал снимать кольцо.

— Это я виноват, — сказал Володя. — Я ему зубы заговорил.

— Кольцо оставьте пока, Артур, — сказал Старицын. — С вами император хотел поговорить.

Я чуть не взвыл.

— Олег Яковлевич, ну зачем же так сразу!

— Вы его воспитанник, и Леонид Аркадьевич имеет право знать, как вы себя ведете.

Я покорно вызвал его по кольцу. Сам.

— Артур, — сказал он. — Это уже второй раз.

— Государь, я…

— Только давай не оправдываться. И меня совершенно не волнует, правду ты мне скажешь или выдумаешь. Думаю, тебе уже много наговорили про то, как круто тебя наказывают. Да, возможно строже любого другого. Но никто из моей семьи не вправе вести себя так, чтобы это вызвало хоть малейшие нарекания. Так что сейчас ты отдашь кольцо Старицыну, и он вернет его тебе тогда, когда сочтет нужным. А если будет хоть еще одно нарушение — любое — ты поедешь в ПЦ. Сам поедешь. К Ройтману. И не надейся, что во мне хоть что-то дрогнет.

— Ну, что сказал император? — поинтересовался Старицын, когда я отключился.

Я снял кольцо и отдал ему.

— Вернете, когда сочтете нужным, — сказал я.

— Понятно. Что еще?

— Еще одно нарушение, и я должен буду поехать в ПЦ.

— Угу. Ладно, мы это с ним обсудим.

Я перевел взгляд на Володю.

Он так и стоял у входа в совершенном шоке.

— Вов, извини, тебе тоже надо идти, — сказал я.

— Я дурак, — сказал он. — Подставил тебя… вас по полной программе.

— Да мы вроде на «ты» перешли…

— Володя, вы идите, — сказал Старицын. — Нам с Артуром надо поработать.

— Извините, — кивнул он.

И вышел.

— Артур, как вы себя чувствуете? — спросил Олег Яковлевич.

— Дерьмово, — честно сказал я.

— В плане моральном, понятно. Но я имею в виду физический.

— Нормально. После сеанса было плохо, но разговор с Володей совершенно все исправил.

— Ну, хорошо. Тогда продолжим.

Сеанс ничем принципиально не отличался от утреннего, но закончился раньше, около шести.

— Пойдите, погуляйте, — сказал Старицын. — Нейроны устали, им нужен кислород. И постарайтесь лечь спать пораньше. Хотя бы на полчаса. Все равно кольца нет. И хорошо, что нет. А то с вашей страстью к общению, вы у меня нервное истощение заработаете.

Часов до семи я отсиживался во дворе на лавочке. Как раз часа мне хватило, чтобы прийти в себя. Потом учил Вову играть в пинг-понг. Сразу заметил, что он тоже без кольца.

— Ничего, я привычный, — сказал он. — В ПЦ вообще разрешают два раза в неделю с родственниками говорить. Зато общаюсь с воспитанником императора. Сказали бы мне об этом полгода назад — ни за что бы не поверил.

— То, что я воспитанник императора не делает меня каким-то особенным, — заметил я.

— Ну, да! Чтоб лично император отчитывал меня за то, что я к психологу опоздал на полчаса!

— Я бы без этого обошелся. Знаешь, когда император тебя отчитывает, чувствуешь себя много хуже, чем, когда тебя отчитывает психолог. Хотя, вроде бы, как сыну Анри Вальдо, мне это должно быть все равно. Теоретически. Не-а, не все равно. Хотя он сказал десять предложений. Но он и одну фразу может так сказать, что мало не покажется.

— Ну, ничего, я прослежу, чтобы ты больше не опаздывал. А то очень не хочется, чтобы ты уехал в ПЦ.

— Давай, — сказал я. — Только сам не прошляпь.

Во время ужина моя страсть к общению получила новое удовлетворение.

К нам с Володей подсел Илья Махлин. Я их представил.

— Ну как? — спросил я Илью.

— Пока никак. Ну, не идти же санитаром. Я полностью потеряю квалификацию за пару лет. Ну, я же хирург! Я все понимаю. Я понимаю, что лицензия сгорела. Но хотя бы ассистентом…

— А психолог что говорит?

— Что надо пытаться еще. Бить в одну точку. Он меня спрашивал, когда мы составляли план реабилитации, хочу ли я остаться в профессии. Я спросил, возможно ли это. Он сказал: «Да, но сложнее». И я решил попробовать. Но все-таки он заставил меня проработать запасной вариант, на случай, если с медициной не получится. И не скажу, что он проще. Дольше точно. Все заново. Все сначала. Новое образование, новый опыт. Я выбрал близкую область — медицинскую журналистику, но все равно большая часть того, что я знаю и умею, коту под хвост.