Василий Криптонов - Гром гремит дважды [СИ]

Значит, нож кто-то нашёл и забрал. Кто? И во что это выльется?

— Сколько я провалялся? — спросил я, когда Ниу немного успокоилась и села на стул возле койки.

В палате я лежал один, остальные койки были пусты. Тот парень, которого унесли с поединка на носилках, уже успел оправиться или умереть, а новым пациентам до нового «праздника» браться было особо неоткуда.

Одиночество и радовало и огорчало. Радовало потому, что компания мне тут даром не нужна. А огорчало — потому что пустые койки подразумевали: ни одного из борцов я всерьёз не подпортил. Есть, конечно, надежда, что просто убил, но… сомневаюсь. Из обрывочных воспоминаний я понимал, что меня попросту задавили гурьбой.

Я ведь не доставал нож, нет?..

— Меньше суток, — доложила Ниу. — Меня отпустили с кухни. Сейчас… — Она посмотрела в окно. — Около четырёх. Все на работе, или тренируются. Вейж тем пятерым такое устроил!

— Расскажи, — попросил я. — Не упускай ни одной кровавой подробности.

— Да нет, — засмеялась Ниу. — Он их не бил почти. Предупреждений — каждому по три, и всех загнали в консерваторию. Они до сих пор там сидят! Вечером, наверное, выпустят, после ужина.

— Да, — поморщился я. Хочешь не хочешь, а надо продолжать существовать в школе Цюань. — Тебе нужно быть осторожной. Я далеко не скоро смогу драться, и…

— Лей, меня никто пальцем не тронет. — Ниу смотрела так, будто я свалился с луны.

— Откуда такая уверенность? Это скоты были настроены довольно решительно.

Ниу улыбнулась:

— Ты ведь за меня заступился. Это значит, что я — твоя девушка. А раз так, до меня можно добраться, только победив тебя один на один. Или заставив тебя отказаться.

— Э… Что? — Я широко раскрыл глаза.

— Брать чужое здесь не принято. Только слабый может тайком взять чужое. Сильный — отнимет. Я теперь твоя, и я могу жить спокойно.

Она встала, наклонилась надо мной, осторожно, поняв, что я всё-таки тут не просто отдыхаю. Её губы неумело ткнулись в мои, тут же, будто испугавшись, переместились на щеку.

— Воспитатели спрашивали, почему ты весь в помоях. Я сказала, что в драке на тебя перевернули ящик с мусором. Я… Я его перевернула сама, когда вернулась.

Ниу отстранилась от меня, посмотрела с немым укором. Не знаю, что поняли борцы, но она — сообразила, что я пытался бежать. Без неё.

— Спасибо, — вздохнул я. — Никогда с тобой не расплачу́сь.

— Со мной не надо расплачиваться, Лей, — сказала Ниу и коснулась моей ладони. — Просто будь рядом. Хорошо?

Мои пальцы сжали гладкие деревянные шарики. Чётки, которые она мне подарила. Которые наверняка остались там же, затоптанными в пыль во дворе.

— Хорошо?

Не мог я ей ответить на этот вопрос. Закрыл глаза.

— Лей? Тебе плохо?..

— Нет. Я…

Хлопнула дверь. Я открыл глаза, Ниу от меня отпрыгнула.

— Что это такое? — В палату вошёл директор школы. — С каких пор у нас разрешены посещения? Это школа борцов, а не педиатрическое отделение. Вон отсюда! Сейчас время работы.

Ниу как ветром сдуло. Вслед за директором в палату зашёл врач. Выглядел он каким-то поникшим и несчастным. Оно и понятно: начальство заявилось.

— Лей, — произнёс директор, посверкивая очками. — Опять Лей. Знаешь, а я слежу за твоими достижениями. Первый день — залёт в карцер. Потом — прогулки по ночам. Теперь — драка. И попытка побега.

— Побега? — Я удивлённо захлопал глазами.

Директор тяжело вздохнул и опустился на край моей койки.

— Побега, Лей. Побега. Не думай, что я поверил твоей подружке. Слова борцов тоже достигли моих ушей, и их версия показалась мне куда более правдоподобной.

Я всеми силами старался изображать недоумение.

— Отличный был план, — говорил директор, пока его рука ощупывала загипсованную ногу. — Я даже искренне восхитился.

— Не понимаю, о чём вы…

— Всё ты понимаешь. Но не бойся, я не рассердился. На самом деле я тебе даже благодарен. Ты показал мне дыру, и я её заделал. Клан Чжоу очень трепетно относится к своим внутренним ресурсам. Клану Чжоу не нравится, когда что-то, принадлежащее ему, бесконтрольно выходит на улицы. — Рука погладила гипс. — Я сообщил о злоупотреблениях, которые позволяли себе те, кто привозит продукты. С этими людьми… — директор усмехнулся, — уже поговорили. Больше они не позволят себе такого.

Он легонько пристукнул по гипсу. Боль взорвалась в ноге маленькой бомбочкой, поднялась вверх и умерла. Директор пытливо вглядывался мне в лицо, но я не порадовал его ни криком, ни гримасой. Чтобы заставить меня корчиться от боли, нужно что-то посильнее. Такое, например, как пуля в грудь и падение с моста на крышу поезда.

— Лей — герой, — улыбнулся директор. — Лей — настоящий герой школы Цюань. Когда ты отсюда выйдешь, все будут чествовать тебя, носить на руках. И твои подружки из кухни, и твои друзья-борцы. И все остальные — тоже.

Он резко встал с койки и повернулся к врачу.

— Сколько он тут пролежит?

— У него сломана нога, — забормотал врач. — В зависимости от того, как будут срастаться кости. Полагаю, через неделю сможет ходить с костылём. Может, через две недели…

Директор метнул на меня яростный взгляд.

— Везучий сопляк.

Он быстрым шагом вышел из палаты. Врач посмотрел на меня рассеянно и тоже удалился. Я остался наедине со своей болью и со своей памятью, которые шли рука об руку.

— Нас-тя… — прошептал я.

Во сне я говорил не по-китайски, это точно. Но сейчас не мог вспомнить ни слова из того языка. Даже имя девушки, которая отважилась спуститься в подвал вместе со мной, с трудом получилось произнести.

— Да кто же я такой?

Закрыл глаза. В темноте парил жёлтый дракон.

— Кто я? Расскажи мне всё, я хочу знать!

Но дракон молчал, мерно взмахивая крыльями. Наблюдая за переливами его золотых чешуек, я вновь провалился в забытьё, на этот раз не разбавленное никакими видениями.

Очнулся я от прикосновений. Ласковых, тёплых и влажных прикосновений к груди. Открыл глаза.

— С пробуждением, — улыбнулась медсестра Яню.

— Ага, — хрипло ответил я и, откашлявшись, спросил уже нормальным голосом: — Что вы делаете?

— А на что похоже?

Было похоже на то, что она обтирает меня жёлтой губкой. Я заворожённо следил, как губка скользит по груди, по животу, медленно улетает и тонет в стоящем на стуле тазике, подчиняясь руке Яню.

— Я впечатлена.

— Правда? Чем?

Там, куда я смотрел, и куда приближалась губка, впечатляться было особо нечем. Хотя и стыдиться тоже нечего.

— Я не первый год работаю в этой школе. И впервые слышу о таком отважном поступке. Новичок в одиночку вышел против пятерых борцов…

— Это не отвага, а глупость, — заметил я. — Отвага выглядит немного иначе.

— И ты знаешь, как она выглядит, Лей?