Точи Онибучи - Боевые девчонки. Демон Биафры

Слезы стекают по щекам Айфи. Ее схватят. Она дико озирается по сторонам, ища хоть кого-нибудь, хоть что-нибудь. Потом понимает, почему все кажется совершенно необычным. Ее Акцент. Он больше не работает. Но как…

У нее нет времени понять.

Солдат посередине выстреливает из ружья сеткой, которая обволакивает Айфи, пригвождая к земле магнитными зарядами. В легких не осталось воздуха для крика. Иначе она бы позвала Онайи. Ее лицо всплывает в памяти. Айфи все еще слышит ее смех.

Сетку ошейником затягивают вокруг ее горла.

Мех Онайи кружится и бьется, охваченный огнем. Нажимая на педали, то и дело толкая и дергая переключатель скоростей, она чувствует себя так, словно срослась с металлом вокруг. Наносит удар по корпусу вражеского меха и, вырывая сердцевину, швыряет его в других. Бьет головой еще одного меха. Сжимает ствол винтовки третьего и свободным кулаком пробивает кабину. Бросившись вперед, хватает еще одного врага и разрывает пополам. У ее собственного меха трещит броня, отваливаются куски. Позади раздается взрыв: один из двигателей выходит из строя. Она поворачивается, и в нее упирается чье-то копье. Пули изрешетили ее ветровое стекло. Внезапно все погружается во тьму.

Онайи ничего не слышит. Приборная панель погасла. Средства связи мертвы.

Вдруг ее тело словно сместилось. Что-то вдавливает ее в сиденье. Пульт управления выскальзывает из рук. Все выскальзывает.

Она падает.

Нет-нет-нет-нет.

Она не представляет, как высоко была и из какого положения падает. Скорее всего, лицом вниз. Шарит за спиной в поисках провода, молясь, чтобы он был на месте. Ремни безопасности врезаются в грудь. Времени почти не осталось.

Она шарит человеческой рукой. Чувствует хруст суставов, кости вот-вот треснут. Слезы льются из глаз. Боль пронзает каждый сантиметр тела. Мех зацепился за что-то, и ее тело отбросило сначала вперед, потом обратно.

Большой палец вдавливается в кнопку слишком сильно и ломает ее. Но позади, прямо у головы, внезапно появляется панель и разматывается провод. Превозмогая боль, она хватает его конец и запихивает в розетку аугментированной руки, превращаясь в батарею для своего меха. Может быть, это убьет ее. А может быть, она разобьется.

Разум взрывается от ощущений. Шумы, запахи, осязательное восприятие мира обрушились на нее одновременно. Из носа течет кровь. Но все возвращается к жизни. Заработала приборная панель. Онайи тянет рычаг дистанционного управления и переключатель скоростей. Тянет так, что вот-вот вывихнет плечо. Включается передний дисплей, на нем – быстро приближающаяся земля. Онайи тянет изо всех сил, пытаясь заставить мех двигаться против ветра.

Еще рывок, и она летит прямо. Ее пальцы бегают над сенсорной клавиатурой, на ногах меха открываются ускорители торможения, движение замедляется, пока мех, содрогнувшись, не останавливается полностью. В полсотне метров над тем, что осталось от школы.

Продираясь сквозь разнообразие звуков – оглушительный стрекот цикад, плач раненых девочек, свист опустевших топливных баков, – Онайи пытается понять, продолжается ли стрельба. Нет. Ничего. Вражеские мехи описывают полукруг, направляясь к массивным авианосцам, плавающим в вышине у границы лагеря.

– Куда это они? – Вдруг она наклоняется вперед, и ее выворачивает. Ремень все еще плотно пристегнут к сиденью, поэтому ее стошнило прямо на колени. Головокружение обрушивается внезапно, как снаряд. – Лес… – бормочет она.

