Михаил Михеев - Рожденные в огне [litres]

– Связь с планетой, живо!

Чувством момента Горчаков обладал не худшим, чем адмирал, и понял его даже не с полуслова – с полувзгляда. Что, впрочем, и неудивительно, как-никак не один год вместе летали. Жестами разогнав подчиненных, так, чтобы они не попали в поле зрения камер, он защелкал клавишами. И уже через несколько секунд на экране перед Александровым возникло малость охреневшее лицо настолько классической азиатской наружности, что кулаком по жирной морде пройтись захотелось.

– Кто такой? – брезгливо спросил Александров, ткнув пальцем прямо в неожиданного собеседника. Тот, очевидно, не сообразив даже, что видит перед собой лишь изображение, рефлекторно шарахнулся назад. – Кто, я спрашиваю?

– Ли Бао…

– Заткнись, Алибаба, – на полуслове прервал его Александров. – Я спрашиваю, кто ты есть, а не твою собачью кличку.

Китаец оказался мелкой сошкой. Совсем-совсем мелкой. Дежурный начальник смены центра межпланетной связи. Тем не менее имелась и светлая сторона – как и любой уважающий себя связист, он был в курсе всех новостей и сплетен. И о том, что кто-то отгрыз им здоровенный кусок спутника, уже знал. А когда ему популярно объяснили, что того, кто сделал этот предупредительный выстрел, он имеет счастье лицезреть, то добиться от него сотрудничества оказалось проще, чем высморкаться. И уже через несколько минут Александров имел прямую связь по закрытому каналу с главой правительства и по совместительству главным партийным боссом Китая (такая вот у них традиция) Дэн Лаодуном.

Самый Главный Китаец оказался довольно высоким для своего народа, худощавым человеком. И владел он собой куда лучше связиста. Во всяком случае, по его лицу и моторике определить эмоции, одолевающие этого человека, и даже само их наличие не представлялось возможным. Тем не менее игру в гляделки он проиграл. Хотя бы просто потому, что Александров и не играл ни во что. Лишь рассматривал с интересом кабинет за спиной китайца, обстановкой заметно отличавшийся от тех, что ему доводилось видеть раньше.

– Кто вы и что вам надо? – не выдержал наконец китаец. Ну да ничего удивительного, у него сегодня день нервный, с неба, опять же, всякая гадость сыплется, и далеко не все камушки успевают сгореть в атмосфере. Именно поэтому Александров, подумав, решил простить ему невежливый тон. Он лишь усмехнулся и сказал:

– Встали бы, когда говорите с императором, что ли. А то ведь осерчаю…

Система планеты Урал. Это же время

Карательная эскадра вышла из гиперпространства на сутки позже, чем ожидалось. Как раз достаточно, чтобы народ уже начал переглядываться и на полном серьезе обсуждать, что, возможно, им натянули нос с какими-то непонятными целями. Только непонятно, то ли военные обманули Верховный Совет, то ли их самих обманули. В общем, достаточно, чтобы разброд и шатания появились, но совершенно мало для превращения недовольного бормотания во что-то более материальное. И уж конечно недостаточно для того, чтобы готовая к бою армия хоть на ноготь утратила боеспособность.

Когда пошла информация о том, что за корабли пожаловали, все собравшиеся в координационном центре дружно выдохнули с облегчением. При таком составе групп неудивительно, что конфедераты опоздали на сутки. Скорее уж удивительно, что только на сутки. И что вообще добрались. Ибо запустить в космос такой металлолом – это надо еще ухитриться.

Эскадра Конфедерации на бумаге выглядела достаточно грозно. Восемь линейных кораблей и столько же мониторов. По четыре линейных крейсера и авианосца. Целая свора кораблей эскорта и, в довершение картины, почти три десятка транспортов с десантом. Такая концентрация пехоты для обычного рейда показалась бы чрезмерной, однако русские славились как хорошие солдаты, поэтому командование решило подстраховаться.

Однако, если отвлечься от формальной классификации, дело обстояло далеко не так радужно. Половину эскадры составляли корабли, выведенные из долговременной консервации, почти со свалки. Из восьми линкоров лишь один был моложе сорока лет, линейные крейсера не могли похвастаться и этим. Авианосцы… Не стоит о грустном, хотя штурмовики и истребители они несли вполне современные, так что со своей обязанностью должны были худо-бедно справиться. Вот мониторы да, неплохие, и среди кораблей эскорта тоже встречается то, что хоть и нельзя назвать новинкой, но и тухлятиной не пахнет. А вот транспортные корабли… Эти каракатицы вообще непонятно как добрались до Урала, реакторы на них текли, как дырявые ведра, а системы жизнеобеспечения едва справлялись. В общем, марш ржавых бочек – это про них.

Но самым, пожалуй, большим несчастьем для эскадры оказался даже не преклонный возраст кораблей. В конце концов, в начале космической эры первопроходцы иной раз совершали чудеса и с худшими активами. Нет. Самым жутким в этой эскадре была личность ее командующего.

Адмирала Иосифа Ландсбергиса, шестидесятилетнего светского льва местечкового разлива, ни один человек, понимающий хоть что-то в тактике космической войны, на дух не переносил. И было за что. Формально блестящий офицер, на деле он ухитрился перепрыгнуть через свою высшую планку, и это приносило всем, кроме него самого, ощутимые проблемы. Именно поэтому любой здравомыслящий человек старался держаться от Ландсбергиса как можно дальше.

Самое интересное, начинал он вполне неплохо. Окончил престижнейшую Академию военно-космических сил в Индианаполисе, куда попал по федеральной программе – ни собственных экзаменационных баллов, ни веса его семьи для такого заведения серьезно не хватало, но – повезло. Попал в список для граждан отсталых планет – а Новая Латвия развитием похвастаться не могла – и прошел. Обычно ему подобные отсеивались, но учить, точнее, зазубривать Ландсбергис умел очень хорошо, а потому смог проломиться через суровых экзаменаторов и получить вожделенные погоны второго лейтенанта.

Служба его шла по накатанной, благо имя Академии уже служило неплохой рекомендацией, а дело Ландсбергис вроде бы даже и знал. Устав – так вообще от зубов отскакивал, да и техническую часть им давали неплохо – у Академии было не только громкое имя, но и хорошие преподаватели. Так что артиллерийский офицер на корвете, старший помощник, потом собственный корвет, эсминец, а к сорока годам и крейсер. В общем, обычный, ничем не примечательный путь не хватающего звезд с неба, исполнительного офицера мирного времени.

Проблемы у всех, кроме, разумеется, самого Ландсбергиса, начались, когда он, беспорочно выслужив ценз, стал контр-адмиралом. Ну а в самом-то деле, почему нет? Грамотный офицер без серьезных взысканий… Нет, совсем уж отполированным личное дело не бывает, «косяки» находятся у всех, но в случае с Ландсбергисом они оказались столь мелкими и произошли так давно, что даже суровое управление кадрами не нашло, к чему придраться, и дало офицеру «зеленый свет». Тем более в чем, в чем, а уж в его благонадежности ни у кого сомнений не возникало. На Новой Латвии вообще штамповали исключительно дисциплинированных, лояльных Конфедерации граждан.