Владимир Сухинин - Не зная отдыха и сна

— Это и есть вход в верхний город? — скептически оглядывая препятствие, спросил Фома.

— Нет. Это только промежуточная преграда. Вход дальше. — Мартин повозился с замком и, охая, открыл решетку. Фома видел, что рука у него повреждена и он старается ею меньше работать.

— Ты домушник, вор. Так ведь? — спросил Фома.

— Да, вор, — неохотно отозвался тот.

— Почему связался с мокрухой?

Фома знал кодекс воров — укради, но на мокрое дело не подписывайся. Масть менять нельзя. Свои не примут, а гильдия убийц узнает и жестоко накажет. Каждый должен заниматься своим делом. Таковы правила и понятия криминала.

Мартин остановился и обернулся. В его глазах стояла такая нескрываемая боль, что пробрало и бесстрастного орка.

— Деньги нужны, орк. Очень нужны. Сто золотых илиров, или сестру заберет Боров в наложницы. Он смотрящий в нашем районе, та еще паскуда. Но за ним стоят серьезные люди. Откупиться надо. — Мартин говорил быстро и запальчиво, проглатывая слова, торопясь, боясь, что орк не поймет и придушит его здесь. — Подсолнух сказал, что есть дикарь, только что прибыл из степи. С деньгами. Мол, убьем его и оберем, тебе половина и мне половина…

Фома, не моргая, слушал. Когда воришка замолчал, произнес:

— Я могу помочь тебе с деньгами.

— Ты? Помочь?

— Да.

— Что от меня требуется? Я сделаю все, что скажешь.

— Много делать не надо. В верхнем городе мне нужно найти бывшего посла Снежного княжества лера Эману-ила. Поможешь — и я дам тебе сто золотых илиров.

— Я слышал о нем. Ходили слухи, что его выгнали из посольства. Заглянем к гадалке — старой Розе, она собирает слухи и может что-то знать. — Мартин повеселел. — Ты точно не обманешь?

— Это вы, люди, полны лжи и обманов, у орков честь на первом месте, — спокойно ответил Фома. — Веди. Нет. Подожди. — Фома наложил исцеляющее заклятие на руку Мартина. — Теперь идем, — сказал он.

Они пошли дальше. Фома видел, как воришка повеселел. Он хотел угодить орку во всем и по дороге рассказывал о подземельях. Периодически попадались боковые проходы, и в одном из них лежал труп, облепленный крысами. Заметив взгляд Фомы, Мартин пояснил:

— Здесь, в подземельях, спрятать тело просто. Сбросить вниз, и все дела. Через два дня крысы его сожрут. Никто искать здесь не будет. Стража сюда не суется, а нет тела, нет и дела.

— Почему не суется? — спросил Фома.

— Здесь царство нищих. Стражу убьют.

— А мы как пройдем?

— Заплатим, — отмахнулся Мартин. — Серебряк.

Через сто лагов появился первый сторож. Он свистнул, и тут же их окружила толпа грязных и вонючих людей.

Один из нищих подошел, держась за клюку, и ощерился беззубым ртом.

— Ловкач, снова ты? Зачастил, — посмотрел на орка. — Зверушку с собой тащишь. С тебя серебряк, с него два.

Фома не проронил ни слова. Молча разжал кулак, и на ладони остались лежать три серебряные монеты. Он протянул руку хромому.

— О, да ты богатый! — обрадовался нищий. — Давай еще три серебряка.

Окружившие их нищие загоготали в полный голос.

— Щука, — вступил в разговор Мартин. — Мы заплатили. Пропустите нас.

— Ты можешь идти, Ловкач, а зверушка пусть платит еще. Про нее разговора не было.

— Ты хочешь войны, Щука? Будет тебе война. — Мартин оскалился, словно волк.

— А ты меня не пугай, — хромой выставил вперед узкую грудь, — тут я сам себе император. Ты наверху командуй. Сказал — еще три, значит, еще три.

