Дин Кунц - Избранные произведения. IV том [Компиляция]

Установив обогрев повсюду в доме, даже в подвале, чтобы быть уверенными, что завтра утром в нем будет тепло, Макгарвеи заперли двери, сели в «эксплорер» и поехали за «бронко» Пола по сельской дороге. Он повернул на восток, к городу, и они сделали то же самое.

Короткие сумерки отступили под упавшей стеной ночи. Луна еще не взошла. Темнота со всех сторон была так густа, что, казалось, она никогда не исчезнет, даже с восходом солнца.

Ранчо Янгблада именовалось по названию дерева, которое преобладало в его владениях. Маленькие прожекторы на краях въездного знака были направлены в середину, освещая зеленые буквы на белом фоне: «ЖЕЛТЫЕ СОСНЫ». А под этими двумя словами, маленькими буквами: «Пол и Каролин Янгблады».

Поместье поверенного было действующим ранчо и значительно большим, чем их. По обеим сторонам въездной дорожки, которая была даже длиннее, чем на ранчо Квотермесса, выстроились в ряд массивные здания безупречно окрашенных красных конюшен, видны были беговые дорожки, тренировочные площадки и огороженные пастбища. Постройки освещались перламутровым сиянием низковольтных ночных фонарей. Белые ограды разделяли поднимающиеся в гору луга: чуть фосфоресцирующие участки земли, уходящие в темноту, как черты загадочных иероглифов на стенах гробницы.

Основной дом, перед которым затормозили, был большим, низким зданием из речного камня и окрашенного в темный цвет дерева. Он казался почти естественным продолжением земли.

Пока Пол вел гостей к дому, он отвечал на вопрос Джека о хозяйстве в «Желтых соснах»:

— У нас тут два главных предприятия. Выращиваем и тренируем беговых лошадей — они пользуются популярностью на скачках по всему Западу, от Нью-Мексико до канадской границы. Мы также растим и продаем некоторые виды породистых лошадей, для шоу, которые никогда не выходят из моды, большей частью арабских скакунов. У нас одна из самых лучших ферм по производству арабских скакунов в округе, наши питомцы так совершенны и красивы, что могут надорвать ваше сердце или заставить вас вытащить кошелек, если вы обеспокоены разведением.

— А коров нет? — спросил Тоби, когда они подошли к ступенькам, ведущим к длинной просторной веранде перед домом.

— Извини, скаут, коров нет, — сказал поверенный. — На многих ранчо вокруг есть фермы, но не у нас. Зато есть ковбои. — Он указал на соцветие огоньков приблизительно в двухстах ярдах к западу от дома. — Восемнадцать ковбоев постоянно живут на ранчо со своими женами, если они у них есть. Собственный маленький город.

— Ковбои… — повторил Тоби благоговейно, таким же тоном, каким рассуждал о кладбище и о перспективе завести пони. Монтана оказалась для него настолько же экзотичной, как другая планета из комиксов и фантастических фильмов, которые он любил. — Настоящие ковбои!

Каролин Янгблад тепло встретила их у дверей и пригласила в дом. Будучи матерью детей Пола, она должна была быть его возраста, лет пятидесяти, но выглядела гораздо моложе. На ней были узкие джинсы и декоративно простроченная красно-белая рубашка-вестерн, выявляющие худую, гибкую фигуру сильной тридцатилетней женщины. Белоснежные волосы — коротко подстриженные в мальчишечьем стиле, не требующем особого ухода, — не ломались, что обычно бывает с седыми волосами, но были толстые, мягкие и пышные. Черты лица — гораздо менее резкие, чем у Пола, а кожа гладкая, как шелк.

Хитер решила, что, если жизнь на ранчо в Монтане может сделать такое с женщинами, она должна преодолеть любое отвращение к раздражающе большим открытым пространствам, необъятности ночи и даже новому ощущению присутствия в дальнем углу своего двора четырех погребенных мертвецов.

После ужина, когда Джек и Пол остались одни на несколько минут в кабинете, каждый со стаканом портвейна, и разглядывали множество фотографий в рамочках лошадей-призеров, которые почти полностью закрывали одну из сосновых стен с кружками-разводами бывших сучков, поверенный внезапно забросил тому разведения модных породистых лошадей и скакунов-чемпионов на ранчо Квотермесса:

— Я уверен, что вы, ребята, будете здесь счастливы, Джек.

— Я тоже так думаю.

— Это отличное место для мальчишки, как Тоби.

— Собака, пони — это похоже для него на сон.

— Прекрасный край.

— Здесь так мирно по сравнению с Лос-Анджелесом. Черт, да даже и сравнивать нельзя.

Пол открыл рот, чтобы сказать что-то, но передумал, и вместо этого принялся разглядывать фотографию лошади, с которой он начал свой триумфальный счет скакунов с «Желтых Сосен». Когда поверенный снова заговорил, у Джека было чувство, что это совсем не то, о чем собирался Пол сообщить, когда открывал рот.

— И хотя мы не такие уж близкие соседи, Джек, я надеюсь, что мы будем близки в другом смысле.

— Я бы хотел этого.

Поверенный снова колебался, потягивая портвейн из стакана, чтобы скрыть свою нерешительность.

Пригубив свой, Джек спросил:

— Что-то не так, Пол?

— Нет, не то чтобы… просто… А почему ты спросил?

— Я был долгое время полицейским. Я как будто шестым чувством чую, когда у людей есть что сказать.

— Понятно. Ты, вероятно, станешь хорошим бизнесменом, если решишь, что это дело по тебе.

— Так что такое?

Вздохнув, Пол сел на край своего большого стола.

— Даже не знаю, стоит ли упоминать. Ведь я не хочу, чтобы ты слишком много об этом думал; кажется, и повода-то особого нет.

— Да?

— Эд Фернандес действительно умер от разрыва сердца, как я тебе говорил. Обширный инфаркт повалил его так внезапно, как пуля в голову. Коронер не смог ничего другого найти, только сердце.

— Коронер? Ты хочешь сказать, что делали вскрытие?

— Да, конечно, — сказал Пол и глотнул портвейна.

Джек был уверен, что в Монтане, как и в Калифорнии, вскрытие не делают каждый раз, когда кто-нибудь умирает, особенно если покойник — в возрасте Эда Фернандеса и вполне может окончить жизнь по естественным причинам. Старикам делают аутопсию только при особых обстоятельствах, в первую очередь, когда видимое повреждение указывает на возможность смерти от чужих рук.

— Но ты сказал, что коронер не смог ничего найти, кроме разрыва сердца, никаких ран.

Уставившись на блестящую поверхность портвейна в стакане, поверенный произнес:

— Тело Эда было найдено на пороге между кухней и задним крыльцом, он лежал на правом боку, так, что дверь было нельзя закрыть. И держал обеими руками дробовик.

— А, это достаточно подозрительно, чтобы дать санкции на вскрытие. А может быть, он просто решил выйти поохотиться?

— Был не охотничий сезон.

— Ты хочешь сказать, что маленькое браконьерство — неслыханное дело в этих краях, особенно, когда человек охотится не в сезон на своей собственной земле?