Дин Кунц - Избранные произведения. IV том [Компиляция]

— Сигнал всем постам?

Марти взбесила нарочитая бестолковость детектива.

— Да, сигнал всем постам о поимке Другого. Хмурясь, Лоубок спросил:

— Какого Другого?

— Моего двойника, мое другое я.

— Ах да, я и забыл. — Он снова ушел от ответа и продолжил свой допрос, прежде чем Марти или Пейдж могли настоять на более обстоятельном объяснении.

— Вы приобрели «хеклер-кох» также для исследовательских целей?

— «Хеклер-кох»?

— Да, «Пэ-семь». Стреляет девятимиллиметровыми патронами.

— У меня нет «Пэ-семь».

— Нет? Но он лежал на полу вашего кабинета, на втором этаже.

— Это его пистолет, — сказал Марти. — Я уже говорил вам, что у него был пистолет.

— Вы знали, что ствол «Пэ-семь» специально нарезан для глушителя?

— У него был пистолет, это все, что я знаю. У меня не было времени заметить, был ли на нем глушитель.

— Неизвестно, был ли на нем глушитель, но он оснащен для этого резьбой. Мистер Стиллуотер, вам известно, что оснащать огнестрельное оружие глушителем противозаконно?

— Это не мой пистолет, лейтенант.

Марти начинал подумывать, не отказаться ли ему отвечать на последующие вопросы до прибытия адвоката. Но идея показалась ему сумасбродной. Он ни в чем не виновен. Он жертва, ради всего святого. Полиция даже не приехала бы, если бы он сам не попросил Пейдж вызвать ее.

— «Хеклер-кох Пэ-семь» с резьбой для глушителя — это профессиональное оружие, мистер Стиллуотер. Это уже похоже на преступника-профессионала, убийцу или называйте его как хотите. Кстати, как бы вы его назвали?

— Что вы имеете в виду? — спросил Марти.

— Ну, если бы вы писали о таком человеке, о профессионале, как бы вы его называли?

Марти чувствовал в вопросе скрытый подтекст, что-то такое, на что Лоубок уже давно намекает, но не мог определить, что же это было.

Очевидно, Пейдж также почувствовала это, потому что попросила:

— Уточните, что вы хотите сказать, лейтенант.

И на этот раз Сайрусу Лоубоку удалось ловко избежать ссоры. Он просто углубился в свои записи и притворился, будто в его вопросе не было ничего, кроме праздного любопытства, касающегося выбора писателем синонимов.

— В любом случае, вы родились в рубашке, если такой профессионал, вооруженный «Пэ-семь» с резьбой для глушителя, не смог вас одолеть.

Он замешкался от удивления.

— Очевидно.

— Он удивился тому, что в ящике моего письменного стола лежал пистолет.

— Хорошая подготовка всегда окупается, — сказал Лоубок. И быстро добавил: — Вы сумели взять над ним верх и в рукопашной схватке. Такой профессионал должен быть хорошим борцом, может быть, даже владеть приемами тэквондо и других восточных единоборств, такими они обычно бывают в книгах или в фильмах.

— У него была замедленная реакция. Как-никак он был ранен двумя выстрелами в грудь.

Качая головой в знак согласия, детектив сказал:

— Да, совершенно верно, я это помню. Это могло подкосить любого ординарного человека.

— Но только не его. Он был еще вполне подвижным. — Марти чуть прикоснулся к горлу.

Резко сменив тему разговора, очевидно для того, чтобы привести собеседников в замешательство, Лоубок спросил:

— Мистер Стиллуотер, вы днем принимали спиртное?

Давая волю своему гневу, Марти ответил:

— Вам не удастся объяснить все это так просто, лейтенант!

— Вы не пили сегодня днем?

— Нет!

— Вообще не пили?

— Нет.

— Я не хочу показаться склочным, мистер Стиллуотер, но когда мы с вами только встретились от вас явно пахло спиртным. Думаю, это было пиво. На полу в гостиной валяется банка с пивом «Корз», оно разлито по деревянному полу.

— Я действительно выпил немного пива после всего.

— После чего?

— После того, как все закончилось. Он лежал на полу в фойе с перебитой спиной. Я, по крайней мере, думал, что она у него перебита.

— Итак, вы решили, что после всех этих выстрелов и драк, холодное пиво — это как раз то, что нужно.

Пейдж со злостью посмотрела на детектива.

— Вы всячески стараетесь превратить все это в глупый спектакль…

— …и я бы очень желал, чтобы вы были наконец откровенны и рассказали нам, почему вы не верите мне, — продолжил Марти.

— Это вовсе не так, мистер Стиллуотер. Я понимаю, что все это действует на вас очень удручающе, давит на вас, вы все еще потрясены случившимся, устали. Но я все еще перевариваю услышанное. Слушаю и пытаюсь осмыслить. Вот чем я занимаюсь. Это моя работа. И у меня, поверьте, еще не сложилось никакого мнения об этом, нет никакой теории.

Марти был уверен, что Лоубок говорит неправду. Стройная система мнений всегда была при нем, была она с ним и тогда, когда он только сел за стол в столовой.

Марти вылил в кружку остатки пепси и сказал:

— Я хотел выпить молока или апельсинового сока, но горло так болело, так жгло и горело, что я не мог глотать. Поэтому, когда я открыл холодильник, мне показалось, что пиво лучше всего остального сможет освежить и уменьшить боль в горле.

Лоубок вновь принялся рисовать в уголке своей записной книжки.

— Значит, вы выпили всего одну банку пива?

— Не до конца. Я выпил пол-банки, может две трети банки. Когда мне полегчало, я решил вернуться и посмотреть, что там делает Другой. Банку с пивом я держал в руках. От удивления, что этот ублюдок, который до этого выглядел полуживым, куда-то исчез я выронил ее.

Марти удалось разглядеть, что рисует детектив. Это была бутылка. Пивная бутылка с длинным горлышком.

— Значит, всего полбанки «Корз»? — переспросил Лоубок.

— Да. Ну, может быть, две трети.

— И больше ничего.

— Нет.

Закончив рисовать, Лоубок оторвался от своей записной книжки и спросил:

— А как насчет трех пустых бутылок «Короны» в мусорном ведре под раковиной на кухне?

— «Выход из зоны отдыха», — прочитал Дрю Ослетт и обратился к Клокеру: — Ты видишь этот знак?

Клокер не ответил.

Переключив внимание на экран электронного устройства, лежащего у него на коленях, Ослетт сказал:

— Он наверняка здесь, может быть, справляет сейчас малую нужду в туалете. А может быть, вытянулся на сиденье машины и отдыхает, пытаясь вздремнуть.

Они уже собирались приступить к действиям против своего непредсказуемого и грозного врага; Клокер казался невозмутимым. Еще ведя машину, он, казалось, погрузился в глубокое раздумье. Его медвежье тело было расслаблено, как тело тибетского гуру в трансцендентальной медитации. Его огромные ручищи с толстыми пальцами покоились на рулевом колесе, почти не сжимая его. Ослетт бы не удивился, узнав, что этот громила управляет машиной лишь какой-то колдовской силой своего ума. Ничто в широком грубом лице Клокера не указывало на то, что он знаком со словом «напряжение»: бледный, абсолютно гладкий, как полированный мрамор, лоб; отсутствующая линия подбородка; сапфирно-голубые, с легким блеском глаза, глядящие куда-то вдаль, не просто на дорогу, а, возможно, куда-то по ту сторону мироздания.