Александр Изотов - Мера один: Примал

Тут Белиар повернулся:

— Ты интересный поднебышек. Умный. Решил тебя не убивать. Ты будешь служить…

Я выдавил из себя:

— Пошел ты. Ты… ты… — я пытался придумать хоть что-то, — Подземыш…

Я закашлялся, а демон расхохотался, задрав голову. У него было очень хорошее настроение.

— Ох, и нравишься ты мне.

— Зато ты… мне…

Я не смог договорить, как вдруг Белиар приложил ладонь ко лбу, кого-то высматривая.

— А, летят… Как ты сказал? Подземыши? А мне нравится, — он улыбнулся, — Подземыши летят!

Я попытался разглядеть, кого он там увидел. Ничего, только стена дыма вдали.

— У меня тут дела намечаются, — Белиар склонился надо мной, положив руку на плечо и вдавив в кожу отросшие когти, — Эти глупцы поплатятся.

Он с детским интересом потянул ауритовый гвоздь, до сих пор торчавший у него в коленной чашечке. Показалось тело гвоздя, изъеденное будто кислотой, а потом он просто обломился.

— Вот же дерьмо, — вздохнул Белиар, — Ладно, поднебышек. Они на тебя глаз положат, а мне ты нравишься.

— Ты… — я только беспомощно ворочался, — Ты…

— Мы еще вернемся к нашему разговору, — сказал демон.

И картинку отключили…

Боль, муки, страдания… Как еще это можно было назвать?

— Спика! — меня тормошили, — Первуха сраная, очнись.

Где я? Кто я? Спика — это я?

По моим щекам прилетели звонкие пощечины, и моя бедная голова снова взорвалась болью.

— Однуха, а ну открывай глаза!

Знакомый голос доносился будто сквозь вату, а мое сознание плавало где-то в желудке. В противной склизкой массе, которая вроде раньше была едой, но так и не переварилась. А теперь еще и запросилась назад. Очень-очень ей надо…

— Спика, слышишь?

Я содрогнулся, спазмы скрутили пищевод, и сильная рука перевернула мое тело вниз лицом. Меня стошнило, и стало намного легче.

— Вот дерьмо нулячье, — донеслось с отвращением.

— А… — вырвалось у меня.

Я вдохнул воздух. Обычный, простой, чистый… Такой сладкий воздух!

Все кружилось перед глазами, темнота разбавлялась синими и красными пятнами. Разноцветные круги стали пропадать, уплывать за край зрения, но темнота никуда не исчезала.

Не сразу я понял, что темно не в моих глазах. Вокруг все еще царила ночь. Под ладонями едва проглядывались камни, на которых блестел мой ужин.

— Как ты выбрался? Что там произошло?

Вопросы сыпались на меня, а я ничего не помнил. Картинки болтались на краю сознания. Дым, огонь, золото… Что все это значит?

Я заворочался, пытаясь подняться. Рука, держащая меня, отпустила, я уперся всем весом на ладони… и с криком упал на вывихнутую руку.

— А-а-а!!!

Я приложился в мой же вчерашний ужин всем лицом, но он совсем не смягчил удар о каменный пол.

— Спика, первушья твоя мера! — рука снова подхватила меня.

Я поднял голову. Вокруг кирпичные стены, какой-то мусор. Я был в темном закоулке. Повернувшись, я увидел… Фолки! Это был Фолки…

Тут на меня нахлынули воспоминания, память стала возвращаться. Где я, твою мать? Какой сейчас год?

— Не знаю, как ты выбрался. Уходить надо, — помощник Хильды нервно поглядывал на выход из проулка, — Звери Грэя повсюду.

Я пытался понять, о чем говорит зверь, но чистый ночной воздух принес звуки опасности. Крики, ругань, и топот множества ног. Тут же ко мне вернулось и острое чувство опасности…

Я попытался встать, но едва не поскользнулся и ухватился за стену. Фолки подхватил меня под мышки и рывком поднял.

Голова все еще кружилась, то ли от пьянящего воздуха, то ли от путешествий по непонятным мирам. Сил в ногах не было, но я почему-то стоял. Словно попал в магнитное поле, и меня поддерживало течение тока по жилам.

Если бы меня кто спросил, как я себя чувствую, я бы ответил: «Не знаю!»

— Где твое копье?

Я покрутил головой. Копье осталось там, в подземелье, когда я сломал его об стопор цепей. Демон пытался вырваться, выкачав мою силу, а я освободил его сам на свой страх и риск. Как результат — я еще жив.

— Спика, идти надо, — рука толкнула меня вперед.

Я сделал шаг, еще, и чуть не споткнулся.

— Ну, силу бери из земли, или что ты там делаешь? — раздраженно зарычал Фолки, — Не пойму, что с тобой происходит!

— А то я понимаю, — огрызнулся я, пытаясь представить форму копья в стене под рукой. Оно там, я знаю это.

Сила полилась в жилы, но как-то с перебоями, будто разряды электрошокера. Мускулы сразу заныли от такого обращения, и, упав, я согнулся уже от мышечной боли.

Тут же опять накатила тошнота. Да что не так-то? Я попробовал ощутить вокруг меня камень, вызвал свою стихию земли — и меня стошнило, голова затрещала.

Я зарычал от злости. Состояние напоминало, когда я только появился в Нулевом мире, на столбе. Только опять не ноль, только не это.

Со стонами, сдирая пальцы о стену, я пытался, пытался, и еще раз пытался встать. Что-то со мной сделали в том подземном мире.

Фолки пристально рассматривал меня, а потом выдал:

— Твоя первушья сила, — его глаза лезли на лоб, — Ты пятая ступень! Когда успел? Ты там кого убил?

Я закачал головой:

— Только Фолка, второго когтя…

— Знал я такого придурка. Не знаю, не поднялся бы ты на ступень, мне кажется.

— Может меня так колошматить от этого? — я вскинул голову.

— Да нет, — Фолки все так и смотрел на меня, — Ты по всей пятой ступени прыгаешь.

Я пытался понять, что он имеет в виду, но последовал новый вопрос:

— Тебя видели?

— Видели.

— Дерьмо нулячье! — Фолки выругался, — Кто?

Я потер лоб, пытаясь вспомнить.

— Ульвар, Коли…

— Оракул?!?

— Я не знаю. Тот, который в деревне был, где я с прималом бился.

— Это плохо, очень плохо!

— Боюсь, их уже нет.

Глаза зверя удивленно блестели в темноте. Он еще много чего хотел спросить, но ситуация не оставила нам времени.

Ругань уже доносилась слишком близко, и Фолки прорычал.

— Если их нет, это хорошо. Уходим, — и зверь добавил, — Поймают — нам конец. А потом и Хильде.

— Знаю, — я заскреб пальцами по стене и мотнул плечами, сбрасывая руки зверя.

Фолки убрал пальцы, и я, охнув, выпрямился и зашагал вперед, как робот. Шаг, еще, быстрее, и через пять метров я смог побежать.

— Да, давай, — Фолки бежал чуть позади, — Давай, первуха сраная!

Мы неслись по темному проулку, иногда вылетая на задние перекрестки, где дома едва не лепились друг к другу. Фолки хватал меня за плечи, подтягивая в стороны, чтобы я знал, куда поворачивать.

Мы подбегали к следующему перекрестку, когда вдруг темнота разбавилась непонятными искрами, летящими в глаза. Будто я посмотрел на звезды через ресницы. Я остановился и проморгался — нет, все тот же темный переулок.

— Что такое? — Фолки нетерпеливо прошептал в ухо.