Василий Криптонов - Гром гремит дважды [СИ]

Убежали парни очень резво. Может быть, учениками они были хреновыми, но слова учителя для них уж точно имели вес. Особенно когда подкреплялись ударами палки.

— Три техники, — произнёс Вейж, когда незадачливые полудурки хлопнули дверьми в свои комнаты. — Две из них — спонтанно. Длинная Рука, Крылья Ветра и Паук.

— Почему Паук? — спросил я.

— Потому что эта техника позволяет тебе повиснуть, как пауку, спускающемуся с потолка.

— А…

Палка с треском врезалась мне в голову. Я отпрыгнул в сторону, зашипев от боли.

— Я сказал тебе — не показывать техники никому, — процедил Вейж сквозь зубы. — Ты не понял слов «не показывать», или «никому»?

— У меня не было выбора! — огрызнулся я. — И я этого не контролировал. Оно… Оно само.

Вейж кивнул. Опять. Как меня достали его кивания!

— Так будет случаться, — сказал он. — Дух приручается долго. Прежде чем ты станешь истинным хозяином своего духа, пройдёт немало времени. А до тех пор — придётся расплачиваться.

Я не успел спросить, что Вейж подразумевает под «расплачиваться». Расплата пришла и не оставила вопросов. Я упал на песок. Первые мгновения казалось, что меня парализовало, но потом из глубин тьмы выплыл жёлтый дракон, вцепился в меня. Я почувствовал живительную боль в каждой мышце. Как будто сутки напролёт тягал железо в тренировочном зале.

— Вот так — расплачиваться, — сказал Вейж. — Дух не даёт тебе сил, но позволяет использовать твои собственные. Пока ты не научишься распределять их, будет вот так.

Я корчился на песке. Вейж подошёл и наклонился, опираясь на свою палку, которую успел собрать, протянул мне руку. Я едва нашёл силы за неё ухватиться.

— Завтра днём тебе придётся несладко на работе, — сказал Вейж, подняв меня. — Но для сладости созданы ночи, не так ли?

Он ушёл, оставив меня покачиваться посреди двора. Я с трудом поднял голову и посмотрел наверх, туда, где за закрытой дверью ждала меня Ниу. Где находится её спальня, я знал. Внутри, понятное дело, не был. Пока.

Я двинулся к лестнице. Ног — вообще не чувствовал. Но они хотя бы слушались.

Куда я иду? Зачем? Что я там забыл? Все доводы рассыпались, я обращался к ним памятью, но не мог дотянуться. Мне вдруг просто захотелось оказаться рядом с единственным человеком в этой школе, который меня любит. Вот так вот глупо и нелепо, но — искренне и от всей души.

Любить — значит, терять. Но только слабый боится потерять и потому — ничего не имеет.

Я преодолел лестницу, протащился по галерее и толкнул нужную дверь. Темно. Шорох послышался слева. Я шагнул туда, протянул руку. Рука коснулась чего-то тёплого. Лица. Ниу сидела на кровати.

— Лей, — прошептала она. — Ты…

— Тс, — оборвал я её и добавил шёпотом: — Ты сегодня достаточно наговорила.

— Я…

Я наклонился и поцеловал её. По-настоящему. «Как в кино», — наверное подумала она. Моя рука скользнула ниже, по шее, по плечу… Ниу часто задышала, отстранилась от меня. Я почувствовал, как её пальцы несмело коснулись завязок на моей куртке. Пальцы дрожали, путались. Я помог им.

Ниу подвинулась, освобождая мне место. Я лёг рядом с ней, ощутил жар её тела. Ниу накрыла нас одеялом с головой, будто отрезав от всего остального мира.

И весь остальной мир перестал быть важным.

— Надо же, какие у нас гости!

Мне казалось, что про школу Цюань знаю всё, и в любой момент ожидаю любой подставы. Как выяснилось, не любой.

— Доброе утро, Шан, — продрав глаза и убедившись, что этот демон в девчачьем воплощении, недовольно упёрший руки в бока, мне не снится, поздоровался я.

— Я забыла тебя предупредить, кто моя соседка, — виновато пролепетала красная, как ифу Птиц, Ниу.

И аккуратно попробовала отодвинуться от меня. Учитывая ширину койки — попытка бессмысленная, не говоря уж о том, что нелепая. Отодвигайся или нет — малому ребёнку понятно, что тут происходило.

— Угу. Ты меня и разбудить забыла, — напомнил я. — Хотя обещала. — Она действительно, перед тем, как заснуть, бормотала, что ни в коем случае не проспит и меня разбудит пораньше — чтобы я успел уйти до того, как проснётся соседка.

Ниу виновато понурилась:

— Прости.

Всё-таки удивительная непосредственность, я к ней, наверное, никогда не привыкну. Ниу готова была всерьёз расстроиться.

— Перестань. Шучу. — Я легонько поцеловал Ниу в щёку. И, свесившись из-под одеяла, принялся собирать с пола разбросанную одежду.

— А больше ты ничего не забыла, Ниу? — хохотнула Шан. — Хотя «забыла» тут не очень подходит. Тут, скорее, «потеряла».

Ниу покраснела ещё больше. Хотя казалось, что больше уже некуда. Ох уж эти мне девственницы…

— У тебя неправильные представления о потерях, Шан. — Я встряхнул комок из трусов со штанами, разворачивая. Пояснил: — Я собираюсь одеться. Хочешь посмотреть?

Теперь вспыхнула Шан. Прошипела сквозь зубы:

— Проваливай, пока я не позвала воспитателей!

— Если воспитатели — женщины, можешь позвать. Не возражаю.

С этими словами я откинул одеяло. Шан взвизгнула:

— Совсем с ума сошёл?! — и возмущённо отвернулась.

Чего ждала-то, интересно? Что я буду, пыхтя от стеснения, натягивать трусы под простынёй?

— Я предупредил, что собираюсь одеваться.

— Поздравляю, Ниу, — не оборачиваясь, бросила Шан. — Ты влюбилась в законченного психа!

— Она знает. — Я улыбнулся Ниу и наклонился к ней. Поцеловал. — Знаешь ведь, правда?

— Беги, — глядя на меня счастливыми глазами, прошептала Ниу. — Если тебя и правда увидят в нашем крыле воспитательницы…

— Я скажу им, чтобы завидовали молча.

— И попадёшь в карцер!

— Напугала. Карцер мне давно — дом родной… Хорошего дня, Шан. Не бесись так сильно, это вредно для пищеварения.

Увернувшись от щётки для волос, которой запустила в меня Шан, я вышел за дверь.

Повезло — на галерее никого не было. К себе в крыло я спешил, соблюдая все меры предосторожности. Насколько дозволено простому ученику то, что дозволено борцам, выяснить пока не успел, и последнее, чего хотел — это чтобы у Ниу были из-за меня неприятности. Хотя в том, что Шан нас не сдаст, почему-то не сомневался.

— Где ты был?

Я напрасно старался открыть дверь неслышно — Тао, оказывается, успел проснуться.

— Гулял.

Тао выразительно посмотрел на мою нетронутую постель. По лицу было видно, что от незаданных вопросов его аж распирает.

Я молча принялся делать наклоны, разминаясь перед новым днём. Обращаться ко мне повторно Тао не решился.

По галерее на утреннее построение мы с Тао обычно шли в толпе других парней. Утра в школе Цюань начинались, как правило, хмуро и заспанно, но сегодня на галерее царило непривычное оживление. Парни свешивались за перила, разглядывали освещённый прожекторами двор.