Фома слушал все это молча и также молча разжал вновь ладонь. Там снова лежали три серебряные монетки.

— О как! — изумился Щука. — Так он еще и колдун. Кует монеты, что твой императорский монетный двор.

И все вновь дружно захохотали.

— Мы его себе оставляем, — засмеялся хромой.

А дальше в руке Фомы вместо монет разгорелся фаербол. Хромой увидел и отпрянул. В Фому со спины полетел камень, но он отстранился и прикрыл собой Мартина. Камень врезался в рот Щуке, и тот закрутился на месте, вопя нечто нечленораздельное. В то же мгновение огненный смерч устремился в сторону хромого. Через несколько рисок в воде лежали тела корчившихся от ожогов нищих. Вонь от паленого мяса расползалась по туннелю. Узкое пространство не дало разбежаться нищим, и огненный смерч собрал богатую жатву.

— Идем, — спокойно произнес Фома и, подхватив под руку остолбеневшего парня, потащил того вперед.

— Ты что наделал? — опомнился Ловкач. — Меня же теперь тут больше никогда не пропустят. Мне и появляться тут нельзя будет, убьют.

— Скажешь своим в гильдии, что они первыми напали. Тебе, Мартин, поверят, — перебил его Фома. — Обратно будем возвращаться, подчистим здесь. Это не бойцы, это мусор. — Фома перешагнул труп хромого нищего и пошел дальше.

Они шли, и Фома видел, как разбегаются от них темными тенями согнутые побирушки. Их больше не трогали.

У следующей решетки они остановились.

— Пришли, — проговорил Мартин.

Фома оглядел магическим зрением пространство.

— Странно, — произнес он, — нет защитных заклятий.

— Говорят, когда-то были, но их никто не обновлял.

— Почему?

— Думаю, никому не хочется спускаться в эти зловонные туннели, — пожал плечами Ловкач. — Да и что может угрожать городу изнутри?

— Наверное, ты прав, — согласился Фома.

Мартин вновь отмычкой открыл скрипучую дверь, и они оказались в верхнем городе. Точнее, под ним.

— Пройдем лагов двести и попадем в подвал водонапорной башни, — пояснил Мартин. — Оттуда выберемся на поверхность.

— Ты так и пойдешь по улицам в этой вонючей одежде? — спросил Фома.

От Мартина несло вонью и плесенью.

— Нет, — слабо улыбнулся вор. — У смотрителя башни спрятана моя другая одежда, я всегда там переодеваюсь.

— А я смогу ходить по городу? Орков не трогают?

— Да, конечно, сможешь. Если тебя пропустила стража, значит, ты свой, — еще шире улыбнулся Мартин.

Вскоре они достигли места и стали подниматься по каменной лестнице. Мартин поднапрягся и сдвинул плечами крышку люка. Отодвинул ее и полез наружу.

В небольшом помещении в глубоком кресле, окруженный тусклым светом масляного светильника, сидел старик. Он повернул голову и посмотрел на вошедших.

— Кто там? — спросил он.

— Это я, Мартин, с другом, — отозвался Ловкач.

— А, Малыш, заходи. Что на этот раз принес старине Боварту?

— Серебряк.

— Лучше бы ты принес мне жареной рыбки. Давно не ел ее.

— В следующий раз, Боварт, принесу обязательно. Я переоденусь?

— Да, конечно. Мира твою одежду вычистила и погладила. Будешь, хе-хе, как богатей. — Старик тихо засмеялся.

Мартин подошел к ведру. Взял его, открыл кран и набрал воды. Спустился вниз и через пять ридок вернулся чистым и в другой одежде. На нем был бархатный камзол, коричневые туфли с носами, задранными вверх по лигирийской моде, и серые, из тонкого сукна штаны в обтяжку. На поясе висел кинжал. На мокрых длинных черных волосах — бархатный берет.