Дин Кунц - Избранные произведения. IV том [Компиляция]

Шеп замолчал.

Подразумевая безумного врача, который предупреждал о преследовавших его киллерах, Дилан сказал:

— Может, в конце концов, он — не лживый мешок дерьма.

Это было экстраординарное время, со множеством маньяков, влюбленных в насилие, и неистовым богом, окруженным защитниками злобы, который винил жертвы за их страдания и прощал убийц во имя справедливости. Это было время, когда утопические идеи некоторых правителей прошлого столетия, едва не погубивших цивилизацию, еще не канули в Лету. В новом столетии они несколько потеряли былую мощь, но по-прежнему могли уничтожить надежды многих и многих, если бы не бдительность благоразумных мужчин и женщин. Дилан О'Коннер прекрасно понимал этот бурный век и, однако, оставался неисправимым оптимистом, ибо в каждом мгновении каждого дня, в лучших творениях представителей человечества и в окружающей его природе видел красоту, которая поднимала ему настроение, и всюду, в большом и малом, подмечал признаки того, что мир этот создан не для самоуничтожения, что в сотворении этого мира заложен глубокий смысл, которому служили и его картины. Эта комбинация реалистичности суждений, веры, здравомыслия и стойкой надежды на лучшее проявлялась в том, что события его времени редко удивляли Дилана, еще реже вселяли ужас и никогда не повергали в отчаяние.

Соответственно, узнав, что Фред, постоянный друг и спутник Джулиан Джексон, некое растение, выходец из Южной Африки, Дилан не так уж удивился и точно не пришел в ужас, скорее даже обрадовался, чем огорчился. Окажись Фред не растением, ситуация существенно бы усложнилась и доставила массу хлопот, которые исключались в случае денежного дерева, растущего в красивом терракотовом горшке.

Помня о трех черных «Субербанах», которые направились к въезду в мотель, этих трех голодных акулах в асфальтовом море, Джилли торопливо запаковала свои вещички. Дилан загрузил ее дорожную сумку и единственный чемодан в «Экспедишн», через заднюю дверцу.

Любые волнения действовали на Шеперда крайне отрицательно, и в таком состоянии его поведение становилось непредсказуемым. А вот теперь, когда Дилан ни в коей мере не рассчитывал на его содействие, мальчик покорно забрался на заднее сиденье внедорожника. Сел рядом с брезентовым мешком, в котором лежали различные вещи, помогавшие ему коротать долгие поездки в те редкие моменты, когда он не смотрел в никуда и не изучал свои пальцы. Поскольку Джилли настояла на том, что будет держать Фреда на руках, все заднее сиденье осталось в распоряжении Шепа, а уединение всегда способствовало уменьшению его тревоги.

Подойдя к «Экспедишн» с горшком в руках, полностью придя в себя от последействия анестетика, женщина вдруг засомневалась в правильности принятого ранее решения отправиться в путь в компании двоих совершенно незнакомых мужчин.

— Я же вас совершенно не знаю, возможно, вы — серийный убийца, — сказала она Дилану, который открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья, чтобы она с Фредом могла залезть в кабину.

— Я — не серийный убийца, — заверил ее Дилан.

— Именно это и сказал бы любой серийный убийца.

— Именно это сказал бы любой невинный человек.

— Да, но серийный убийца тоже сказал бы так.

— Хватит, забирайтесь в кабину! — нетерпеливо бросил Дилан.

— Вы — не мой босс, — резко отреагировала она на изменение тона.

— Я и не говорил, что я — ваш босс.

— В последнее столетие в моей семье никто мне не указывал, что делать.

— Тогда, полагаю, ваша фамилия — Рокфеллер. А теперь, пожалуйста, забирайтесь в кабину.

— Не уверена, что это правильное решение.

— Вы помните три «Субербана», на которых вполне мог разъезжать Терминатор?

— Нами они, во всяком случае, не заинтересовались.

— Скоро заинтересуются. Забирайтесь в кабину.

— «Забирайтесь в кабину, забирайтесь в кабину». Именно это и твердил бы серийный убийца.

— Неужто серийные убийцы обычно путешествуют с душевно неполноценными братьями? — раздраженно спросил Дилан. — Или вы не думаете, что его присутствие несколько осложнит использование бензопилы и других орудий убийства?

— Может, он тоже серийный убийца.

Шеп смотрел на них с заднего сиденья, склонив голову, широко раскрыв глаза, моргая в недоумении, более всего напоминая не психопата, а большого щенка, который ждет, когда же его отвезут в парк поиграть с фрисби.

— По внешнему виду серийного убийцы не определить, — продолжила Джилли. — Они хитрые. И потом, даже если вы — не серийный убийца, то можете оказаться насильником.

— С такой женщиной, как вы, очень приятно иметь дело, не правда ли? — в голосе Дилана слышалась злость.

— Вы можете быть насильником. Откуда мне знать?

— Я — не насильник.

— Именно так и сказал бы любой насильник.

— Господи, я не насильник. Я — художник.

— Второе не исключает первого.

— Послушайте, женщина, вы обратились ко мне за помощью, а не я — к вам. Откуда мне знать, кто вы?

— В одном вы можете не сомневаться, я — не насильница. Тут мужчинам опасаться нечего, не так ли?

Нервно оглядывая ночь, ожидая, что черный «Субербан», ревя мотором, может появиться в любой момент, Дилан ответил:

— Я — не серийный убийца, не насильник, не похититель детей, не банковский грабитель, не взломщик, не карманник, не кошачий вор, не растратчик, не фальшивомонетчик. Меня лишь дважды останавливали за превышение скорости, в прошлом году я заплатил штраф в библиотеке за то, что задержал книгу, я не вернул четвертак и два десятицентовика, которые нашел в телефоне-автомате телефонной компании, носил широкие галстуки, когда все перешли на узкие, а однажды в парке меня обвинили в том, что я не убрал дерьмо своей собаки, хотя нагадила не моя собака, более того, у меня вообще не было собаки! А теперь вы сядете в кабину, чтобы мы могли уехать, или мы и дальше будем обсуждать, что я могу сделать и похож ли я на Чарльза Мэнсона? [365] Мэнсон, Чарльз (р. 1934) — гуру общины хиппи, убийца актрисы Шерон Тейт и шестерых ее друзей в Беверли-Хиллз в августе 1969 г. До сих пор отбывает пожизненное заключение. И вот что я вам скажу: с вами или без вас, но через минуту я уеду из Додж-сити. Не хочу дожидаться возвращения эти «Субербанов» и свиста пуль.

— Для художника вы необычайно красноречивы.

Он вытаращился на нее.

— И что вы хотите этим сказать?

— Я всегда думала, что художники лучше видят, чем говорят.

— Да, язык подвешен у меня неплохо.

— Подозрительно для художника.

— То есть вы по-прежнему видите во мне Джека-Потрошителя?

— У вас есть доказательства, что вы — не он?

— И насильника?

— В отличие от меня, вы им быть можете, — заметила она.