Василий Криптонов - Гром гремит дважды [СИ]

— Свежее мясо привезли, — долетела до меня чья-то реплика.

Я присмотрелся. Въездные ворота были открыты. Во дворе стоял микроавтобус с зарешёченными окнами. Из него, один за другим, выбиралось «свежее мясо» — новички.

Воспитатели строили их в шеренгу рядом с автобусом. Пока мы шли по галерее и спускались во двор, выстроили так шестерых новеньких — пока ещё в «вольной» разномастной одежде, с необритыми головами. Двое — крепкие, рослые парни лет по шестнадцать. Я подумал, что рядам борцов явно светит пополнение. А седьмой парень из дверей автобуса не вышел, а выпал. Даже, скорее, вылетел — как будто его толкнули в спину. Вслед за ним показался воспитатель в жёлтом ифу.

Объявил тем двум, что строили новичков:

— Теперь все.

— Жонг, — зашелестело по окружающей меня толпе. — Это ведь Жонг!

Мы уже вышли во двор и привычно строились в ряды вдоль его периметра.

«Жонг, — вспомнил я. — Тот парень, которому удалось бежать».

Благодаря его примеру в своё время решился на побег я.

Накрыло вдруг внезапной злостью. И сам удрать не смог, и меня подставил! Но вспышка ярости угасла так же быстро, как появилась. Я понял, что Жонгу и без меня несладко.

Парня заметно лихорадило. Скулу украшали ссадины, лицо в свете прожекторов казалось белым, как бумага. Глаза Жонга ввалились, под ними темнели круги. Слов, которые он бормотал, я не слышал. Но увидел, как размазывает по щекам слёзы и тянет к воспитателям трясущиеся руки. Те в ответ презрительно кривили губы, один замахнулся на Жонга дубинкой.

— Таблетку выпрашивает, — обронил кто-то, стоящий позади меня.

— Верно говорят, что таких, как мы, и ловить не надо, — горько добавил другой. — Сами обратно в школу ползём. Воспитателям пятки лизать готовы — лишь бы таблетку получить.

— Чш-ш, — одёрнул третий голос. — Господин директор идёт. Мало вам предупреждений?

Разговоры смолкли. Я повернулся и посмотрел туда, где находился административный корпус.

Обычно господин директор в построении участия не принимал. А сейчас шагал через двор, засунув руки в карманы коричневого пальто, с таким видом, как будто его оторвали от очень важного дела.

Мимо нас он прошёл, будто не заметив, и остановился перед новобранцами. Поправил очки на носу, покачался с носка на каблук.

И грустно заговорил:

— В который раз я встречаю здесь этот автобус. И в который раз ловлю себя на том, что хочу сказать: «Рад приветствовать вас в школе Цюань! Наш дом — ваш дом. Вливайтесь в нашу семью, чувствуйте себя как дома!» Как бы я хотел произнести эти слова… — Директор скорбно покачал головой. — Но, увы — никогда их не произнесу. Потому что и вам — тем, кто только что прибыл, и им, находящимся здесь давно, — директор обвёл рукой нас, — не хуже меня известно, что это за школа. И не хуже меня известно, из-за чего вы здесь оказались. То, что с вами случилось — не наказание. Это — воздаяние. Справедливость! Вы не сумели быть достойными членами общества, и общество отреклось от вас. Отныне вы — собственность клана Чжоу. Только клану нужны ваши жалкие жизни! Только клан готов кормить и содержать вас. Без милосердия клана вы — никто. Пыль под ногами общества, его зловонные отбросы. Ваши желания и чаяния остались там, за воротами. Здесь, в школе Цюань, вы будете делать то, что угодно клану. Отныне — и до конца вашей убогой жизни. — Директор замолчал и уставился на новичков — как будто ждал аплодисментов. Не дождавшись, бросил: — Вам понятно то, что я сказал?

Новички угрюмо, вразнобой загудели.

— Следует отвечать: «Понятно, господин директор».

— Понятно, господин директор.

В этот раз ответ получился более стройным.

— Ваше счастье, если понятно. Потому что повторять я не буду. — Директор повернулся к воспитателю, стоящему рядом с новичками: — На помывку их, потом в процедурный кабинет.

— Слушаюсь, господин директор, — кивнул воспитатель. Скомандовал шеренге: — За мной.

— Этого тоже уводить, господин директор? — вмешался другой воспитатель. Он указывал на Жонга.

— Этого? — директор сделал вид, что Жонга только что заметил.

Тот проблеял что-то невнятное и вдруг упал на колени. Теперь его трясущиеся руки в умоляющем жесте тянулись к директору. Директор брезгливо посторонился. Жонг, суетливо перебирая коленями, пополз к нему.

— Набегался, Жонг? — ласково спросил директор. — Ну и как там, на свободе? Понравилось?

Жонг отчаянно замотал головой. Снова потянул к директору руки. Навзрыд, сквозь всхлип проговорил:

— Пожалуйста! Господин директор! Умоляю! Пожалуйста!

— Хочешь таблетку, малыш?

Жонг закивал так, что мне показалось — его голова сейчас оторвётся от тонкой шеи и покатится директору под ноги.

— Какую? Вот эту?

Директор вынул из кармана таблетку и показал Жонгу. От вспыхнувшей в глазах парня надежды меня едва не стошнило. Жонг рванулся к директору, воспитатель одной рукой схватил его за плечо, другой огрел по спине дубинкой.

А директор тихо, садистски засмеялся.

— Так и думал, что эту. Жаль, что я её уронил. — Демонстративно разжал пальцы. Таблетка упала на асфальт.

Жонг взвыл — вряд ли от боли. Он вожделенно смотрел на таблетку.

— Ты ведь не будешь есть с земли, Жонг? Ты ведь человек, а не собака? Верно?

Жонг рыдал и тянулся к таблетке. Директор поднял ступню. Таблетка исчезла под начищенной туфлёй. Жонг забился в истерике.

Директор убрал ногу. Таблетка на асфальте превратилась в мелкое крошево.

— Ты бы слизал даже эти крошки — правда, Жонг?

Жонг затрясся, кивая и подвывая.

— В карцер его. На сутки, — брезгливо приказал воспитателю директор. Тот рывком поднял Жонга на ноги. — Построение окончено?

— Да, господин директор. — Воспитатели уже успели пересчитать нас по головам.

— Тогда почему ученики до сих пор здесь?

— Разойдись! — приказали нам. — На молитву!

Ученики начали расходиться.

А я не уходил — хотя это было самым разумным, что мог сделать. Я стоял, смотрел на директора и думал о том, как убью эту мразь. Меня, неподвижного, обтекала толпа. Неудивительно, что директор это заметил. Подошёл ко мне. Скривился:

— Ты так быстро выздоровел? Я думал, что до конца жизни будешь прятаться за юбкой медсестры.

— Медсестра Яню не носит юбки.

— Что-о? — Очки у директора полезли на лоб.

— Она ходит в халате, — пояснил я. — А вы о чём подумали?

Директор побагровел.

— Это был мой первый вопрос. Отвечать вы, судя по всему, не собираетесь. Тогда задам другой: за что вы меня так ненавидите? — Вопрос вылетел сам собой, я не собирался его задавать.

А задав, вдруг понял — эта гадина действительно меня ненавидит. Люто и яростно. Меня — сопливого пацана, находящегося полностью, как он думает, в его власти.