Павел Корнев - Ревенант

Судя по всему, вырванный из фолианта лист содержал описание некоего ритуала омоложения. Святые небеса! Неужели кто-то всерьез вознамерился провести этот безумный эксперимент?! Неужто нашелся человек, готовый погубить дюжину девочек, дабы искупаться в их крови и обрести несколько лет молодости?!

Я припомнил рассказы о бадье со следами крови, сглотнул подступивший к горлу комок и вдруг на мгновение забыл как дышать. На меня снизошло озарение.

Кларн. Просьба сеньоры Белладонны. Библиотека епископа Вима.

«Разбор укоренившихся заблуждений о магии крови»! Да! Именно с этим сочинением намеревалась ознакомиться сеньора Белладонна! Кровь там и кровь здесь, похищения девочек и некий ритуал…

На какой-то миг сделалось нехорошо, будто головой в костер сунули. Столько смертей — и все ради обретения молодости и сохранения красоты? Не мне о бессмертии души рассуждать, но так нельзя. Просто нельзя…

Чудовищным усилием воли я заставил себя запереть мрачные думы в самый глухой уголок сознания и на время позабыть о них, после аккуратно свернул лист и сунул его за обшлаг камзола. Сигурд вон Аухмейн не возражал, лишь спросил:

— Я подтвердил ваши опасения?

— Целиком и полностью, — кивнул я, поскольку теперь выстраивалась четкая цепочка от похищений и обескровленных тел через старую сарцианку к Адалинде цу Лидорф с ее интересом к запретным обрядам и таинственным исчезновением из города.

Вон Аухмейн откинулся на спинку и скрестил на груди руки.

— И вот тут у нас возникает проблема.

— В самом деле, сеньор?

— О да! Я знаю, что моя супруга — кровожадное чудовище, и вы знаете это. Но нет никакой возможности придать это обстоятельство огласке.

У меня меж лопаток засвербело от скрытой в этом утверждении угрозы.

— Такие дела решаются в нашей организации… кулуарно, — осторожно произнес я.

Сигурд рассмеялся искренне и заливисто.

— Магистр! — сказал он, вытирая выступившие в уголках глаз слезинки. — Огласка и в самом деле нанесет непоправимый урон моей репутации и положению в обществе. Скрывать не буду — я сделаю все, чтобы ее избежать. Но дело совсем в другом. У вас нет доказательств, одни только подозрения. Моя жена прожует вас и выплюнет. И все останется по-прежнему! Не перебивайте! — В голосе собеседника зазвенел металл. — Я знаю, о чем говорю. Влияние родни и личные связи позволят Адалинде выйти сухой из воды. Вы для нее не соперник. Это ведь именно по ее просьбе мне пришлось отправить за решетку того драчливого южанина. Знали об этом?

— Так ли это важно?

— Вы меня удивляете, магистр! Все знают о вашей ссоре, любое обвинение будет расценено как попытка свести личные счеты! Нет ни единого шанса добиться правосудия. Более того — по здравом размышлении, я не дам ни за вашу жизнь, ни за свою собственную и ломаного гроша. Она нас убьет. Если только мы не убьем ее прежде. Точнее, если это не сделаете вы.

Сказать, что прозвучавшее предложение потрясло меня, — не сказать ничего. Несколько мгновений я лишь моргал, не в силах поверить собственным ушам, затем выдавил из себя:

— Вы сейчас серьезно?

— Более чем, — подтвердил вон Аухмейн. — Я все обдумал и пришел к выводу, что это единственная возможность остановить убийства, добиться правосудия и сохранить все в тайне.

— Так сделайте это сами! Зачем вам я?!

Сигурд в изумлении распахнул глаза.

— Вы в своем уме, магистр?! Я не могу! Я до сих пор ее люблю! У нас дети! — прошипел он, едва не срываясь на крик, но сразу взял себя в руки. — И я не собираюсь отправляться на эшафот как женоубийца! Вы разворошили это осиное гнездо, вам все исправлять! Либо она, либо вы. Других вариантов нет!

Мысли закружились в голове безумным хороводом, я прикрыл глаза и помассировал пальцами виски.

— Где искать вашу жену, сеньор? Вы знаете, куда она уехала?

Сигурд вон Аухмейн немного поколебался, но больше для виду, затем сказал:

— Мне удалось кое-что разузнать — на одних надавил, других подкупил. Для финального ритуала подойдет не всякое место, оно должно быть посвящено луне, а на обжитых землях древние капища давно разрушены. Полной уверенности нет, но все говорит о том, что Адалинда уехала в горы.

— Насколько велика эта уверенность?

— Вам доводилось слышать о Уллимонтисе?

Я покачал головой.

— Это заброшенный город в самом сердце Нарского хребта, — пояснил вон Аухмейн. — Во времена старой империи там добывали лунный мрамор, под городом превеликое множество катакомб, вполне могло уцелеть и лунное святилище.

— Далеко он отсюда?

— Несколько дней пути. Город считается проклятым, местные обходят его стороной, но проводника можно нанять в Триесе. Что скажете, магистр?

— А что тут можно сказать? — скривился я. — У меня нет выбора.

— Один удачный выстрел, магистр. Нужен лишь один удачный выстрел. Не мне вас учить — вы ведь служили магистром-исполняющим, так? — Собеседник стянул с мизинца золотой перстенек и протянул мне. — Возьмите, это поможет отыскать Адалинду.

Я молча принял ювелирное украшение и присмотрелся к нему. Кольцо оказалось небольшим и очень изящным, его венчала янтарная семиконечная звезда, меж лучей которой поблескивали некрупные зеленые самоцветы, по виду — изумруды. Куда более впечатляюще смотрелся перстень в истинном зрении. Незримый огонь размеренно пульсировал вокруг него подобно призрачному сердцу.

— Наденьте, — попросил Сигурд.

Я следовать совету не стал и для начала зажал перстень в кулаке. Тук! Тук! Тук! — словно ладонь к чужой груди приложил, а больше — ничего, лишь промелькнуло в сознании смутное ощущение присутствия сеньоры Белладонны. В янтарь была заключена частичка ее эфирного тела, по спине побежали мурашки, захотелось вернуть украшение владельцу и вытереть руку.

— Свадебный подарок, — с горькой усмешкой произнес вон Аухмейн. — Мы хотели всегда чувствовать друг друга и отыскать вторую половинку даже на другом краю света. Разумеется, сделать этого не получится, устойчивая связь появляется на расстоянии чуть больше мили.

Я одобрительно хмыкнул и убрал перстенек в кошель.

— Могу еще чем-то поспособствовать успеху вашей миссии? — поинтересовался тогда вон Аухмейн.

— Имеете в виду деньги? — уточнил я. — Скажу прямо: придется пойти на определенные траты, но справлюсь и собственными средствами.

Сигурд вон Аухмейн откинул крышку дорожного ящичка и вынул из него увесистый кошель, я молча принял его, выбрался из кареты и вернулся в таверну. Там в общем зале уже дежурили пяток бретеров во главе с Блондином. Микаэль стоял у двери черного хода, при моем появлении он развернулся и крикнул:

— Уве, отбой!

Франсуа подошел и спросил: