Дмитрий Шатров - Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Везунчик из Пекла или В поисках золотой жемчужины

Ракшас вдавил педаль тормоза в пол, не дожидаясь остановки перекинул селектор коробки передач на задний ход. Пикап потащило вперёд на застопоренных колёсах.

«Что делать? Пулемёт в кузове стоит зачехлённый, в походном положении. Да и не успеть к нему, – адреналин хлынул в кровоток, ускоряя мысли. – Твою ж мать!»

Спасёт только движение. Машина, подвывая редуктором, резко рванула назад. Росчерк гранаты колыхнул воздух над капотом. Успели! Халк вдавил кнопку открывания окна, активируя автоматический режим, схватился за крупнокалиберный автомат. Грохот выстрелов заполонил салон, терзая барабанные перепонки короткими очередями. Десять патронов улетели за считанные секунды. Звонко клацнул затвор. Перезарядка. Сквозь звон в ушах пробивалась музыка, щедро разбавляемая матерщиной здоровяка. Он пытался достать запасные магазины, накануне «удачно» упакованные в рюкзак. Дилетанты, ёшкин кот! Расслабились непростительно. Забыли, что такое Улей. Устроили загородную прогулку, понимаешь!

– Калаш хватай, – крикнул Ракшас, перекидывая рычаг на нейтраль, одновременно распахивая двери. – Из машины, бегом!

Боги войны, или кто тут за что отвечает, явно не благоволили к нападавшей стороне. Не получилось у парней на пикапах использовать преимущество неожиданной атаки. Инициатива была потеряна, и картина скоротечного боя быстро поменялась. Один грузовичок замер, зарывшись в землю левым крылом метрах в семидесяти. Колеса со стороны водителя не было. Крыло и двери зияли рваными дырами попаданий. Стёкла осыпались. Перед машиной без сознания лежал стрелок – видимо хорошо приложился, когда вылетел из кузова. Водитель оплывшей грудой обмяк на руле. Второй пикап пытался потеряться за сопками, выкручивая обороты на максимум. Пулемётчик старался отсечь возможное преследование, сосредоточив огонь на бронетранспортёре. Халк с Ракшасом тем временем плавно выдвинулись в сторону разбитой машины, прикрывая друг друга.

Седой выругался сквозь стиснутые зубы, увидев первые результаты своей стрельбы. Вернее, их отсутствие. Но неудачный, по сути, огонь сделал своё дело, оказав мощное психологическое воздействие. Нападавшие запаниковали, оказавшись под плотным обстрелом. Один из водителей задёргался, резко увёл свой пикап в сторону, и гранатомётчик запустил очередной заряд непонятно куда. Экипаж второй машины сосредоточил своё внимание на «Форде», но там ребята тоже не дремали. Седой снова придавил кнопки управления огнём. Опять мимо, но уже значительно лучше. Разрывы легли впритирку. Нервы у атакующих отморозков на этом сдали, и их пикап пустился наутёк. Стрелок в кузове взялся за пулемёт, на стволе расцвёл огненный цветок. По броне защёлкали пули, протяжно воя рикошетами. Баламут было поддался азарту погони, но был решительно остановлен напарником. «Кайман» застыл посреди дороги, снова загудели сервоприводы. Длинное жало пушки дрогнуло, немного опускаясь вниз, Седой поправлял прицел. Рявкнула короткая очередь. Тут, пожалуй, всё кончено. Убегающая машина превратилась в ком дымного пламени, разбрасывая в стороны бесформенные обломки.

– Блин, козлы, всю краску поцарапали, – Баламут ходил вокруг «Каймана», сокрушаясь и ощупывая многочисленные отметины от пуль и осколков. – Красить теперь надо.

Бандит сидел у разбитого пикапа и тихонько подвывал от ужаса. Он ещё не полностью оправился от удара, но понимание ситуации уже обрёл в полной мере.

– Кто ты и что вам от нас было надо? – задал вопрос Седой.

– Я Тощий, но это не я, это всё Толян, то есть Обморок… – захлёбываясь слюнями, заблеял допрашиваемый.

– Это ты, но это не ты. Хватит мычать, внятно говори! – добавил металла в голос Седой.

– Да ты чего, командир. Не узнаёшь его, что ли? Это же те ушлепки, которые в Перевалке к Ракшасу прицепились. Я ничего не путаю? А, убогий? – Халк гранитной скалой навис над неудавшимся налётчиком. – Ты же нас найти обещал, нет? А я тебя предупреждал. Не забыл?

– Да я чё, я ничё. У нас старший Обморок, он делами рулил. В том стабе с какими-то серьёзными завязался. Они ещё в чёрной форме постоянно ходят. Тачки нарядные там, – бандит зачастил, глотая окончания слов, – сказал, лёгкие деньги. Надо, говорит, одного фраера пощупать. Ну а потом, ну, когда вы его уделали, обозлился очень. И снаряга у вас крутая. Видно, что жирно живёте. Вот и…

– Остался в стабе кто-нибудь ещё из ваших? – рейдеры переглянулись с пониманием, что чёрная форма – это Институт.

– Нет, здесь вся бригада была.

– Нет, и хорошо.

Грохнул выстрел. Седой спрятал пистолет в кобуру.

Тупые, жадные и мягкотелые здесь не выживают. Пистолетная пуля жирной точкой на лбу завершила повествование о никчёмной жизни подонка. Мир стал чуточку чище.

Реальность, в которой существовал Анатолий Леднев, если проще – Толян, застряла в эпохе девяностых. Кривая демократия пришла на смену застоявшемуся социализму. Республики рванули в стороны, растягивая одеяло бывшего Союза на себя. Плановая экономика рухнула под напором насаждаемого «конкурентного» рынка. Производства разваливались на глазах, тысячами выкидывая людей на улицы. Мизерные зарплаты не платились месяцами. Население стремительно нищало, как-то пытаясь выживать. Законы не работали и не соблюдались. Социальные ценности вытеснялись ценностями общества потребления. Расплодившиеся видеосалоны насаждали рублёвый антураж заграничной красивой жизни. Кожаные куртки и штаны-«пирамиды» стали неотъемлемым атрибутом «крутых» парней. Мутная волна перемен захлестнула некогда великую страну.

Толян в детстве имел смешное прозвище «Леденец», но сам себя любил называть «Ледяной». Звучало круто и сурово. Хотя сверстники называли его за глаза «Бараном», за непроходимую тупость и упрямство. Учиться он не хотел и не любил. Через пень-колоду он дотянул до восьмого класса, получив аттестат об образовании. Учителя перекрестились, когда Толян уехал поступать в профессиональное училище в областной центр. Домой, к пьющему отцу и замученной тяжёлой работой матери, он больше не возвращался. Учиться на кондитера было неинтересно, и особых перспектив в плане быстрого обогащения эта специальность не сулила. Хотелось всего и сразу. И желательно с минимальными трудозатратами. А тут ещё и прелести городской жизни смущали не отягощённый интеллектом мозг, манили своей недоступностью.

Справедливости ради надо сказать, что Толян сначала пытался работать. Пока не освоился, жить ведь как-то надо. Устроился ночным сторожем в детском саду, иногда подряжался на разгрузку железнодорожных вагонов. Но это разве деньги? Потом был первый «гоп-стоп» – получилось подловить в тёмной подворотне какого-то неосторожного паренька. Дальше – больше. Остатки воспитания, кое-как привитые в школе, облетели без следа, словно пух с одуванчика. Толян всё больше превращался в безбашенного отморозка.