Дин Кунц - Избранные произведения. V том [Компиляция]

Следующая неделя стала самой длинной в моей жизни. Приходилось ждать, когда же упадёт ещё одна большая клоунская туфля.

Пурга миновала. Небо стало светло-синим, знакомым для тех, кто живёт на большой высоте над уровнем моря, чистым и таким близким, что до него, казалось, можно дотянуться рукой.

Поскольку Бизо оставался на свободе, ужасный день только приближался, а наш дом на Хоксбилл-роуд находился в достаточно пустынном месте, мы остались в городе, у родителей.

Само собой, больше всего мы боялись, что Энни, только-только родившуюся, у нас отнимут так или иначе.

И мы готовились к тому, что умрём, но этого не допустим.

Поскольку Хью Фостер знал о предсказаниях моего деда и об их точности, полиция Сноу-Виллидж взяла дом моих родителей под круглосуточную охрану, начиная с утра среды, когда я привёз домой Лорри и Энни. Собственно, и из больницы мы приехали на патрульной машине.

Полицейские дежурили по восемь часов. Каждый час один из них обходил дом, проверяя окна и двери, поглядывая на улицу и соседские дома.

Отец ходил на работу, но я взял отпуск и сидел дома. Разумеется, когда напряжение начинало сводить меня с ума, шёл на кухню и что-нибудь пёк.

Все копы в качестве командного пункта выбирали кухню, и к четвергу они пришли к единому мнению, что никогда в жизни им не удавалось так хорошо и вкусно поесть.

В тяжёлые времена соседи обычно выражают сочувствие и поддержку тем, что приносят еду. В нашем случае соседи слишком хорошо нас знали, чтобы приносить обычные запеканки или домашние пирожки.

Вместо этого они приносили ди-ви-ди. Уж не знаю, самостоятельно ли они пришли к выводу, что в наш насыщенный информацией век в час беды ди-ви-ди становится приемлемым заменителем пищи, или провели организационное собрание, но к пятнице наши потребности в ди-ви-ди были удовлетворены на два года вперёд.

Бабушка Ровена выбрала все фильмы со Шварценеггером и смотрела их одна, в своей спальне, за закрытой дверью.

Остальные ди-ви-ди мы сложили в коробку в углу гостиной и надолго о них забыли.

Мама закончила рисовать свинью и взялась за портрет малышки. Может, она слишком долго рисовала исключительно представителей фауны, потому что на её новой картине наша очаровательная девочка приобрела несомненное сходство с кроликом.

Энни отнимала у нас не так много времени, как я ожидал. Показала себя идеальным ребёнком. Не плакала, не требовала особого внимания. Спала всю ночь (я говорю про ночь пекаря, с девяти утра до четырёх пополудни) крепче, чем любой из нас.

Я даже хотел, чтобы она активнее давала о себе знать и тем самым отвлекала от мыслей о где-то затаившемся Бизо.

Пусть в доме круглосуточно находился полицейский, я радовался, что приобрёл пистолет и научился из него стрелять.

Я заметил, что Лорри постоянно держит под рукой острый нож и яблоко, которое она, по её словам, собиралась «в скором времени» порезать и съесть. К субботе яблоко пожухло, и она заменила его на грушу.

Обычно чистят и режут фрукт специальным ножом с небольшим лезвием. Лорри же предпочла мясницкий тесак.

Папа, благослови Господь его душу, принёс домой две бейсбольные биты. Не современные алюминиевые, а увесистые деревянные, «Луисвилль слаггерс». Он никогда не проявлял интереса к оружию, и учиться стрелять времени у него не было. Одну биту он отдал маме.

Никто не спросил его, почему он не принёс третью биту, для бабушки. Каждый из нас мог найти логичное объяснение такому решению.

Наконец наступил ужасный день.

Понедельник у отца был выходным, и с полуночи воскресенья до зари 19 января мы вшестером просидели в столовой. Подкреплялись пирожными, пирогами, тортами и черным кофе.

Шторы держали плотно задёрнутыми. Как-то пытались поддерживать общий разговор, но частенько умолкали и, склонив голову набок, прислушивались к звукам в других комнатах и шуму ветра за окнами.

Заря пришла одна, без клоуна.

Небо вновь затянули облака.

Сменились полицейские. Закончивший вахту увёз с собой пакет пирожных. Заступивший привёз с собой пустой пакет.

Весь мир отправлялся на работу, мы же стали готовиться ко сну. Заснуть, правда, удалось только бабушке и малютке.

Утро понедельника прошло без происшествий.

Наступил полдень, пошла вторая половина дня.

В четыре часа полицейские вновь сменились, а ещё через час начали сгущаться ранние зимние сумерки.

Отсутствие каких-либо событий не успокоило меня. Наоборот, ещё больше встревожило. И когда до конца 19 января оставалось каких-то шесть часов, мои нервы напоминали натянутые струны.

В таком состоянии если бы я воспользовался пистолетом, то прострелил бы себе ногу. И этот момент семейной истории бабушка обязательно запечатлела бы на очередной подушке.

В семь часов Хью Фостер позвонил мне, чтобы сообщить, что горит наш дом на Хоксбилл-роуд. Пожарные говорили, что интенсивность огня однозначно указывает на поджог.

У меня возникло желание сесть в машину и мчаться к пожарищу, быть там, что-то сделать.

Но патрульный Паолини, он нёс вахту в нашем доме, резонно указал, что Бизо, скорее всего, устроил пожар, чтобы выманить меня из дома. И я остался с моей женой, дочерью, хорошо вооружённой семьёй.

К восьми часам мы узнали, что дом наш сгорел дотла и от него остались одни угли. Вероятно, прежде чем чиркнуть спичкой, внутри все щедро залили бензином.

Спасти ничего не удалось. Ни мебель, ни кухонную посуду, ни одежду, ни сувениры и фотографии.

Мы вернулись в столовую, на этот раз для того, чтобы пообедать, по-прежнему в тревоге, по-прежнему готовые отразить атаку врага. В одиннадцатом часу появилась надежда: а может, худшее осталось позади?

Потерять дом и все имущество, конечно же, радости мало, все так, но лучше, чем получить две пули в ногу, и гораздо лучше похищения очаровательной дочурки безумным маньяком.

И такая сделка с судьбой нас, пожалуй, устроила: возьми дом и все наши вещи, мы в обиде не будем, если ничего страшного не случится до третьего из ужасных дней, предсказанных дедушкой Джозефом: понедельника, 23 декабря 2002 года. Цена за почти четыре года покоя была не так уж и высока.

В одиннадцать часов мы шестеро и даже патрульный Паолини, который, как положено, обошёл дом, проверив все окна и двери, решили, что судьба приняла предложенную сделку. В разговоре за столом начали появляться праздничные нотки.

Хью позвонил, чтобы успокоить нас, но желания разлить по бокалам шампанское у нас не возникло.

Когда пожарные сворачивали рукава и готовились к отъезду, один из них обратил внимание на открытую дверцу почтового ящика, который стоял у поворота на подъездную дорожку к нашему дому. В ящике он нашёл стеклянную банку с завинчивающейся крышкой. В банке лежал сложенный листок бумаги.