Владимир Сухинин - Не зная отдыха и сна

— Нельзя взять и просто так назвать имя бога, — отозвался смущенный дворф, — это наказуемо. Его можно называть по имени, только когда призываешь его.

— Ну, теперь понятно, — кивнул я. — Только это не приблизило нас к разгадке тайны Лианоры. Вы сами все видели, понимаете, что ею управляли во сне. Предположения, мысли какие, если есть, — выкладывайте.

Но ни Чернушка, ни Бурвидус помочь мне не смогли. Дворф просто насупился и молчал, а дзирда на мой вопросительный взгляд ответила:

— Я не была жрицей, не смотри на меня так. Я простой командир пограничных войск.

— А ты, Шиза, что скажешь? — как к последней надежде обратился я.

— Что скажу? А давай спросим у хранителей. Если Беота знает этот ритуал, то, может, и они — тоже.

— Молодец, — ответил я. — Мне тоже пришла такая мысль в голову.

— Что-то я этой мысли в твоей голове не видела.

— Смотри лучше, — огрызнулся я.

Немного подумав, отдал распоряжения:

— Значит, так. Ты, Бурвидус, отправишься опять под стражу. И не смотри на меня, как теленок на мамку. Ты болтун, каких свет не видывал, а мы должны держать это дело в тайне. Ты, Чернушка, ночью будешь спать у меня. А я на время отлучусь… — Заметив взгляд дзирды, попытался отвертеться: — Сама видишь, не до того. От слова своего не отступаюсь. Как обещал, так и сделаю. А сейчас мне надо отлучиться и кое-что разузнать про этот ритуал.

— Но Лия спит, — не отступала Чернушка, — и до утра еще много времени. А днем она нормальная. Вот днем и убудешь по делам.

— Ладно, как скажешь, — не стал спорить я.

Мне показалось, что в лице Чернушки промелькнули черты Шизы и ее довольная улыбка.

Утром, пока моя черная невеста, разбросав руки по постели и улыбаясь во сне, сладко посапывала, я осторожно отодвинулся, встал, собрал вещи и, не одеваясь, чтобы ее не разбудить, телепортировался в Град на Горе.

Встав у парапета, стал быстро одеваться, поглядывая по сторонам. Конечно же управленческий аппарат в лице моего спецназа из троих оболтусов, ничего не замечая, играл в карты. К ним присоединился Авангур. Мне оставалось только покачать головой. Авангур был голым, не считая набедренной повязки. А груда его вещей лежала возле Мастера.

— Дайте отыграться! — вопил покровитель пророков.

— А что у тебя есть? — смеялся Магистр. — Твоя повязка нам не нужна.

— Вот! — Красный от возмущения Авангур стянул с руки браслет. — Мой браслет против всей одежды.

Я решил досмотреть, чем все это закончится. Над бедным Авангуром склонился Рострум. Его змеи лезли хранителю в карты, и тот отмахивался от них, как от надоедливых мух.

— Еще бери! — советовал Рострум.

— Да отстань ты!

— Бери, говорю! — горячо шептал Вальгум. — Точно тебе говорю.

— Берешь? — спросил Мастер.

Авангур глянул на Рострума и махнул рукой:

— Беру.

Мастер послюнявил пальцы и сдал Авангуру карту. Тот ее осторожно поднял и вдруг со злостью запустил в лицо Рострума. Вскочил и схватил моего управляющего за уши. Рострум взвизгнул и заголосил:

— Ухи! Ухи!

Между ними завязалась борьба, а я силился вспомнить, где это уже слышал. Наконец змеи Рострума обвились вокруг шеи неудачливого хранителя, и тот захрипел.

— О мой бог! — закатил я глаза.

У всех подданные как подданные. Пребывают в благолепии от своего повелителя. А у меня — ходячее бедствие. За что мне это? Чем я провинился перед судьбой? Как вообще стоит и строится моя гора? Эти разряженные клоуны только в карты играют… Почему меня еще не разорили? Не выгнали?.. В голову пришла земная поговорка, которая мне не очень понравилась: «Каков поп, таков и приход».

Понимая, что других управленцев у меня нет, устало посмотрел на это сборище: «А может, просто смириться с их чудачествами? Таких абсолютно „безбашенных“ управляющих ни у кого нет. И, кроме того, смогли же они без меня отбить нападение Рока. Все равно я не управляю процессами на этой горе, так пусть же все идет, как идет…»

— Эй! — крикнул я. — Хватит драться.

Все мгновенно посмотрели в мою сторону. Два неразлучных друга тут же затянули свой нудный псалом:

— Славься…

Им стал вторить с зажатыми ушами Рострум. Авангур от досады сплюнул и отпустил Рострума.

Сирена из бассейна трубно и до ужаса противно заголосила, возвещая о моем прибытии, и весь город стал петь осанну. Я же обреченно стал ждать конца торжественной встречи. А что поделать, эти духи уже никого не видели и не слышали. Допев песнь-приветствие, троица подбежала ко мне.

— Мастер, отдайте вещи и браслет нашему гостю, которые вы выиграли жульническим способом, — приказал я.

— Как — отдать? — возмутился Мастер. — Я не жульничал. Карточный долг — это святое… Как… Как наша гора.

— Не жульничал, значит, — поджал я губы. — А сыграй со мной.

— С вами?.. А на что?

— Если ты выиграешь, то можешь делать здесь все, что захочешь. Проиграешь ты, Авангур заберет свои вещи, и вы все трое будете строить мой город, а не играть в карты.

— Идет! — живо согласился Мастер.

Он думал, что меня так же просто провести, как Рохлю и Авангура. Брал для своих обманов мою благодать, и меня же хотел надурить. Простак!

— Кто будет раздавать? — спросил Мастер, суетливо тасуя колоду карт.

— Колода твоя, ты и раздавай.

Мастер быстро раздал по две карты, а я вышел в ускоренный режим и отрезал его от притока магической энергии. Поднял его карты. Ну конечно, там были туз и десятка. А что у меня? А у меня — две десятки. Подстраховался, негодник. Я поменял его туза на свою десятку и вышел в нормальный режим.

Довольный Мастер, глядя на меня свысока и широко ухмыляясь, спросил:

— Еще, владыка, брать будете?

— Нет. Себе бери.

— А смотреть? Вы даже не смотрели карты! — удивился Мастер.

За моей спиной стоял Рострум, и его змеи кружились над моими картами. Я накрыл их ладонью. Авангур скромно сидел в стороне: решался вопрос его служения. Мастер отложил колоду и поднял карты…

Это надо было видеть! Словами выражение лица жулика не описать. В нем была вся гамма чувств — от удивления до обиды и возмущения. Я наслаждался его реакцией. Сначала это было недоумение, потом — огромное удивление. Он положил карты и вновь поднял их. Побледнел, и руки его затряслись. Он что-то бормотал, перебирал карты, но две десятки не исчезали.

— Вскрываюсь, — произнес я и выложил туза с десяткой.

Мастер с воплем выронил карты.

— Мне подменили карты! — обратился он к Роструму и Мессиру. — Я точно помню, что сдал себе туза и десятку!..

Наконец осознав, что сам себя выдал, он сдулся, как воздушный шарик.

Авангур с радостным воплем вскочил со своего места и заплясал. Я понимал его радость. Что бы он делал без своего браслета? Ходил бы побирался, как казанская сирота, а потом бы развеялся в эфире. Какие азартные ребята эти хранители, однако. И тут я вспомнил про девушку, убитую Рабе, и приказал ей выйти из меня. Рядом появилась девушка, она удивленно заморгала, потом увидела меня и присела в книксене.