Вадим Булаев - Зюзя. Книга третья

Получается – я не ошибся. Машина или им принадлежит, или в ней был какой-то пропущенный мною тайник — в тряпье я не копался. Какие из этого можно сделать выводы? Не знаю. Любые, кроме одного — это точно не беженцы.

Между нами, по моим прикидкам было около трёх или четырёх километров. Ближе я подходить опасался, да и вряд ли бы смог. По мыслеобразам, предоставленным разведчицей, вполне угадывалась местность, которую сейчас прохода четвёрка, и скорость была вполне себе — еле поспевал.

Посёлка мы достигли глубоко за полдень. Заходить не стали. Я расположился в тихом месте, неподалёку от первых домов, и попросил ушастую обойти ненаселённый пункт и устроить там наблюдательный пункт, чтобы держать выход из него под контролем. Мало ли, преследуемые вполне могут передохнуть и дальше двинуть. Рося же никуда не пошла. Она растянулась у моих ног и часто, хрипло дышала, лёжа на боку и вытянув лапы. Убегалась, бедолага, на сыскном поприще. Это мы с Зюзей по прямой почти шли, а она – постоянно туда-обратно носилась, и всё на нервах. Кто хочешь устанет.

Доберман, едва услышала мою просьбу, стартанула так, что только клочья земли полетели. Я усмехнулся. Зюзя мне сейчас больше всего напоминала большого ребёнка, которому взрослые доверили простенькое и несложное дело только затем, чтобы несмышлёныш под ногами не путался. А он этого по наивности не понимает и страшно горд поручением.

Снова усмехнулся – теперь уже своим мыслям. Доберман, при всей её прекраснодушности и доброте — далеко не так проста. Умна, хитра, многому обучилась за последние два года. И сравнение моей ушастой с ребёнком — это так... ассоциативно. Просто я, к большому огорчению, уже давно не умею так искренне радоваться мелочам жизни, несложной помощи ближнему, собственной нужности.

Почти все эти качества заменили во мне опыт, расчёт, ответственность. Эта болезнь называется взросление, зрелость. Плохая болезнь, мне не нравится, но от неё никуда не убежать. Единственное, что осталось от того меня, молодого и задорного, готового по первому предложению друзей сорваться с места и рвануть, сломя голову и не задумываясь о последствиях, за тридевять земель — любовь. Любовь к своей новой четвероногой семье; умение быть с ними и в горе, и в радости. Как по мне -- вполне достаточно.

Сел на землю, положил руку на голову Роси, рассеянно поглаживая за ушами. Разумная пододвинулась, посмотрела мне в глаз.

– Что, моя хорошая? – захотелось сказать ей что-то приятное. – Устала?

Горячий, шершавый язык лизнул мою штанину.

– Устала, – продолжил я. А затем, устроившись поудобнее, рассказал ей все свои сомнения и рассуждения по поводу той самой четвёрки, которую мы преследуем. Она имеет право знать – не чужая. Зюзе ведь рассказал.

Рося слушала очень внимательно, уставившись мне в лицо и почти не моргая.

Когда закончил, спросил, сам не зная зачем:

– Что думаешь по этому поводу?

На ответ не надеялся – разумной крайне тяжело даётся мыслеречь, однако собачка смогла меня удивить. Сначала в моей голове возник образ лежащего в тени Бублика, потом – Ольги в тот самый день, когда она впервые пришла ко мне в гости. А затем Рося зарычала. Негромко, зло, по-прежнему не сводя с меня взгляда. Я её понял.

– Ты хочешь мстить, если наши подозрения окажутся правдой?

– Р-р-р-р.

– Как?

На этот раз мне показали погоню за зайцем. Впервые видел такое зрелище собачьими глазами. Скорость, азарт, высокая трава хлещет по морде – не больно, но жмурится заставляет регулярно. Выручают нос и слух. А потом я почувствовал во рту вкус горячей, солоноватой крови и... победы.

Хорошее объяснение. Понятное.

– Ты будешь драться?

– Р-р-р-р.

– А если это не они?

Разумная явно озадачилась, но ненадолго. Решение она нашла быстро – просто преувеличенно бодро повиляла хвостом.

– Извинимся и уйдём? – не смог сдержать я смешинку.

– Тяф!

– Или просто посмотрим и на глаза не покажемся. Если мы ошиблись – напишем записку с предупреждением о болезни, и ты её положишь у них на пути, дальше по дороге. А сами уйдём в далёкие земли, где всё у нас будет хорошо.

Рося прикрыла глаза. Она любит такие моменты, когда я начинаю что-то рассказывать. Сказочное, несбыточное, тёплое. Такое, во что хочется верить. Знаю – у меня получается, потому что от чистого сердца идёт. Ну и научился декламации за последнее время, куда ж без этого – почти каждый вечер тренировался, всё по-честному.

Иногда даже мысль проскакивает, немножко грустная – надо было книжки садиться писать, а не по стройкам горбатиться. С воображением у меня всё в порядке, а переносить его в буквы, думаю, можно научиться. Вот закрыл глаз – и ты в придуманном мире с эльфами, драконами, прекрасными принцессами, хитрыми колдунами. Не хочешь меч и магию – стоишь на пиратском фрегате весь такой суровый, мужественный, обязательно с серьгой в левом ухе и потёртой, просоленной морем треуголке. Тоже не подходит? Тогда тёмная-тёмная ночь, револьвер в руке и полицейский жетон в кармане, одинокий фонарь и где-то там, во мраке, злодей с ружьём. Или два, или целая банда.

У меня таких историй в голове пруд пруди. Потому я в ожидании вечера или ушастой – в зависимости от того, кто первый припожалует, принялся тихо рассказывать разумной очередную историю собственной выдумки. А она млела, наслаждаясь вывертами сюжета и спокойствием.

Доберман вернулась глубокой ночью.

– Люди не ушли. Они спят в, – картинка посёлка.

– А если не по дороге пошли? – усомнился я больше для проформы, чем действительно так думал. Им ведь тоже отдых нужен, и здесь удобнее всего встать на ночлег. Дальше по дороге есть ещё одно селение, но так себе – дрянь одноэтажная в десяток дворов.

Между тем ушастая ответила:

– Нет. Я обошла везде. Новых запахов нет.

Значит она права... Тогда как их найти? Идеально было бы где-то тихо засесть напротив их лежбища и утром спокойно глянуть на тёткино лицо из укромного места. Но посёлок крупный. Большой частный сектор, несколько пятиэтажек в центре, десяток двухэтажных многоквартирников. Искать четвёрку опытных, вооружённых путешественников, да ещё по ночи и ничем не выдавая своего присутствия – опасное занятие.

Спрятаться с другой стороны посёлка? А если они не по дороге пойдут? Маловероятно, конечно, но всё может случиться. Блажь на них найдёт прогуляться по заброшкам или новые дороги посмотреть?

Да и слишком не хочется опять по кустам прятаться, чтобы снова пытаться разглядеть неизвестно что на женском лице – легко второй раз опростоволосится, не заметить меточку. А выходить навстречу с радостной улыбкой на лице и вежливо просить: «Дайте-ка я вас рассмотрю» – верх тупости. Слишком опасные ребята даже на первый взгляд...