Дин Кунц - Избранные произведения. I том [Компиляция]

Она повернула голову вправо, глядя на ту улицу, с которой к перекрестку приближался автомобиль, и ее омыло светом его фар.

Она не сделала ни малейшей попытки уйти с дороги, словно приросла или примерзла к асфальту.

Рядом с женщиной появился и затормозил, гремя цепями, «Шеви-Трэйлблейзер», фары теперь светили мимо нее. Во внедорожнике сидели четверо или пятеро людей.

Переднее пассажирское окно опустилось, из него выглянула пожилая леди и с заботой доброй бабушки спросила:

— Милая, что с тобой, тебе нужна помощь?

И Расти внезапно понял, отчего был так безотчетно осторожен. Четыре года назад. Афганистан. Женщина в бурке, видны только ее глаза. Она подошла к блокпосту, который охранялся американской армией. Расти был у окна, в половине квартала от блокпоста, когда она активировала бомбу, привязанную к ее телу, — он находился вне пределов опасной зоны, но стал свидетелем всего ужаса.

Шелковый халат блондинки облегал ее тело так плотно, что бомбы под ним спрятать было просто невозможно, — однако Расти каким-то образом не мог отделаться от ощущения, что она сама окажется бомбой. Бабушка в «трэйлблейзере» выглянула в пассажирское окно, задала вежливый вопрос, и густая серебристая струя… чего-то, похожего на расплавленный металл, выстрелила от красотки с сияющими волосами в лицо пожилой женщины, лицо словно растворилось, а сама она рухнула на сиденье. Блондинка и нечто серебристое были единым целым, поскольку, когда поток продолжил литься во внедорожник, она испарилась с улицы, оставив лишь следы на снегу, полностью превратившись в едкую субстанцию и втянувшись в «трэйлблейзер».

Люди во внедорожнике кричали, четверо очень громко, затем трое чуть тише, автомобиль раскачивался от силы происходящего внутри, скрипел и шатался, подпрыгивал на колесах, пружины стонали от нагрузки. Теперь кричал только один человек. Несколько окон треснуло, но не разбилось, что-то расплескалось по стеклу, не кровь, но, возможно, с примесью крови. Водитель больше не управлял машиной, скорее всего, был уже мертв, между тем «трэйлблейзер» продолжил движение, заскочил на тротуар, пропорол кусты, остановился, перекосившись влево. Последний крик стих, перейдя в тонкий фальцет, однако что-то продолжало шуметь в автомобиле, словно лихорадочно пожирая останки. Внутри был хаос, и Расти никак не мог понять, что именно он видит в кипящих формах.

Он сделал несколько неверных шагов к «трэйлблейзеру», когда тот еще двигался по перекрестку. Но ко времени, когда автомобиль замер в кустах, знал, что ничем не сможет помочь тем людям. Он даже себя едва ли мог спасти, однако все равно побежал.

Девкалион доставил к дому Эрики третью группу детей, доведя количество беглецов в убежище до сорока двух, и это, казалось, далеко вышло за пределы вместимости дома. Эрика настаивала: она может принять и больше, Эддисон Хок соглашался, что вместе они справятся с еще половиной такого же количества, как только установят правила общежития.

У них было достаточно еды на следующие тридцать шесть или сорок восемь часов, в течение которых Девкалион мог пополнить их припасы.

Когда в четвертой группе набралось тридцать четыре ребенка, было принято решение отвезти детей в другое место. С помощью Карсон и Майкла Девкалион рассадил их на скамейках вдоль стен грузовика, затем двумя рядами на полу, настолько тесно, что поездка была бы невыносимой, если бы не занимала всего пару минут. Все дети пытались храбриться, некоторые плакали, но тихо, другие даже радовались приключению, заменившему ночной сон на внезапную экскурсию.

Поскольку любая точка мира была столь же близка к дому Сэмплсов, как и дом Эрики, Девкалион, выезжая, повернул влево и заехал на парковку у аббатства Святого Варфоломея, высоко в горах Северной Калифорнии. Помимо гостевого крыла и церкви, на семи акрах, принадлежащих аббатству, здесь находилась школа Святого Варфоломея, служившая как образовательным заведением, так и детским домом для сирот с физическими и психическими пороками развития. Монахи заведовали аббатством и церковью, а монашки-бенедиктинки, под руководством матери-настоятельницы, сестры Анджелы, управляли школой.

Девкалион жил тут, в гостевом крыле, больше двух лет, когда размышлял, не стать ли послушником. В ходе веков он долгие периоды времени проводил в монастырях разных религий, где к нему никогда не относились как к уроду, только как к брату, и, как ни странно ему было, он порой выступал наставником для тех, кого считал мудрее себя.

Монастырь Святого Варфоломея Девкалион покинул меньше суток назад, вначале отправившись в Новый Орлеан, затем — на свалку, где погиб настоящий Виктор. После этого он переместился в Сан-Франциско, к Карсон и Майклу, влекомый внезапной уверенностью в том, что Виктор снова жив и вновь насаждает собственную утопию, которая, как и все остальные, являлась своего рода адом.

Выбираясь из фургона, Девкалион дважды нажал на клаксон в надежде призвать помощь. Затем подошел к грузовой двери, открыл ее и сказал:

— Мы приехали. Вам понравится здесь. Вы пробудете тут совсем недолго, но вам будет очень весело.

Дети выбрались из фургона, с изумлением обнаружив, что находятся в месте, которого никогда раньше не видели, хотя с начала поездки прошло не более двух минут. В этих горах в начале октября снег еще не выпал и не укрыл землю. Ночь была холодной, но ясной, с морем звезд над головой, и метель волшебным образом исчезла.

Когда последний ребенок выбрался наружу, а Девкалион закрыл и запер грузовую дверь, к ним приблизился монах. Гигант совершенно не удивился тому, что первым на сигнал среагировал брат Сальваторе, известный также как брат Костяшки. Он был лучшим другом Девкалиона в аббатстве Святого Варфоломея. Только он знал, кем на самом деле является Девкалион, а потому брат Сальваторе быстрее всех понял, откуда взялись эти дети и почему они бежали.

Это был день знамений, одним из которых, едва ли не самым меньшим, являлся брат Костяшки. День событий, час за часом подтверждавший, что выступившие против Виктора стоят не одни и, сколько бы людей ни погибло в Рейнбоу-Фоллс, мир не позволят превратить в кладбище от полюса до полюса. Девкалион верил, что в ходе ночи события, противодействующие Виктору, будут развиваться еще быстрее, — до тех пор пока все, кто сопротивляется ему, не пожелают присоединиться к бою, откажутся бежать и будут готовы умереть за правое дело. Чудеса не даруются, их заслуживают.

Вскоре за братом Костяшки пришел отец Эббот. Не задавая вопросов, он повел детей к гостевому домику, где имелись спальни и общие комнаты, размеры которых позволяли разместить всех. Дети были слишком юными, чтобы продолжать бояться в отсутствие непосредственной угрозы. Устойчивые благодаря своей невинности, они полностью отдались удивлению, их веселые голоса, чистые и ясные, звучали музыкой в этой высокогорной ночи.