Владимир Сухинин - Не зная отдыха и сна

— Не наведет, — ответил Фома и встал.

Сходил в правую пещеру и справил нужду. Доел холодную курицу и запил водой. Делать было нечего, и он улегся на тюфяк.

В полдень пришел Ромс с корзиной. Поставил ее на пол и сел рядом с Фомой.

— Так какая работа, Шаман? — спросил он.

— Работа простая, — повернул к нему клыкастое лицо орк. — Мне нужно знать, кто здесь богатый и с кого можно вытрясти монеты.

— Вытрясти-то можно, — подумав, ответил Ромс. — Только как ты выйдешь? Там хватают всех орков подряд. Сейчас орки потянулись из города. У ворот идут настоящие бои. Шум знатный стоит.

— Об этом не беспокойся. Сможешь ночью показать и сопроводить меня?

Человек посидел в раздумьях.

— Да, и спасибо, что не сдал нас, — произнес Фома. — Получишь сверх платы шесть золотых.

Ромс вскинул голову.

— Серьезно? — переспросил он, полный удивления.

— Вполне. За то, что нежадный и умный.

— Тогда так, — сказал Ромс. — Я пойду впереди, ты иди следом, если тебя схватят, я ни при чем.

— Договорились, — ответил Фома и стал поедать принесенную человеком снедь.

Ночью они вышли из подвала. Фома протянул старухе золотую корону, и бабка, удивленно хмыкнув, ушла к себе за занавеску. Оттуда пробурчала:

— Ты, убогий, далеко не уйдешь. Вас, лягушек болотных, ищут по всему городу. Не вернешься, я твоих дружков продам.

— Хорошо, так и сделай, — спокойно произнес Фома и вышел вслед за человеком.

Бабка, кряхтя, пошла закрывать за ними дверь.

На выходе Фома ушел в «скрыт» и последовал за Ромсом. Тот оглянулся и, не найдя орка, пожал плечами. Потом пошел по улице, изображая пьяного. Навстречу им попался патруль из пяти стражников с фонарями. Приблизившись к человеку, они посветили фонарем и пошли мимо. По всему городу сновали патрули. Но Ромс, изображая пьяного, спокойно шел себе и шел, за ним, прячась, следовал Фома.

У каменного дома с высоким забором Ромс остановился и, прижавшись к глиняной стене, тихо спросил:

— Шаман, ты здесь?

— Здесь, — раздалось рядом с ним справа, и человек от неожиданности подпрыгнул, ухватился рукой за грудь и проворчал:

— Ты не пугай так больше. Это дом ростовщика. Охрана — три пса и два амбала. На доме — охранное заклятие. Дальше ты уже сам… Тебя ждать или без меня вернешься?

— Жди. Может, нужно будет помочь вскрыть сундук. Сможешь?

— Если не будет защитного заклятия, смогу, — прошептал Ромс.

— Тогда стой здесь, чтобы я тебя не искал.

В месте, где был расположен дом ростовщика, царила темень. Дом стоял наособицу, к нему вела дорога, с двух сторон обсаженная тополями. Ромс, понимая, что его не видят, уселся прямо на землю.

Фома обошел забор высотой в два человеческих роста, сложенный из камней и облепленный глиной. Нашел удобное место и быстро забрался наверх. Он давно применил ночное зрение.

Двор был обширный. Часть его занимал фруктовый сад. Со своего места Фома видел, что у высокого крыльца лежат три волкодава. Такие и орка разорвут в два счета. Человек его не видит, но эти псы учуют. Фома достал спрятанный амулет духов. Сел и настроился на транс. Вскоре он почувствовал вокруг себя движение. Это зашевелились духи, заточенные в амулет. Они жаждали вырваться из плена и готовы были сделать все, что прикажет пленивший их колдун.

«Один, — считал Фома, — два». И наконец появился третий. Орк указал на псов и отпустил их. Три невидимых простым глазом сущности устремились к спящим псам. Фома видел, как они втянулись в тела и тут же устремились вверх к ночному небу. Там их ждал покой. Они уходили за грань.

Псы продолжали лежать в прежних позах, но Фома знал, они уже мертвы. Он спустился со стены и прошел к крыльцу. Оглядел магическим зрением дом и увидел нити защитного заклятия — простенького, запитанного на амулет под досками крыльца. Фома сплел нити и подсоединил себя к амулету. Создал заклинание поглощения и поглотил всю энергию амулета. Магический запас его немного возрос. Теперь можно входить в дом. Фома приметил открытое окошко на втором этаже и по выступам стены стал взбираться к нему. Вскоре он проник в дом. Остановился и прислушался. Его чувства говорили, что наверху в спальне двое и двое человек внизу. Он внутренним взором тщательно обследовал коридор, в котором находился, и, не найдя ловушек, двинулся вниз.

Первого охранника он обнаружил спящим у лестницы, ведущей наверх. Протянул руку и нажал на точку справа на шее. Охранник перестал храпеть и опустил голову на грудь. Второго он нашел на кухне, тот уснул, не доев пирог. Этот тоже был тихо обезврежен.

Разобравшись с охраной, Фома поднялся наверх. В спальне спал толстяк лет пятидесяти в ночном колпаке, а рядом лежала на боку молодая девушка в ночной рубашке, закинув ногу на толстяка. Ее волосы разметались по подушке. Фома осторожно ухватил девушку за шею, та встрепенулась и обмякла. Под подушкой толстяка лежал магический предмет. Его Фома достал, не потревожив сон ростовщика. Это оказался амулет с огненной стрелой. Фома спрятал его в карман куртки, затем потряс толстяка.

Ростовщик замычал и отмахнулся рукой, но сильный рывок скинул его на пол. Упав, хозяин дома охнул и выругался. Хотел подняться, но неведомая сила придавила его голову к полу. Он хотел закричать, но что-то сильно ударило его по открытому рту, заставив захлебнуться криком. Затем сильнейшая боль скрутила все его тело. Он стонал, мычал, но не мог избавиться от нее. Затем боль ослабла, и ростовщик услышал шепот:

— Мне нужно пятьсот золотых монет. Отдай их мне, и боль пройдет.

Ростовщик замычал, и вновь сильнейшая боль стала властвовать в его теле. Теперь это продолжалось дольше. Ростовщик не выдержал и почувствовал, как по ногам потекла горячая струя. Боль спала.

— Ты все равно отдашь мне свои деньги, — услышал он шепот. — Ты хочешь почувствовать боль вновь?

И опять он был погружен в безумие боли. Сколько это продолжалось, он не знал, но готов был отдать все, что имел, лишь бы не чувствовать этой боли.

Когда спазмы прошли, он прохрипел:

— Я отдам деньги, отдам все, что захочешь, только не мучай меня.

— Где они?

— Здесь… В моей спальне… Дай добраться.

— Ползи!

Следуя приказу, ростовщик пополз к стене. Фома проследил взглядом, куда он полз, и обнаружил в стене скрытую дверку. Но дверка не простая, с секретом. Рядом с ней был люк.

«Удрать хочет, паршивец», — ухмыльнулся Фома, и снова боль накрыла ростовщика.

— Удрать не получится. Где деньги?

Ростовщик дернулся от зловещего шепота, как от удара хлыстом. Этот голос наводил на него ужас, с которым он не мог бороться. За этим тихим спокойным голосом следовала боль. Как он ее боялся! Этого он не мог передать.

— Следующий раз у тебя навсегда откажут ноги, и ты останешься калекой, а я все равно получу свои деньги.