Дин Кунц - Избранные произведения. I том [Компиляция]

— Ты так точно стреляешь, что наверняка работаешь в одном из тех федеральных агентств, но я не против.

— Фрост, — сказал новый парень. — ФБР.

— Убей меня, — произнес Ксерокс Боза.

— Не убивай его, — сказал мистер Лисс. — Он один из них, но особенный.

— Один из них? — с тревогой спросил мистер Фрост и попятился на пару шагов. — Один из них прогрыз моего партнера, Даггета, как щеподробилка, а Даггет был далеко не пробковый.

— То был Строитель, — сказал мистер Лисс. — А это другой вид. Это коммунитарий. Он плохой, но не настолько, как те ублюдки, он не ест людей.

Грохнул выстрел, и лобовое стекло одного из внедорожников мертвых монстров разлетелось.

Сэмми Чакрабарти, прячущийся за парапетом на крыше KBOW и наблюдавший из-за зубца, не стал стрелять, когда из машины вышли трое, он хотел посмотреть, что они будут делать, чтобы, возможно, определить, люди они или нет.

Один был в полицейской униформе, и это казалось проблемой. Если все копы заменены, это точно не дружественный слушатель, вдохновленный на визит прочувствованной риторикой Мэйсона Моррелла. Он выглядел странно спокойным, стоял у машины под снегом, безвольно свесив руки. Ни куртки, ни шляпы на нем не было.

Одним из оставшихся двоих оказался маленький пухлый паренек. В нем тоже угадывалось что-то странное, хотя Сэмми и не мог определить что, снег не давал ему рассмотреть.

Третьим оказался седой старик в длинном плаще. Он вытащил с заднего сиденья дробовик, что не делало его в данной ситуации ни героем, ни злодеем, разве что волосы у него были встрепанными и с расстояния он немного напоминал безумца.

Когда на сцену вылетели два внедорожника, из которых выскочила дюжина мужчин, Сэмми был чертовски уверен, что задумали они нападение, но полной уверенности в их чуждой природе не имел. Он не мог стрелять до тех пор, пока они не попытаются взломать входную дверь. Между тем шанса на это им не дали. Количество выстрелов, потребовавшихся, чтобы их убить, доказало: они не люди.

Сэмми не знал, убивают ли андроиды друг друга, как это делают их настоящие прототипы, однако склонялся к тому, что они не стали бы убивать. Поэтому, скорее всего, трое, выбравшиеся из первой машины, и стрелок, приехавший на «шеви», были его породой людей, из плоти и крови.

И все же он хотел поговорить с ними, прежде чем впускать на станцию. Их внимания он добился единственным выстрелом в лобовое стекло одного из автомобилей мертвецов, после чего прокричал:

— Кто вы такие?

Когда парень с крыши спросил, кто они такие, мистер Фрост крикнул в ответ, что он из ФБР, и помахал какими-то документами, а вот мистер Лисс сразу обиделся.

— Кто вы такие? — Старик повторил вопрос парня с крыши, но так, словно у него были сопли, которых не было. — «Кто вы такие?» А что, ты впускаешь только богатеньких, которые закончили университеты, где каждый болван носит фрак и гетры, только тех, кто пьет чай, оттопыривая гребаный мизинчик? Этот город разваливается хуже Детройта, а ты задираешь нос? Что, ты не впустишь старого бродягу, потому что он может немного вонять — так он, чтобы ты знал, не воняет! — и из-за того, что у него цилиндра нет?

Намми думал, мистер Лисс подождет ответа на свой вопрос, но вместо этого старик шумно набрал полную грудь воздуха, отчего стал словно выше, и продолжил самым сердитым своим тоном. Его лицо выглядело таким раскаленно-красным в свете парковочных фонарей, что снег у него на бровях должен был просто растаять. Он говорил, заглушая беднягу на крыше, начавшего что-то отвечать:

— Кто мы такие, так это те самые люди, что могут спасти эту жалкую дыру от наплыва монстров, о которых твой болтливый ведущий трещит в эфире. Я бродяга, этот вот парень рядом со мной — дурачок, это тебе все скажут, и одного взгляда на нас достаточно, чтобы любой дурак понял: мы настолько люди, насколько это вообще возможно. Давай, парень, помогай, скажи ему, что ты дурачок.

Намми сказал:

— Он прав. Я глупый. Я дурачок и всегда им был. И я не обижаюсь на него за такие слова. Он ничего плохого не имеет в виду.

Мистер Лисс сказал парню на крыше:

— Это вот существо, которое выглядит как офицер Бозман, на деле один из двух видов монстров, что вылезли в этот город. Он не из тех, кто ест людей, да и все равно он сломан, он никому не угрожает, разве что может свести с ума, если подпустите его к пианино. Все, чего этот жуткий уродец хочет, — это чтобы я его убил, так как его программа не позволяет покончить с собой, но черта с два я его убью, пока он не расскажет нам все, что нужно знать для поиска гнезда, в котором эти сволочи вылупляются. И тогда мы найдем его и сожжем к дьяволу. Вот кто мы , и если этого «кто мы» тебе недостаточно, можешь сесть в свой «Мерседес-Бенц» и катиться прямо в ад.

Намми вдруг понял, что мистер Лисс долгие годы обижался на многие вещи, возможно, с самого детства. И об этом стоило очень хорошо подумать.

Над землей раскинулась безмолвная темная пропасть, снег материализовался в этой перевернутой бездне, дома со светящимися или темными окнами выглядели безжизненно, как склепы, и если бы вдоль кварталов, на равном расстоянии друг от друга, не располагались фонари, то пустынная белая улица выглядела бы так, словно зимняя пелена украла все ее измерения…

Как ободок, оправа и зубцы кольца создаются, чтобы подчеркнуть драгоценный камень, так и Расти Биллингхему казалось, что все, воспринимаемое его органами чувств в этой зимней сцене, существует, чтобы демонстрировать драгоценность — женщину в центре перекрестка. С расстояния в семьдесят футов, приближаясь к ней по центру улицы, он ожидал увидеть выдающуюся красоту; когда до нее осталось шестьдесят, он понял, что ожидания обоснованы, а реальность может превзойти самые смелые фантазии. Это могло быть шуткой света и бриллиантовых нитей снега, но она будто сияла и светилась изнутри.

Теперь Расти не сомневался, что кричала именно она, потому что женщина явно пребывала в состоянии шока. Стоя в снегу, доходившем ей выше лодыжек, возможно босиком, в одном только шелковом халате, который никак не защищал от зимней ночи, она, казалось, совершенно не чувствовала пронзительного холода. Она сбежала от чего-то, из дома на улицу, но не устремилась к нему, как сделала бы испуганная женщина в поисках защиты. Он снова спросил у нее, что случилось, и в этот раз она даже не попросила его помочь ей, просто стояла и смотрела на него, словно в трансе.

Когда до нее осталось пятьдесят футов, Расти понял: его реакция на нее была такой же необычной, как и ее кататония [668] Здесь: нарушение мышечного тонуса. . Увидев женщину в беде, будь она красива или нет, он бы, скорее всего, бросился к ней, а сейчас шел не то чтобы медленно, но неторопливо. Что-то подсознательно насторожило его, какой-то опыт, какая-то отсылка к прошлому, которую он не мог сразу вспомнить, — и, когда с запада донесся звук быстро приближающейся машины, Расти остановился. До женщины оставалось еще больше сорока футов.