Лоис Буджолд - Избранные произведения. I том

— А ты?.. — спросил он, взглянув на Корделию.

Корделия как раз решала важный вопрос: можно ли ее спортивный бюстгальтер счесть за топ — по походным меркам… А затем осталась в нижнем белье. Или одетой вполне прилично — пусть каждый решает сам. Сняв мокрые парусиновые туфли, она поставила их сушиться у очага, а промокшие насквозь носки повесила на веревку. Оливер одобрительно кивнул и последовал ее примеру.

В дверь постучали. Это вернулся Рыков с сумкой для пикника и сухими полотенцами в пластике. Он передал им все это, но отказался остаться в хижине и перекусить за компанию — они только сели обедать, а тут гроза… Корделия охотно его отпустила, попросив напоследок раздобыть побольше сухих полотенец. И Рыков отправился в главный дом пить пиво и травить байки с сержантом Пенни.

Они с Оливером пододвинули стулья и столик поближе к огню и достали из сумки сандвичи, фрукты и два термоса — горячий чай и кофе, на выбор. Оливер устроился поудобнее на шатком стуле, вытянул ноги поближе к камину и удовлетворенно вздохнул.

— Хм, совсем неплохо. — Он взглянул на Корделию, скривив губы в улыбке, и прибавил: — Хотя и не то, что я намечал, совсем.

— Почему это? Мы поставили задачу удрать из Каринбурга. И удрали, — заявила Корделия. — Остальное ведь так, мелочи. — И принялась с аппетитом уплетать еще один сандвич, предложенный Оливером.

— Хорошо, что у тебя появился аппетит, — заметил он. — Ты ведь очень похудела. После…

— А… н-да. — Корделия откусила следующий кусок.

Оливер побарабанил пальцами по столу и послал ей намек на улыбку. Стало неожиданно тихо. Он снова вздохнул. Корделия пила чай маленькими глоточками, наслаждаясь вкусом и ароматом. Она изучающе посмотрела на Оливера, не понимая, что его беспокоит. Конечно, на Оливера всегда приятно было смотреть. Да что с ним такое, в самом деле? Он явно хочет что-то сказать, никак не может решиться и жутко нервничает. Корделии стало интересно, что же такое Оливер не может ей сказать — после всех этих лет. Что ж, попробуем выяснить.

— Эй, Оливер, что у тебя на уме?

Он пожал плечами.

— Ну… по правде говоря… ты.

Она удивленно подняла брови.

— Что я такого сделала?

— Ничего.

— Вот как. А должна была?

Она начала было перебирать в уме, какие дела оставила в небрежении, но он отрицательно покачал головой:

— Вовсе нет.

Корделия уставилась на него, теряя надежду хоть что-то понять. Он поерзал на деревянном стуле. Она сделала глоток чаю. Он сделал глоток чаю.

Потом поднялся, подбросил в огонь еще одно полено, сел и сказал:

— Ты же никого не нашла? То есть, я хотел сказать, в личном плане. Для себя. В последнее время, я имел в виду. Понятно, что не раньше.

«Я не нашла… что?» Она даже не сразу поняла. Он имел в виду… любовника, партнера, сожителя, супруга? В общем, нечто в этом роде.

— О! Боже ты мой, нет, конечно! Даже не думала об этом. Знаешь ли, просто… ну как-то не ставила себе такой задачи. И без того времени ни на что не хватает.

— Да, пожалуй, — кивнул он, соглашаясь.

Она удивленно моргнула.

— А ты?

— Что? Нет! — Он замялся. — Не нашел… То есть не искал.

Она нахмурилась:

— А хотел бы?

— Я думал, что нет. Поначалу так думал, понимаешь? — Корделия кивнула. И он продолжил: — Но в последнее время… я стал задумываться. Новые мысли… ну, ты понимаешь.

Она не понимала, но хотела бы попытаться. В конце концов, ведь это же Оливер. И его счастье для нее, пожалуй, не менее важно, чем счастье ее семьи. Она быстренько прикинула, кем бы мог заинтересоваться Оливер. Молодой офицер или дипломат? Или кто-то еще из вполне достойных людей, мелькавших в Каринбурге… Вроде бы она ничего такого не замечала. Правда, не сказать, что она вообще много замечала. В последнее время.

— Что ж, прекрасно. Похоже на… выздоровление?

Он неуверенно кивнул. Вроде как это раньше не приходило ему в голову и не очень-то было приемлемо.

— Э-э… может быть. — Оливер посмотрел на нее умоляющим взглядом.

«Плохой сегодня из меня телепат, малыш». Так… Может, его пугает то, как она отреагирует на его желание двигаться дальше?

— А ты нашел кого-то подходящего? Оливер, для тебя это было прекрасно. И тебе незачем спрашивать у меня разрешения, знаешь ли! — Она помолчала, подбирая нужные слова. — И конечно же, Эйрел… если тебя терзают дурацкие сомнения, я скажу тебе сейчас со всей определенностью: Эйрел тоже хотел бы, чтобы ты нашел свое счастье. Он всегда этого хотел.

Великий Человек Барраяра только с ней мог поделиться своими тайными сомнениями и страхами, и больше ни с кем. Ему бы не простили признания в столь пугающе человеческой неуверенности. С определенного исторического момента никто бы не позволил ему спуститься на землю с этого чертова пьедестала, на который его сами и взгромоздили. Так вот, он боялся, что их постоянные близкие отношения могут помешать Оливеру тем или иным образом — будь то профессиональный или личный аспект. Что Эйрел увлек его прочь со стези, сулящей более подобающую, лучшую участь… Впрочем, достаточно сказать — лучшую. Потому что по барраярским меркам почти любая участь для него была бы более подобающей. И не только по барраярским, печально подумала Корделия. Бетанцы по большей части не придавали значения полу, но существенная разница в возрасте и социальном положении смутила бы даже их. Да ее и саму это изрядно тревожило поначалу.

Оливер кивнул, вроде бы соглашаясь с ее заявлением. Что уже хорошо: у него явно есть толика здравого смысла. Но она рано радовалась. Оливер опять уставился в пол и заерзал на стуле. Так, значит, она не добралась до того, что его гложет. Может, и есть менее увлекательные способы скоротать несколько часов, пережидая непогоду, чем играть с Оливером в отгадки. Ох уж эти барраярцы… Они такие, такие барраярские в подобных вещах. Насколько было бы проще, будь он чуть более откровенен.

Итак, что он пытался сказать? Он заметил потенциальный объект обожания, но дальше не складывается? И почему бы, спрашивается? Как такое вообще может быть? Если только он не положил глаз на кого-то особенно неприступного. Но он же определенно знает по крайней мере один пример из жизни, как это преодолеть. Это озадачивало.

Корделия откинулась на спинку стула, скрестила руки, поджала губы и изучающе на него воззрилась. Оливер вскинул голову, принимая вызов.

— Знаешь, я тут подумала, у тебя есть некоторый опыт соблазнения?

Такого вопроса он явно не ожидал.

— Ну конечно! Меня не назовешь асексуальным, Корделия!

— Я не это имела в виду! Ты, должно быть, один из наименее асексуальных людей среди моих знакомых. Чем ты наверняка все эти годы озадачивал многих, тех, кто безуспешно пытался тебя добиться. — «Не повезло беднягам». — Я говорю о прямо противоположном тому, чтобы только перебирать и отбраковывать тех, кто добивается твоей благосклонности.