Василий Криптонов - Турнир [СИ]

И тут я понял, что вся безэмоциональность этого человека — лишь маска, как та, что носил Юн. За маской же таился целый бушующий океан ненависти. Ненависти, без остатка посвящённой мне. Вряд ли в этом было что-то личное. С такой же ненавистью Нианзу смотрел бы на комара, которого хотел прихлопнуть — но его схватили за руку, и вот теперь эта назойливая пищащая тварь летит себе высоко и недостижимо.

Океан, впрочем, мгновенно унялся. Нианзу отвернулся. Я посмотрел туда же, куда смотрел он. Юн добрался до вожделенной вершины и с поклоном возложил флаг к ногам статуи. Бойцы, бывшие ненужными телохранителями для Нианзу, расступились.

— Вот кому должно было отдать этот флаг, — с горечью сказал Юн, повернувшись в нашу сторону. — Вот кто должен был его принять. Не ты.

Они с Нианзу смотрели друг на друга, будто мысленно продолжая спор, начатый задолго до того, как я оказался на этом стадионе. И окончился этот спор тем, что Нианзу чуть заметно наклонил голову. Юн, удовлетворившись этим, перевёл взгляд на меня.

— Поздравляю, Лей, — сказал он. — Ты принёс победу своей школе. Хоть кто-то в этом сброде хоть что-то умеет.

Юн развернулся и пошёл прочь, потеряв ко мне всякий интерес. А вот интерес Нианзу, кажется, только начался. Он медленно повернулся ко мне и окинул взглядом. Внимательным, пронизывающим. Мне почудились белые лучи, которыми он словно бы сканировал меня, просвечивал насквозь, как рентгеном.

«Сидеть», — скомандовал я мысленно и откуда-то из других измерений услышал ворчание дракона, которому всё это ой как не нравилось, но он, так и быть, соглашался пока посидеть тихо и не отсвечивать.

— Вот оно что. Лей, — сказал Нианзу, и губы его, произнося моё имя, странно улыбнулись. — Что ж, поздравляю. Ты показал себя настоящим воином. Не каждый может сразиться с избранником духа — и не только выжить, но даже не проиграть. Если в последующих испытаниях ты проявишь себя не хуже, клан Чжоу приобретёт в твоём лице бесценного бойца.

Нианзу протянул мне руку. Я заставил себя её пожать, хотя, будь у меня выбор, сделал бы всё, чтобы этого избежать.

Возможно, духом Нианзу был тигр. Но сам по себе этот человек производил скорее впечатление змеи. Этакая древняя тварь с холодной кровью, которая смотрит на тебя мёртвым взглядом и решает, сколько ещё тебе пожить.

— Спасибо, — улыбнулся я во весь рот. — Большая честь для меня, господин Нианзу.

Церемония торжественного завершения первого дня турнира многим участникам, наверное, запомнилась лучше, чем сама беготня среди раскуроченных автомобилей и хаотическое получение тумаков от своих и чужих.

— Все вы, — говорил Нианзу, — доказали сегодня, что не зря проводили время в школах. Вы стоите здесь, живые, ды?шите. А значит, вы — лучше тех, кто сейчас лишён этой возможности. Я поздравляю вас — с жизнью. И — с победой. Потому что у победы бывают разные лики, и это — один из них. Запомните его на случай, если увидитесь снова.

Он говорил, стоя перед нами со сложенными впереди руками. А за его спиной на носилках выносили из «нелабиринта» трупы. Мы все стояли и видели их: один за другим, один за другим… И «школьников» на носилках было куда больше, чем бойцов клана.

Из Цюаня не выбыл никто. Бэю и Ронгу досталось серьёзнее всех, они даже стоять толком не могли, висели, держась за товарищей. И у каждого борца на лице было написано: «А дальше что? Будет ещё хуже?!».

Сильнее всех пострадала школа Шенгли, в которой учился мой тёзка — Лей. Он, кстати, был цел и невредим, выглядел получше остальных, хотя чувствовалось, что если и не наполучал, то насмотрелся достаточно. Из двадцати учеников Шенгли осталось четырнадцать. Остальные школы потеряли по два-три ученика. Цюань оказался победителем во всём.

— Вы с честью прошли испытание, — говорил Нианзу, — и заслужили отдых. Но кое-кто из вас заслужил чуть больше.

Тут он замолчал и, развернувшись, пошёл прочь. Удивительная манера заканчивать разговоры и речи. В сочетании со зрелищем уносимых трупов, впечатление производила неизгладимое. Многие, судя по лицам, чувствовали себя букашками под горным обвалом, и учителя не спешили разубеждать учеников.

Возвращались мы тем же способом, что прибыли — на автобусе. Я сидел на своём обычном месте, у окна, рядом с Ронгом, который задумчиво поглаживал колено. Плохо дело, если повредили сустав. Если следующим туром нас ждут не соревнования по армрестлингу, то ноги ещё очень даже пригодятся.

Вейж молчал, видимо, не желая начинать разбор полётов в автобусе, в присутствии водителя. Но напряжение росло, и кому-то надо было что-то сказать. Эту роль взял на себя старший — Бохай. Он привстал, повернулся назад, улыбнулся разбитыми губами:

— Лей — красавец! Если бы не он — пара мест бы сейчас пустовала.

Борцы загудели, наперебой выражая своё одобрение.

— Ронг, Бэй, вы ему вообще обязаны, — продолжал Бохай и пояснил, глядя на меня: — Их там чуть не размазали, толпой навалились. Я пытался отбить, мне тоже досталось. Думал — всё. И тут — голос над всем стадионом: «Школа Цюань добыла флаг! Ученики могут выйти из локации, каждый, кто попытается этому воспрепятствовать, будет дисквалифицирован».

— И что? — недоверчиво переспросил я. — Так все сразу и шарахнулись с поднятыми руками?

— Да если бы, — фыркнул Ронг. — Пришлось орать.

— Орать? — удивился я.

— Уйди! — заголосил со своего места Бэй. — Свали, я из Цюаня! Уйди, тебя пристрелят сейчас!

Автобус наполнился хохотом. Напряжение уходило, уступая место осознанию: мы живы. Мы даже какие-то там победители. Несмотря даже на то, что ради того, чтобы выжить, кому-то пришлось орать.

— Учитель? — Бэй привстал и посмотрел на сидящего на заднем сиденье Вейжа. — Это ведь не позор? Или всё-таки позор?

— Да тебе родиться было — позор, — подколол его Джиан.

— Э! — возмутился Бэй. — А кто тебя от тех двоих отбил — забыл уже?

— Ха! Отбил. Чем ты отбил? Рожей своей?

— А хоть бы и рожей! Ты-то своей только щёлкал без толку!

— Слышь! — поднялся Джиан.

Смех смехом, но перепалка грозила перерасти в потасовку.

— Никто из вас не опозорил ни себя, ни меня, ни свою школу, — сказал Вейж. Тихим голосом, но все мгновенно умолкли. — Я видел урывками трансляцию. В то время как другие молотили друг друга, вы действовали, как одна семья. Защищали друг друга, поднимали упавших. Сегодня я горжусь каждым из вас.

Возникла неудобная пауза, потом все попытались пробормотать что-то, что выразило бы благодарность. Но тщетно. На похвалы борцы отвечать не умели. Возможно, в этом была вина самого Вейжа. Обычно он либо лупил их палкой, либо сдержанно кивал, тут же говоря, что всё, в общем-то, неплохо, но вот над такими-то недостатками ещё работать и работать.