Василий Криптонов - Гамбит

— И что?

— То, что если мне выпадает возможность хоть в чём-то получить преимущество — я это делаю. Мы доберёмся, во-первых, быстрее, чем другие кланы, во-вторых, без навязчивой мысли «господи, когда ж я сдохну». Спокойно осмотримся на месте, всё такое. Меня, если ты забыл, сегодня ночью снова пытались убить.

— Здесь тебя никто не тронет, — пообещал Юн. — Монастырь неприступен. Никто посторонний туда не попадёт.

— Тем более хорошо. Успеем вздремнуть перед обедом. Не знаю, как ты, а я сегодня очень беспокойно спал.

Юн покачал головой. Однако по лицу я видел, что мысль оказаться в монастыре раньше, чем представители других кланов, его приятно согрела.

Монастырь возник перед нами словно из ниоткуда. Очередной поворот серпантина — и тропа вдруг упёрлась в каменные столбы ворот, кажущиеся её продолжением. А сразу за воротами нависали одно над другим, поднимаясь всё выше, четыре здания. Толстенные стены, крохотные окошки — в такой крепости можно держать осаду десятилетиями. Последнее здание, самое высокое, было увенчано небольшой башенкой и островерхой крышей с загнутыми вверх скруглёнными углами. Храм.

Здания выглядели так, словно приросли к отвесной скале. Впрочем, в каком-то смысле так и было. Мне доводилось бывать в подобном монастыре, я знал, что стены зданий всего лишь огораживают входы в пещеры. Жилые помещения, молельни — всё там, внутри скалы. Юн не преувеличил, сказав, что монастырь неприступен. Попасть в него иначе, кроме как пройдя через единственные ворота, не сумел бы никто. Последнюю сотню метров к тропе, по которой поднимались мы, не присоединялись другие тропы — хотя ниже, на разных уровнях высоты, я видел развилки. Но к воротам вела только эта.

— И каким же образом сюда можно приехать на машине? — спросил у монаха я.

— Никаким. Сюда невозможно приехать.

— Но вы ведь упомянули «другие варианты»?

— Я говорил не о машине.

— А о чём? — не отставал я.

— О других вариантах подъёма.

Ясно. Просто так он военную тайну не откроет. Ладно, глаза у меня есть. Понадобится — сам разберусь.

Ворота распахнулись, едва мы успели приблизиться. Монахи сложили руки в благочестивом жесте, мы с Юном последовали их примеру. Ещё несколько шагов по той же тропе — и поднялись по ступеням самого ближнего здания. Каменная ограда, ведущая от ворот, соединялась с его стеной — той, что справа. Получается, что если выглянуть из окна второго этажа, под собой увидишь бездонную пропасть. Ну и великолепный вид, разумеется. А левой стены у храма не было. Её заменяла скала.

Двери в здание отворились так же беззвучно и будто бы сами собой, как ворота.

Мы вошли в здание вслед за монахом — тут же, впрочем, почтительно отступившим в сторону. В качестве встречающего я почему-то ожидал увидеть убелённого сединами старца, постигшего все тайны просветления и выражающего свои мысли исключительно древними мудростями — такими, что Делун от зависти зубами заскрежещет. Настоятеля, одним словом. Но нас встретил человек лет, на вид, не больше тридцати. Одетый в такое же оранжевое ифу с широким поясом, как у наших сопровождающих, такой же бритый и босой.

— Рад приветствовать вас на территории Монастыря Ледяных Гор. — Он говорил негромко, но эхо в этом пустом, гулком помещении разносило слова так, что мог бы вовсе шептать. — Моё имя — Ксин, обитель доверила мне встречу и размещение гостей. Я покажу вам ваши жилища и зал, где будут проходить переговоры. Идёмте. — Ксин взмахнул рукой, приглашая следовать за собой.

Я, оглянувшись, увидел, что оба наших сопровождающих куда-то исчезли. Юн открыл было рот, собираясь то ли поздороваться, то ли представиться, но Ксин не стал этого дожидаться. Его босые ноги ступали по выскобленным доскам пола абсолютно неслышно. По крайней мере, до меня не долетало ни звука.

Ксин распахнул дверь в дальней стене помещения. Я оценил толщину стены — навскидку, с полметра. Предшественники монахов подошли к строительству обстоятельно.

Новое помещение представляло собой точную копию предыдущего — те же каменные стены и выскобленный деревянный пол, я почему-то не сомневался, что скоблят его вручную. Но здесь потолок не уходил в небеса. Наоборот, был таким низким, что рослый Ксин едва не задевал его головой. А левая стена была испещрена рядом полукруглых арок, как будто гигантские кроты прорыли в ней полдесятка ходов, и все эти ходы заканчивались здесь.

— Это — жилые помещения, — сказал Ксин. — За мной, пожалуйста, — и нырнул в ближайшую арку.

Я, сделав пару шагов, остановился и принялся нащупывать в кармане телефон, собираясь включить фонарик. Рядом со мной замер Юн. Я был готов поклясться, что занят он тем же самым. Не видно было ни зги, а Ксин словно растворился в темноте.

— Уважаемый, — окликнул я, — вы всё ещё с нами?

— Да, — отозвался из темноты Ксин. А в следующую секунду его фигура осветилась — монах зажёг свечу.

Стало видно, что мы находимся в каменном коридоре. Справа — глухая стена, с левой стороны — входы в пещеры.

— Братья и паломники обходятся без освещения, — сказал Ксин. — Но вы можете пользоваться свечами. — «Ибо что с вас взять, убогих», — мысленно закончил я.

Ксин зажёг от свечи ещё одну. Пригнувшись, зашёл в ближайшую пещеру. Я подумал, что купе проводников, где у меня случился внезапный бурный, но скоротечный роман, в тот момент казавшееся тесным, было, оказывается, очень даже ничего — по сравнению с размерами пещеры.

В одной из её стен находилось углубление длиной в человеческий рост. В углублении — постель. От углубления до противоположной стены — едва ли полтора метра. На постель можно было лечь, а на полу, рядом с углублением — помолиться, стоя на коленях. Всё. Никаких других занятий келья, видимо, не предполагала. Свечу Ксин, оплавив снизу от другой, пришлёпнул прямо к полу. И любезно предложил:

— Располагайтесь.

Мы с Юном переглянулись. Я скинул с плеча сумку и бросил её на постель — рассудив, что, как телохранитель, обязан быть ближе ко входу, чем охраняемое тело. А по выражению лица Юна было понятно, что рассуждать он пока не в состоянии. На подобные условия проживания мальчик явно не рассчитывал.

Ксин прошёл в следующую пещеру, где точно так же пришлёпнул к полу свечу и предложил располагаться. Юну ничего не оставалось, кроме как скинуть и положить на постель свой рюкзак.

— Когда прибудут другие гости, я провожу вас в зал переговоров, — пообещал Ксин. И растворился в темноте коридора.

— Мне показалось, или мы его бесим? — спросил у Юна я.

— Монаха? — уточнил он.

— Да.

— Полагаю, что дело не в нас. То есть, не лично в тебе или мне.