Лоис Буджолд - Избранные произведения. I том

— Ты забыл Марка посчитать, — откликнулась она. — Впрочем, с Марком — это еще вопрос, кто ты ему: брат или родитель.

— Брат, — твердо ответил Майлз. — Мы безоговорочно решили, что брат. Это все законно и так далее.

— Итак, из единственного ты становишься одним из одиннадцати. Несколько поздновато, но что поделать. Жизнь полна неожиданностей!

— Но не таких же… — обиженно пробурчал Майлз.

Корделия глянула на него с веселой насмешкой:

— Ну же, Майлз, милый. Зачем так мрачно смотреть на вещи, а? Надо во всем искать плюсы. Например, у тебя никто не будет отнимать игрушки. Это ж замечательно, правда?

Катриона, как раз проходящая мимо, расслышала последние слова и внесла поправку:

— По крайней мере пока они не вырастут.

— Это же полная чушь, — огрызнулся Майлз. — Я все время спрашиваю себя, что бы подумал об этом папа…

— Не был бы уверен насчет методов, зато результат ему бы понравился, я так думаю, — ответила Корделия. — Многое сложилось бы по-другому, если б я смогла вытащить его из Периода Изоляции целиком, а не наполовину, если б на него никогда не легла тяжесть регентства или, раз уж на то пошло, графства, если б мы жили где-нибудь тихой и частной семейной жизнью, если, если… Едва начинаешь так рассуждать, предположениям нет конца…

Майлз хмыкнул и переступил с ноги на ногу, опираясь на трость. Может, предложить ему сесть, а не заставлять стоять на ногах? Но через минуту ему бы все равно пришлось бы вставать. Окажутся ли его сводные братья такими же маниакально независимыми, каким был он в детстве, и не стоит ли предупредить об этом Оливера?

— Мне нравится Оливер, — признался он после недолгого молчания. — Всегда нравился. Хотя, как выяснилось, я знал его далеко не настолько хорошо, как думал. Я… не возражаю исправить это, если будет возможность.

— Мне бы этого хотелось, — ответила она негромко.

Майлз потупился и сказал с улыбкой:

— Да, и еще… Ты ведь, думаю, прекрасно понимаешь, что он уже законченный подкаблучник. Так что не третируй беднягу, ладно? — Говорилось это вроде бы не всерьез, но в голосе прозвучала обида за мужчин. Впрочем, была в его словах и доля восхищения: вот какая у него мать.

Мимо снова прошла Катриона. Майлз поглядел ей вслед.

— Ты должен кое-что в этом понимать. Оно того стоит?

— О да! — выдохнул он. — Он бы встал под пули за тебя, не задумываясь, это ясно как день.

— Самый бессмысленный способ потратить впустую его таланты, какой только можно себе представить. — Корделия недовольно поморщилась. — Думаю, мы вполне обойдемся без таких крайностей. Я вполне могу придумать много всего — и куда более интересного.

— Ну конечно, не сомневаюсь! — поспешил ее заверить Майлз и тихонько добавил: — Надеюсь, вы будете счастливы.

— Оливер это умеет. Быть счастливым. — Чего не скажешь о Форкосиганах, им такое, похоже, не свойственно. Не исключено, что это и стало одной из скрытых причин, почему Эйрел так привязался к нему. Если не забывать, какими были его ранние годы, то становится многое понятно в его характере. Эйрел чуть ли не боялся счастья, словно не хотел искушать садистского бога Барраяра. Зато мог, ничем не рискуя, наслаждаться счастьем опосредованно, делегировав эту задачу как старший офицер. Все это не объяснишь так, на ходу… Она сказала коротко: — Что такое любовь, как не находить радость в другом? Оливер дарит мне радость каждый день.

— Тогда все в порядке.

Катриона подошла к ним перекинуться парой слов о делах. Сказала, что, когда вернется, загрузит свои предварительные расчеты в программу и тогда сможет выслать окончательный проект шести городских садов и нового сада для вице-королевского дворца в новой столице. Она, правда, уточнила, что пока проектные разработки будут не совсем окончательными:

— Мне еще придется потрудиться, чтобы отобрать, какие именно растения высаживать. Я все еще не очень-то сильна в зергиярской ботанике. Что уж говорить о малоизученной экосистеме Гридграда. Но мне хотелось бы найти место в саду для местной флоры, и чем растений будет больше, тем лучше.

— В зергиярской ботанике пока никто не силен, — утешила ее Корделия. — Надеюсь, это изменится.

— Наверное, у меня не получится обойтись без приезда сюда с этими проектами. Еще один раз точно надо, но боюсь, этим дело не ограничится, — предупредила Катриона.

— Конечно, моя дорогая! Приезжай, как только захочешь, — обняла ее Корделия. — И сколько захочешь, я всегда тебе рада.

— Ох!.. Не знаю только, как это удастся сделать — боюсь, меня придется клонировать…

Майлз явно подумал о Марке и хотел было привычно съехидничать, но сдержался. Что ж, Майлз повзрослел, да и роль отца семейства добавляет солидности — если только он о ней не забывает.

Хлопанье дверей, возгласы, все друг с другом обнимаются, некоторые смахивают слезы. Дети и взрослые рассаживались по машинам, что сопровождалось суетой и пересаживанием из машины в машину.

— До свидания! — прощалась со всеми Корделия. — Доброго пути! И помните, что сжатый луч — не только для экстренных случаев! — Она помахала Катрионе: — Пришли мне побольше детских снимков!

В последний раз они помахали друг другу, караван тронулся и вскоре скрылся из виду, выехав на улицу, но Корделия всё смотрела им вслед.

«Дорогие мои,

находите радость и усладу друг в друге.

Пока можете».

Через день после официального открытия базы Гридградского космопорта и почти достроенного и уже заселенного вице-королевского дворца в быстро формирующемся деловом центре Западного Гридграда Джоул с Корделией взяли совместный выходной. Они хотели сделать это на день раньше, но… как любила говорить Корделия: «Вечно что-нибудь случается».

Церемония прошла довольно гладко, без выстрелов и взрывов, и медикам на базе не пришлось заниматься ничем экстраординарным — только незначительные жалобы, да еще, ближе к вечеру, неприятности с пьяными. Хайнс был доволен и даже почти не ворчал на зергиярских поставщиков.

Теодор появился на церемонии вместе с госпожой Хайнс — плотно сбитой, старомодно одетой и решительной особой. На то, что у них все хорошо, намекал тот факт, что Теодор подхватывал ее под руку при всяком удобном случае, словно не давая ей сбежать, к тому же его чуть было не застукали, когда он нежно массировал ей шею, думая, будто их никто не видит.

На трибуне вместе со всеми стоял генерал Отто, который в очередной раз приехал проверить, как здесь идут дела. Корделия, знакомая с ним еще по Форбарр-Султану, услышав еще год назад о его предполагаемом визите, восторженно завизжала, почти как школьница, фанатеющая от какого-нибудь певца. Но Джоул быстро понял, что восторг у нее вызывают энергия, деловитость и здравый смысл генерала, а не его сексуальная привлекательность.