Дин Кунц - Избранные произведения. I том [Компиляция]

Харкер заговорил так, словно не встретил их случайно, а продолжал на минуту-другую прерванный разговор.

— Прошла информация, что мэр уже к уик-энду сформирует специальную группу для ведения этого расследования. Если нам вскорости предстоит работать вместе, мы можем уже сейчас обменяться мыслями.

— Конечно же, тебе известна твоя репутация, — ответила Карсон. — В отделе все знают, что ты и Фрай ищете славы.

— Зависть, — спокойно ответил Харкер. — Мы закрываем больше дел, чем остальные.

— Иногда пристреливая подозреваемого, — вставил Майкл, имея в виду недавний случай, когда Харкеру едва удалось избежать обвинений в необоснованном применении оружия.

Харкер пренебрежительно улыбнулся.

— Хотите знать мою версию об убийстве охранника в библиотеке?

— Нужен ли мне рак поджелудочной железы? — ответил Майкл своим вопросом.

— Черные комнаты символизируют жажду смерти. — Харкер пропустил шпильку мимо ушей.

— Черт! — вырвалось у Карсон.

— Он пытался перерезать себе вены каждым из этих лезвий, — продолжил Харкер. — Но ему не хватило мужества.

— Ты и Фрай побывали в квартире Оллвайна?

— Да, — кивнул Харкер. — Вы для нас что ученики, вот мы и считаем необходимым иногда позлить вас.

Он протиснулся между ними, направился к своему автомобилю, обернулся, пройдя несколько шагов.

— Если у вас есть версия, я с удовольствием ее выслушаю.

Когда они остались вдвоем, Майкл поделился с Карсон сокровенным: «У меня есть короткий список сердец, которые я хотел бы вырезать».

После ухода Виктора Эрика надела платье от Сент-Джона, которое вроде бы открываю все, но оставалось респектабельным, смешивая в должных долях эротичность и классику.

Стоя перед огромным зеркалом гардеробной, которая размерами превосходила многие спальни в особняках, она знала, что выглядит потрясающе и произведет неизгладимое впечатление на всех мужчин, которые будут сидеть за обеденным столом. Тем не менее полной уверенности в себе она не чувствовала.

Примерила бы и другие платья, если бы до прибытия первого гостя не оставалось несколько минут. Виктор хотел, чтобы она встречала гостей вместе с ним, и она не решалась его подвести.

Вся ее одежда висела в высоких шкафах, которые занимали три прохода. Количество нарядов исчислялось сотнями.

Ездить по магазинам ей не приходилось. Создав ее с идеальными размерами, Виктор закупил все сам, пока она еще находилась в резервуаре сотворения.

Возможно, что-то из одежды он купил еще прежней Эрике. Она не любила об этом думать.

В голове мелькнула мысль: а если она наплюет на то, что думает о ней Виктор… или кто-то еще? Станет самой собой. Независимой личностью.

Это была опасная мысль. Такие следовало гнать прочь. В глубине стенного шкафа, на специальных полках, стояло порядка двухсот пар обуви. И хотя Эрика знала, что времени в обрез, она никак не могла выбрать между «Гуччи» и «Кейт Спейд».

За ее спиной, она стояла в стенном шкафу, что-то зашуршало, послышался глухой удар.

Она повернулась, чтобы посмотреть в центральный проход, но увидела только закрытые двери, за которыми хранилась часть ее сезонного гардероба, и желтый ковер на полу. Заглянула в правый проход, в левый, убедилась, что и там никого нет.

Вернувшись к стоявшей перед ней дилемме, разрешила ее, взяв туфли от «Кейт Спейд». С ними в руках поспешила из стенного шкафа в гардеробную.

Выходя, краем глаза уловила какое-то движение у двери в спальню. Когда повернулась, никого не увидела.

Заинтригованная, прошла в спальню, не испытывая ни малейшего страха, успела заметить, как колыхнулось шелковое покрывало, прикрывая того, кто только что скользнул под огромную кровать.

У них не было домашних животных, ни кошки, ни собаки.

Виктор пришел бы в ярость, если бы обнаружилось, что в доме крыса. Этих тварей он терпеть не мог.

При создании Эрику обучили остерегаться опасности, но бояться только самого ужасного… хотя ее запрограммированное уважение к своему создателю иногда практически сливалось со страхом.

Если крыса проникла в дом и забралась под кровать, она не остановилась бы перед тем, чтобы найти ее там и уничтожить. Эрика не сомневалась в том, что быстроты ее рефлексов вполне хватит для того, чтобы схватить мерзкого зверька.

Приподняв покрывало и заглянув под кровать, она все увидела без фонаря, поскольку отличалась прекрасным зрением. Но под пружинами никто не метался.

Она встала, оглянулась, осматривая комнату. Чувствовала, кто-то здесь есть, но у нее не оставалось времени заглянуть во все углы.

Понимая, что Виктор уже ждет ее внизу, она присела на краешек кресла, около камина, и надела туфли. Конечно же, прекрасные, но они понравились бы ей больше, если б она покупала их сама.

Какие-то мгновения посидела, прислушиваясь. Тишина. Но та тишина, что предполагала: кто-то вслушивается в эту тишину, как вслушивалась она.

Выходя из спальни, Эрика закрыла за собой дверь. Последняя без зазора вошла в дверную коробку. Под дверью никто пролезть не мог. Если в спальне оказалась крыса, она не смогла бы сбежать вниз и испортить званый обед.

Эрика спустилась по парадной лестнице и едва успела добраться до холла, как в дверь позвонили. Прибыли первые гости.

Когда Рой Прибо надевал черные брюки, светло-синий шелковый пиджак спортивного покроя и белую льняную рубашку, собираясь на встречу с Кэндейс (эти глаза !), все новостные каналы вещали о Хирурге.

Какое абсурдное они дали ему прозвище. Он же был романтиком. Идеалистом из семьи идеалистов. Пуристом. Ему можно было дать много прозвищ, но хирургом он точно не был.

Он знал, что речь шла о нем, хотя и не особо следил за реакцией средств массовой информации на его деяния. Он начал коллекционировать части женских тел не для того, чтобы стать знаменитостью. Слава его не прельщала.

Конечно же, он привлек к себе интерес общественности, но по причинам, никак с ним не связанным. Они видели насилие — не искусство. Они видели кровь — не старания мечтателя, который искал совершенство во всем.

К средствам массовой информации и к их аудитории он испытывал исключительно презрение. И к тем, кто говорил (или писал), и к тем, кто слушал (или читал).

Он происходил из известной семьи политиков (его отец и дед избирались на высокие должности и в Новом Орлеане, и в штате Луизиана) и не раз и не два видел, с какой легкостью манипулировали общественностью, умело играя на таких чувствах, как зависть и страх. Его родственники были большими специалистами в этом деле.

По ходу этой игры Прибо прежде всего обогащали себя. Дед и отец Роя так преуспели на службе обществу, что ему не было нужды зарабатывать на жизнь, и он, само собой, не проработал и дня.