Василий Криптонов - Гром гремит дважды [СИ]

Я рванулся. Толкнул плечом Джиана, попытался сделать подсечку, но забыл, что одна нога загипсована, и в результате лишь несильно пнул по голени Бохая.

— Задёргался, — довольно заметил тот. — Сейчас ты узнаешь, почему не стоит переходить дорогу борцам школы Цюань.

— Стойте! — Между мной и бассейном метнулся Тао. — Вы с ума сошли? Да вас… Да с вами после этого знаете, что сделают?

— А что такого? — удивился Джиан. — Несчастный случай на производстве. Лей так ослаб, что случайно упал. А мы только помогли ему подняться, случайно оказались рядом — большое везение. Ведь так?! — повысил он голос и окинул взглядом цех.

Никто не ответил.

— Не делайте этого, пожалуйста, — пролепетал Тао.

— Тао, свали отсюда, — не выдержал я.

— Но я…

— Пошёл вон!

Раскрыв рот, выпучив глаза, Тао отступил. Борцы, похоже, ещё больше разъярились, что он послушался меня.

— Давай его сюда, Бэй, — распорядился Бохай.

— Ты сегодня забыл умыться! — заржал белопоясный Бэй у меня за спиной. — Разве мама не учила тебя чистоплотности, а?

— Твоя мама многому меня научила, но до чистоплотности у нас дело не дошло, — откликнулся я.

— Ах ты, урод!

Бэй пнул меня в спину, чем помог дружкам подтащить меня к самому бассейну. Я молча сопротивлялся, как мог. Пар обжигал лицо. Джиан и Бохай держали крепко.

— Во-первых, Лей, — заговорил Бохай мне на ухо, — ты должен пятьдесят таблеток. Мне плевать, как ты их раздобудешь, но завтра вечером они должны быть у меня. Понял?

— Нет, — огрызнулся я. — Повтори.

Вода приблизилась. Я откинул голову назад, но услужливый Бэй начал давить мне на затылок.

— Бэй, не спеши, — сказал Бохай. — Я разговариваю.

Давление ослабло. Я дышал ртом, лёгкие наполнялись тяжёлым паром.

— За каждый день просрочки — одна таблетка, — говорил Бохай. — Каждый вечер. Если попадаешь в консерваторию — на следующий день отдаёшь две. Или несчастные случаи на производстве будут происходить постоянно.

Я молчал. Чего ради они тянут? Ждут, что я начну умолять о пощаде? Должны бы уже понять, что этого не будет.

— Пойти один на один борцу школы Цюань слишком страшно, — сказал я. — То ли дело — втроём напасть на одного, со сломанной ногой, после…

— Один на один выходят борцы, — перебил Джиан. — А ты — не борец, ты — мусор. И навсегда останешься мусором. Бохай, ты ещё сказать хотел!

— А, да, — усмехнулся Бохай. — Ещё одна мелочь. Сущая ерунда, но она поможет тебе сохранить лицо.

Бэй и Джиан засмеялись. Наверное, всю неделю эту шутку репетировали.

— Прямо сейчас ты отказываешься от этой Ниу — и мы уходим. Увидимся вечером, когда занесёшь долг.

— Что? — Я повернул голову, посмотрел на Бохая. Такого совершенно не ожидал.

— Скажи мне, что Ниу — больше не твоя девушка, — терпеливо повторил Бохай. — Ей нечего делать с отребьем вроде тебя. Рядом с ней должен стоять настоящий мужчина.

Я повернул голову к Джиану.

— Это ты, что ли?

Джиан улыбнулся:

— Допустим, я. А ты против?

— Ты обсуждал этот вопрос со своей правой рукой?

Джиан зарычал. Он едва не швырнул меня в бассейн, но Бохай держал крепко.

— А, или ты левша? — прохрипел я — край бассейна давил мне на грудь. — Не знал, прости…

— Я считаю до трёх, — прошипел Джиан сквозь зубы. — Или ты говоришь, что Ниу тебе никто, или она сама от тебя откажется, когда увидит твою новую рожу! Раз!

— Постарайся не сбиться со счёта, — сказал я. — Математика — предмет трудный, дебилам тяжело даётся.

— Два! — рявкнул Джиан, сверкая на меня бешеными глазами.

