Вадим Булаев - Зюзя. Книга первая

Мы рассредоточились по противоположным углам, усиленно следя за любыми движениями в окнах. Фикция. Практически ничего мы из своих мёртвых зон не видели, так, время тянули. Я даже пару раз стрельнул, как уговаривались, чтобы нападающие не расслаблялись. В ответ тоже не стали молчать. Несколько пуль, прилетевших с разных сторон, ясно подтверждали слова Коробова о том, что здесь воевать не получится.

– Витя! – раздалось из противоположного угла. – Я немного керосина нашёл, так что давай, пошуми посильнее, а потом валим. Хватит тут прохлаждаться.

Я не ответил. В этот момент моё внимание было приковано к левому от меня окну. Там, среди остатков деревни, в узком кусочке видимого пространства, пару раз мелькнули странные тени. Достал из сидора бинокль – вот и пригодился, приложил оптику к глазам, стал всматриваться.

Зрение меня не подвело. Скрываясь среди фундаментов и остовов печей, в нашу сторону смотрели волки. Я насчитал двух. Это как? Люди и… и волки? Вместе?! Новый выстрел подтвердил увиденное. Пуля, судя по отметке на стене, прилетела как раз с той стороны.

– Не спи! Витя! Витя!!! – выдернул меня из раздумий голос офицера.

– Ага, сейчас… – выстрел, выстрел, выстрел в другую сторону, особо не целясь. Кто-то взвизгнул. Неужели попал сдуру? Выстрел, и ещё один… – Иваныч, давай!

Мой голос утонул в ответном огне напавших. Казалось, пули летят отовсюду, заканчивая свой путь в треске отлетающих от брёвен щепок. Тем временем Коробов уже спускался в подпол, отчаянно делая знаки следовать за ним. Противно воняло керосином. Пора!

Чиркнула спичка и огонь нехотя пополз по полу. Да что же это такое?!! Когда не надо – из дома в секунды факел разгорается, когда надо – не допросишься эту капризную стихию! В пламя полетело всё, что хоть немного могло гореть. Стало получше – красные язычки уже уверенно разбегались по стене. Теперь подушка… Отлично! Жутко завоняло горелым пером пополам с палёными тряпками, задымило во все стороны сразу. Я быстро перезарядил оружие и сделал пару выстрелов, старательно поддерживая легенду «Умираю, но не сдаюсь!» В комнате видимость стала совсем нулевой, дышать стало решительно нечем, пожар разгорался.

На брюхе, стараясь не реагировать на творящийся вокруг апокалипсис, дополз к подполу и резво, мечтая ненароком не столкнуть стоящего на лестнице Коробова, юркнул вниз. Крышка захлопнулась, и мы очутились в полной темноте. Прощай, послушник Лёха!

Как только захлопнулась крышка подпола, сразу стало темно. Сверху ещё доносились приглушённые звуки стрельбы, начинал слышаться треск брёвен, легко посвистывал в разбитых окнах ветер. Однако все эти звуки отходили на второй план без света. Я понимал, что стою на приставной лестнице под горящим домом и мне необходимо просто спуститься, найти лаз и свалить отсюда подальше. Но всё равно, полное отсутствие хоть каких-то видимых ориентиров заставило с непривычки замереть, опасливо прощупывая воздух подошвой в поисках ступеньки. Лишь сопение Коробова убеждало в реальности происходящего, не давая впасть в детские страхи.

– Да прыгай вниз, тут не высоко, – злобным шипением разогнал моё смятение офицер. – Чего ты замер? Сейчас дым сюда пойдёт!

Я прыгнул вниз, инстинктивно ожидая затяжного, жуткого полёта в абсолютную мглу. И, конечно, сразу почувствовал упругий земляной пол ногами. Стало спокойно. Странная штука – человеческие предрассудки. Как сорняк вылезают всякие бредовые штуки при даже временной потере одного из органов чувств. В моём сегодняшнем случае – зрения. Умом вроде и понимаешь всю абсурдность ситуации, а поделать почти ничего не можешь, пока не совершишь первый шаг.

Грузно спустился Максим Иванович. Покряхтел, вздохнул.

– Огонь зажги, ни видно же ничего.

Чиркнула спичка, неровным светом выхватив кусочек кирпичной стены, непонятные банки, серое, с мешками под глазами, лицо военного.

– Там, – он уверенно направился к соседней стене и я, присмотревшись, увидел, кусок шифера, закрывавшего наш путь на свободу.

Зажёг вторую спичку от первой и двинул вслед за полковником, уже скрывающимся на четвереньках в небольшой, неприглядной дыре. Неожиданно передо мной беззвучно промелькнула тень. Чуть не поседел, пока понял, что это абсолютно чёрный Бублик тоже хочет убраться отсюда куда подальше. Вот с-собака!!! Хоть бы отозвался как! Мы же про него совершенно забыли в этой кутерьме. Пришлось ползти замыкающим.

– Витя! Там подпорки на входе. Выбей их аккуратно, лаз запечатаем, чтобы в дыму не задохнуться. Не бойся, тут ползти, я думаю, метров сорок, потом выход.

Запалил очередной огонёк и увидел, что от обрушения вход защищают лишь пара столбиков и поперечная доска на них. Хиленькая конструкция, специально с такой небрежностью сделана. Дальше крепь была и приличней с виду, и массивней. Чуть отполз, примерился, и прикладом «мурки» двинул по одной из подпорок. С силой даже перестарался – вылетела она как ракета со своего места. Землю просела. Не став тянуть, выбил и вторую стойку. Вход немедленно завалило, спичка погасла.

Извиваться, подобно змее, не пришлось – путь наверх оказался весьма удобным для передвижения как ползком, так и на четырёх конечностях, поэтому довольно скоро моя рука уткнулась в собачью задницу.

– Дошли? – не мог не спросить я.

– Дошли. Свет вижу через щели сверху, лёгкий сквозняк есть, так что от удушья не загнёмся. А теперь заткнись и можешь даже поспать, если к храпу не склонен. Там сейчас хоть и дым с треском, но не будем будить лихо. Я думаю, к нам в гости зашло не менее трёх, а скорее четырёх стрелков, и не факт, что им вокруг не взбредёт пошляться. Так что лежим тихо и не отсвечиваем.

Сам не знаю, как, но почти сразу задремал. А чем ещё заниматься? Разбудил меня визг и тихий скулёж, переходящий в негромкий вой, где-то неподалёку.

– Они ушли , – раздалось в голове. – Можно выходить. Это Рося.

Спросонья я сначала не понял, кто со мной говорит, однако потом сообразил – Бублик. Странный он. Про послушника ничего не спросил, словно и не было его. Вот и вся память… Додумать плохо о лабрадоре не успел – шёпот Коробова погнал всю нашу недружную компанию к солнечному свету. Видно, собаку слышал и он. Мы все зашевелились и принялись выбираться.

Сначала вылез офицер, затем я подал ему неожиданно оказавшегося тяжёлым лабрадора и, наконец, выбрался сам. Как и говорил полковник, выход из лаза располагался метрах в тридцати-сорока от ещё тлеющего пепелища Лёхиного дома, в укромном уголке среди строительного хлама.

Нас уже ждали. Дрожащая от радости и постоянно переминающаяся с лапы на лапу от перевозбуждения Зюзя, угрюмые Пряник с Калачом, опустившая голову к земле голову Рося, и Мурка, гневно переводящая взгляд с высоты печной трубы с меня на офицера.