Никита Марков - Пургаторий

Понимаю, что предисловие — это вещь сомнительная и её лучше вообще избегать, но вот всегда так бывает: когда впервые создаёшь что-то настолько большое, появляются сомнения, хочется постоянно оправдываться и объяснять. Вот я и пытаюсь проанализировать то, что вы сейчас начнёте читать, причём за вас самих. Пожалуйста, не приписывайте это себе в оскорбление — это вызвано лишь тем, что я боюсь. Можете считать, что это такая моя рецензия (обзор) на собственный текст.

Дело вот в чём: я написал первую часть своего произведения, которое называется «Хроники бессмертных гладиаторов». Первую часть я назвал «Пургаторий», что значит «чистилище» (это я просто выпендрился). После прочтения собственного же текста я осознал, что роман (если его можно так назвать) вышел довольно скучным; в нём вообще нет никакого конфликта — я серьёзно. Тем не менее, я раскрывал события так, как, по моему мнению, они должны были развиваться. И, чёрт возьми, я устал писать — целый год у меня ушёл на это. Я не могу спать, не могу есть, не могу сосредоточиться на других вещах. Вот я и решил выложить этот сырой кусок говна. Потому что я уже устал — хочу жить, в конце-то концов. «Обещаю выправиться ко второй части, когда по-настоящему начнётся действие», — сказал бы я, но, к сожалению, ничего не могу обещать — слишком много сомнений.

Хочу сразу отметить до того, как заметите вы, что лирика в этой истории порой сводится к пародии на песню «Видение» Максима Леонидова: «Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я». Персонажи то и дело норовят прочитать мысли друг друга. Но, серьёзно, вот я читаю — и мне хочется так оставить; наверное, я нахожу это забавным. Да и текст сам по себе местами вышел мерзкий — мне от этого тоже смешно; и мне нечего сказать по этому поводу. А ещё все главные герои похожи на меня самого; тоже пока не знаю, как это исправить, — видимо хочется мне про себя писать, любимого.

Ещё одна проблема: большинство персонажей — не русские. Но тут я хочу отметить, что действие произведения происходит в далёком будущем, поэтому никаких казусов возникнуть, как по мне, не должно. Мы ведь ещё не знаем, какая к тому времени будет культура у других народов мира. Настоящий язык, на котором говорят персонажи, я бы, конечно, предпочёл умолчать, дабы никого не оскорбить.

В общем, сразу извиняюсь за то, что написал это. Можете называть это как хотите: арт-хаус, антироман или же просто графомания. Можете называть меня больным. И опять же, любителям арт-хауса: не ждите ничего претенциозного и оригинального, не ждите нового «Зелёного слоника» (кстати, гениальный фильм, всем советую; актёры сыграли прекрасно, несмотря на общую абсурдность истории). Признаю, что писал это иногда с намерением создать претенциозное произведение. И всё же, в большинстве случаев, я честно хотел написать весёлый приключенческий роман с пикантной любовной линией (не получилось, походу). И что это в итоге, мелодрама или фантастический боевик? Да фиг его знает — как по мне, перестрелок мало и романтики никакой.

У меня есть лишь один простенький вопрос к тем, кто сумеет это прочесть: «Как вам всё-таки?». Хочу знать, стоило ли это пяти лет моей никчёмной жизни, стоило ли это нескончаемых раздумий, мечтаний, а потом целого года реализации, редактирования и всего прочего. Думаю, нет, но с радостью подожду ответа. И самое главное: судите строго, пусть это моё первое серьёзное произведение. Я действительно хочу набраться опыта и в дальнейшем написать получше, поверьте мне.

Помогите мне, пожалуйста, помогите мне стать лучше.

Итак, сейчас начнётся пролог. Хронологически он берёт начало в третьей главе, но должен отметить важный момент перед тем, как я верну вас в прошлое и продолжу историю с начала. Как вы можете заметить, главы отмечаются по принципу: «[Глава]. [Имя персонажа].». Эту фишку я перенял, естественно, с цикла романов «Песни льда и огня» Джорджа Р. Р. Мартина. [Имя персонажа] — это имя того, кто является точкой зрения в данной главе. Но здесь есть спорное решение: повествование ведётся от первого лица. Тоже извиняюсь за неудобства, которые могут возникнуть из-за этого. Если вы забыли кто «я» — советую вернуться в начало главы и проверить.

«Зачем ты вообще это сделал, раз это так сложно?», — спросите вы у меня? Хрен его знает — походу опять решил выпендриться.

В общем, дерзайте!

В голове раздавалось невыносимое гудение и звон; в глазах мутилось, как после пробуждения ранним утром. Тошнота опускалась от мерзкой острой мигрени в левой части моей головы прямо вниз — в желудок. Мне так резко поплохело, что я мгновенно склонился и непроизвольно сблеванул прямо на землю. Слёзы подступили к моим глазам, но я почувствовал мимолётное облегчение. Тонкая струя прозрачной слизи свисала с моего рта, а затем, подхватившись резким порывом ветра, оторвалась и пролетела пару ярдов в сторону. У меня было ощущение, будто мою голову сверлили дрелью. «Боже, как же мне плохо», — думал я, и так продолжалось несколько секунд.

Когда я был почти уверен, что вот сейчас помру, шум неожиданным образом стих, и я почувствовал себя лучше. Мигрень и тошнота прошли так быстро, будто их и не было. Моя голова прояснилась. Вздохнув с облегчением, я осознал, что стою посреди безжизненного серого поля. Готов поклясться, я только что пережил ранение несовместимое с выживанием. «Мир стал каким-то другим», — отметил я про себя. Что-то изменилось… да, но что именно? Может, я действительно помер? Нет, вряд ли — уверен, я ещё жив: всё ещё дышу, вижу, слышу и чувствую. Дело не в этом…

Я смахнул пот со лба и начал вспоминать события последнего часа. А в последний час происходило сражение — тяжёлое, жаркое и крайне бессмысленное. И всё же теперь меня ничто не волновало. Я был рад, что это наконец закончилось.

Оглянувшись, я увидел, как мои уставшие от нескончаемого кровопролития товарищи вылезали из грязного, окровавленного окопа. Под собой я наблюдал сухую пыль, которая напоминала цветом пепел. Вокруг меня лежали мёртвые тела… и их куски. Стоял омерзительный смрад смерти — запах крови. Земля впитывала поблёскивающие под солнцем багровые ручейки. Многие из тел имели анатомию не свойственную человеческому виду — и это не только потому, что были изуродованы во время сражения, — тела наших врагов лишь отдалённо походили на тела людей, но таковыми не являлись; если выразиться точнее, они вообще не принадлежали к нашему, человеческому виду.

— Поздравляю с победой, рядовой! — неожиданно услышал я приближающийся ко мне пронзительный, мерзкий голос мужчины. Судя по тембру, это был Рен.