— Да я скорее сдохну, чем представлю её рядом с таким ничтожеством, как ты! — заорал я.

— Три!

Бэй с силой надавил мне на затылок, и я, почувствовав на лице первые брызги кипятка, зажмурил глаза.

— Встать.

Руки, удерживающие мою голову, внезапно дрогнули и едва не макнули меня в кипяток. До поверхности воды остался миллиметр. Я крепче зажмурил глаза, а в следующее мгновение руки на шее разжались.

Был бы я здоров — саданул бы Бэя ногой под колено, ушёл перекатом в сторону, вскочил на ноги, а дальше уже решал бы проблемы по мере поступления. Впрочем, был бы я здоров — возможно, вовсе не оказался бы возле бассейна. Но сейчас одну мою ногу сковывал гипс, а на колене второй я стоял. И всё, что сумел сделать — худо-бедно выпрямиться. С трудом, подволакивая загипсованную ногу, развернулся и сел на влажный бетонный бортик.

Голос, негромко и властно приказавший: «Встать», я узнал — учитель Вейж. А вот того, кто его сопровождал, меньше всего ожидал здесь увидеть.

Рядом с Вейжем стояла Яню. Лицо её, обычно живое и улыбчивое, сейчас хранило каменное выражение — под стать Вейжу. На меня она не смотрела. А борцы, услышав команду учителя, вытянулись по стойке «смирно».

— Что происходит, Джиан? — голос Вейжа звучал спокойно и едва ли не ласково. Но почему-то даже мне сделалось не по себе.

— Мы шутим, учитель, — выдавил Джиан. — Хотели немного пошутить над зарвавшимся новичком.

— Мы собирались всего лишь его напугать, — вмешался Бохай.

— Я разговаривал с Джианом, — бросил Бохаю Вейж. — Тебе говорить не позволял.

А в следующее мгновение учитель оказался рядом с Джианом. Ещё мгновение — и Джиан упал на колени на то же место, откуда едва успел отползти я.

Следующим движением Вейж заломил Джиану руки за спину. Сказать парень ничего не успел — Вейж макнул его рожей в кипящий бассейн.

Подержал секунду. Ослабил хватку, позволив Джиану вынырнуть. Но не выпрямиться — его лицо оставалось у самой поверхности воды.

Истошный крик Джиана услышали, наверное, даже за воротами школы. Вейж молча удерживал Джиана за волосы, поджидая, пока тот проорётся. С обваренной половины лица капала вода.

После того, как вопли стихли, Вейж всё так же спокойно обронил:

— Я ведь рассказывал вам, что такое заповеди борца?

Джиан всхлипывал, в ужасе таращась на кипяток внизу. Бохай и Бэй обалдело молчали.

— Цель того, кто изучает наше искусство, заключается в том, чтобы укреплять тело и дух, — по-прежнему удерживая голову Джиана над грязной, покрытой древесным мусором водой, заговорил Вейж. — Борец изучает искусство боя лишь ради самозащиты, он обязан воспитывать в себе смелость и отвагу. — У меня кольнуло сердце. Я вдруг понял, что следующими словами, который произнесёт Вейж, будут слова о наставнике. — С наставником необходимо быть уважительным, нельзя совершать поступки, в которых сквозит заносчивость или пренебрежение, — подтвердил мою догадку Вейж. Сейчас он скажет о собратьях, — подумал я. А потом — о слабых. — В отношении собратьев следует вести себя мягко и обходительно, быть искренним и не допускать обмана, — будто прочитал мои мысли Вейж. — Нельзя, бравируя силой, обижать слабого. Нельзя необдуманно демонстрировать то, чему тебя научили. Борец не должен пускать в ход силу для выяснения отношений. — Я поймал себя на том, что бормочу слова заповедей вместе с Вейжем. Я откуда-то знал всё, что он скажет. И не вслух, едва шевеля губами — повторял его слова. Я не имел права молчать, когда Учитель произносит заповеди. — Нельзя необдуманно обучать искусству, дабы избежать вреда, который может принести это обучение в мир. Борцу следует остерегаться духа соперничества, избегать привычки алчного самовосхваления. Хвастовство своим искусством и жажда обогащения — ядовитые брызги. Борцы, позволяющие себе подобное — позор для их учителя. А принесшему позор в этот мир через короткое время воздастся смертью. — Вейж замолчал.