Павел Корнев - Ревенант

Микаэль встретил бросок ударом шпаги, и клинок завяз в разрубленной голове, а последняя тварь получила от меня пулю в бок и упала, но тут же рывком поднялась на лапы, словно и не было дыры в боку. Впрочем, мимолетной заминки с лихвой хватило бретеру, чтобы высвободить оружие, шагнуть вперед и широким замахом перерубить хребет оскалившейся собаки. Та дернулась, и затихла.

Вновь повеяло холодом, тела псин начали истекать угольно-черной тьмой, она заструилась, заклубилась и соткалась в темную фигуру, под которой на брусчатке расползлось пятно алой изморози.

— Что за дрянь? — опешил Микаэль, настороженно отступая назад.

Я таким вопросом задаваться не стал. Разряженный пистоль полетел под ноги, мах выдернутой из-за пояса волшебной палочки распорол незримую стихию и заставил вспыхнуть эфир пламенной полосой. Огненная плеть хлестнула по призраку и разорвала его в клочья, но не спалила. Кляксы черноты подобно шарикам ртути слились воедино, и фигура вновь соткалась из небытия, только уже на новом месте.

Незримая стихия колыхнулась, пространство исказилось и накатило порывом леденящей жути, хорошо хоть я успел поставить волнолом. Атакующий порыв, вобравший в себя и ментальные практики, и традиционные эфирные техники, рассеялся, не причинив никакого вреда, разве что Микаэля приложило эманациями развеянного заклятия, он пошатнулся и отступил еще на два шага назад.

— Филипп, кончай ее! — прохрипел бретер.

Припомнилась схватка с Белой девой, и волшебная палочка выписала в воздухе несколько сложных росчерков. Они засветились мягким сиянием и сложились в единое целое, закружились призрачным пентаклем. Я усилил его парой эфирных якорей и отправил в противника, но опоздал. Темная фигура втянулась в камень мостовой, и сразу сгинуло потустороннее присутствие, перестала давить ватной периной тишина, сами собой загорелись фонари.

В левую руку немедленно вгрызлась противная ломота магического отката, следом вверх по запястью поползло благословенное онемение. Я покрутил кистью, затем поднял с брусчатки пистоли и скомандовал:

— Убираемся отсюда!

Но маэстро Салазар меня словно не услышал, он опустился на корточки и приподнял голову одной из псин.

— Посмотри! — указал Микаэль на окровавленные дыры глазниц. — Глаза выколоты! Это был не демон!

— Не демон, — согласился я с бретером, поймал перепуганную лошадку и принялся успокаивать ее, поглаживая по морде, а после сунул специально припасенный на такой случай сухарь.

Микаэль вытер ладони о штанины, поднялся на ноги и выдвинул вполне логичное предложение:

— Думаешь, это дело рук черно-красных?

Мысль о том, что добрые братья опустились до запретной волшбы, не вызвала отторжения, покачал я головой совсем по другой причине.

— Сильвио всерьез полагает, будто я чернокнижник. Он бы так не сглупил. Если только это не самодеятельность кого-то из здешней миссии ордена. И опять же — откуда собаки в городе? Скорее уж эта погань увязалась за нами от табора.

— Кого-то насторожили расспросы? — Маэстро Салазар озадаченно хмыкнул, забрался в седло и спросил: — Так что насчет надраться до поросячьего визга?

— Дельное предложение, — ответил я, чувствуя, что сейчас и в самом деле стоит пропустить пару кружек вина. — Поехали!

С той злополучной улочки мы убрались, не попавшись на глаза никому из местных обитателей, в таверну тоже вернулись без происшествий. Нам даже удалось осуществить свое намерение напиться, а вот утро не задалось. Ну или наоборот — это как посмотреть…

Разбудил стук в дверь. Накануне мы с Микаэлем полночи пили вино, поэтому несколько мгновений я не мог сообразить, где нахожусь и что происходит. Да еще и Марта на этот раз не успела покинуть комнату и в испуге натянула на себя одеяло.

— Кто там?! — хрипло гаркнул я, ненавидя в этот момент всех и вся. И в особенности — напоившего меня маэстро Салазара.

— Магистр вон Черен! — послышалось из-за двери. — Произошло убийство, магистр Прантл просит вас прибыть на место преступления!

— На кой черт?

— Совершено новое жертвоприношение!

Я беззвучно выругался и приложился к предусмотрительно взятому в комнату кувшину. Вкус у воды оказался просто омерзительным, но мне позарез требовалось промочить пересохшую глотку.

— Магистр!

— Сейчас выйду! Минуту!

— Заварить трав? — спросила Марта.

— Не суетись, — потребовал я, начиная одеваться. — Выйдешь, когда все успокоится. И поставь какую-нибудь защиту от призраков на дверь и окна. Что-нибудь неприметное.

— Поставлю, — пообещала ведьма. — И не только от призраков.

Я страдальчески сморщился и начал натягивать чулки. Провозился в итоге со сборами не так уж и долго, но, когда покинул комнату, помощник Прантла едва не пританцовывал на месте от нетерпения. То ли мое присутствие на месте преступления действительно было делом совершенно необходимым, то ли посыльному просто не терпелось полюбоваться на кровавые подробности собственными глазами.

— Микаэль! — с изрядной долей злорадства рявкнул я, но мои усилия пропали втуне: маэстро Салазар уже спускался из мансарды. Вслед за ним спешил Уве, на ходу пытаясь попасть руками в рукава камзола.

— Мне с вами? — с надеждой спросил школяр.

— Поехали, — разрешил я.

Злой на весь белый свет Микаэль, которому пришлось распрощаться с возможностью спокойно пропустить пару кружек вина, пристально глянул на меня, оценил шпагу на боку и перевязь с пистолями, после спросил:

— Кольчугу надел?

Я молча кивнул. Мы спустились на первый этаж и столкнулись там с Блондином, который буквально заволок в гостиницу нетвердо стоявшую на ногах девицу в цветастом платье — одну из тех, что увели его вчера в ночь. Я невольно присвистнул. Сарцианка должна была произвести на Блондина воистину неизгладимое впечатление, раз уж он привел ее из табора; прежде подобной сентиментальности за ним не водилось.

— Дела… — пробормотал маэстро Салазар.

Узнав о жертвоприношении, Франсуа де Риш тотчас объявил:

— Эберт, отведи фрейлейн Мирей в мою комнату и обеспечь всем необходимым!

Лицо подмастерья явственным образом перекосилось от плохо скрываемого возмущения, но стальные интонации в голосе магистра заставили крепыша промолчать и поспешить на помощь сарцианке.

Только сарцианке ли? Хоть девица и обладала смуглой кожей и характерным разрезом глаз, но при этом уступала Франсуа всего лишь на полголовы, а пухлые губы и прямой крупный нос скорее подошли бы коренному уроженцу Средних земель империи.

Полукровка! Как есть полукровка! Только, в отличие от покойной Герды, красивая.

Эберт протянул руку фрейлейн Мирей, и та с благодарностью приняла помощь, хоть, как мне показалось, не особенно-то в ней и нуждалась.