Ее мех опускается и медленно плывет сквозь деревья. Шепот слоновой травы, скользящей по оболочке меха, успокаивает сердцебиение. Через несколько минут она находит обугленную поляну, окруженную черным кольцом поваленных деревьев. Она пытается приземлиться, но двигатели не работают в штатном режиме, и мех неуклюже валится в кучу пепла, подогнув ноги.

Несколько секунд Онайи просто свисает со своего сиденья, позволяя себе передохнуть. Со щеки капает кровь. Она пытается вытереть рвоту со штанов, но руки не слушаются. Силы покинули ее. Она теребит ремень. Щелчок.

Она падает на свою настоящую руку и взвывает от боли. Несколько мгновений лежит, свернувшись клубком и дрожа. У нее стучат зубы. В лесу тишина. У нее есть чуть-чуть времени побыть наедине с собой – момент, который она ни с кем не должна делить. Сейчас можно затаиться и прочувствовать свою боль. Когда никто не видит.

Она не знает, сколько времени прошло, но холод постепенно отступает. Она с трудом пытается сесть прямо, но, поворачиваясь, видит свои ноги: искореженное кровавое месиво. Хлам. Странно, но боли нет.

Айфи. Нужно найти Айфи.

Стиснув зубы, она подтягивается к выключенной консоли, ныряет под нее, чтобы найти фиксатор, и чуть не теряет сознание от облегчения, когда люк со свистом открывается.

Снаружи почти ничего не видно за серой стеной тумана. Она моргает. Что-то не так. Она ползет через открытое пространство, падает в траву и только тогда наконец дотрагивается до лица. У нее нет больше правого глаза.

Паника душит ее. Она знает, что с ее телом случилось столько, что она должна чувствовать адскую боль, – но ничего не чувствует. Только онемение. Она вспоминает Айфи, и мысли о себе тут же улетучиваются. Она должна найти Айфи.

Шелест листьев. Какое-то движение. Она замирает.

Фигуры становятся различимыми в тумане. Черные силуэты. Шотгорны? Нет, люди. Солдаты. Пусть она безоружна, пусть у нее одна рука, сломаны ноги, пусть нет правого глаза. Она будет бороться, чтобы вернуть Айфи.

Тени расходятся. Их трое. И они что-то тащат. Волочат за собой.

Онайи стискивает зубы еще сильнее. Эти бело-зеленые тащат по земле Айфи, как дрова.

Опираясь на руку, Онайи пытается подняться, но ничего не получается, и она валится в грязь. Они идут прямо к ней. Мир расплывается. Она умирает. Онайи знает это, как знает направление силы тяжести. Но она должна спасти Айфи.

Останавливаются. Их тени нависают над ее истерзанным телом.

Она снова и снова пытается встать, терпит неудачу и снова пытается, каждый раз шлепаясь в грязь, которая забивает ей нос. Нигерийские солдаты стоят над ней и переговариваются приглушенным шепотом. Один хихикает.

Потом другой пинком опрокидывает Онайи на спину, переворачивая так, будто она кусок дерева. Но теперь она видит их. Лица спрятаны за масками, которые скрывают все, кроме сверкающих зеленым глаз в линзах ночного видения.

Один солдат щурится, увидев лицо Онайи. Их тела напрягаются, они придвигаются ближе, кто-то целится из пистолета. Первый наклоняется совсем близко. Так близко, что дыхание, прошедшее через фильтры маски, инеем оседает на окровавленных щеках Онайи. Радиационным инеем.

Онайи пытается рассмотреть узел, который они волокли. Туман рассеялся достаточно, чтобы она могла увидеть завернутое в сетку тело. Щиколотки перехвачены металлическими стяжками, еще одна – на шее. Может, это причуды света, а может, мерещится из-за потери глаза, но Онайи кажется, что узел шевелится. Да, она видит: узел явно оживает. И эта коричневая тряпка – не мешок. Это рубашка, заляпанная грязью. Такая большая, что доходит тому, кто замотан сеткой, до щиколоток. Единственный размер, который Онайи смогла найти для Айфи.