Сергей Извольский - Северное Сияние. Том 2 [СИ]

И вот это мне уже серьезно против шерсти.

— Артур, ты вовремя пришел, — воскликнул между тем Йохен. — Как раз тебя нам не хватало!

Одновременно с его возгласом приведшая меня сюда провожатая приблизилась, надела мне на голову недостающий образу лавровый венок и легко убежала к выходу из грота, ожидать меня там.

— В чем дело? — вместо приветствия поинтересовался я.

— Разреши наш спор! Валера и я считаем, что пользоваться бездушным искусственным телом для удовлетворения своих потребностей, — показал Йохен на поднимающуюся простынь Барятинского, — сродни самоудовлетворению, что общество осуждает. Леонид и Бастиан же говорят, что в этом нет ничего отличного от услуг созданных природой профессионалок. У нас равенство во мнениях, и твой голос решающий.

— Как это равенство? А Таро не спрашивали? — показал я на пепельноволосого Судзуки.

— Он будущий тридцать третий лорд Сацума, ему религия запрещает мнение по этому поводу озвучивать, — засмеялся Леонид.

Японец только покачал головой и отвернулся, явно показывая, как он относится к столь детским разговорам.

— А как же мнение… — показал я на Барятинского, который откинул голову назад, прикрыв глаза.

— Он сейчас немного предвзят ввиду некоторых обстоятельств, — сдержав зевок, ровным голосом пояснил фон Валленштайн.

— Огорчу, потому что спор не решу, — покачал я головой.

— Почему? — удивилось собравшееся общество.

— Потому что искусственная дама, столь похожая на настоящую, это как безалкогольное пиво. А вот как я отношусь к безалкогольному пиву, я еще не определился.

Мой комментарий вызвал, вернее оживил бурную полемику, а сам я — в ней не участвуя, присел на одно из широких лож у стола и принялся осматриваться. Вход в грот был довольно широк, и в проем мне было видно, как термы понемногу заполняют все прибывающие одаренные и помятые знаменитости. Некоторые из них, кстати, услугами носильщиков пользовались — и кого-то несли прямиков в терпидарии и фригидрарии, чтобы массажем и живительным влажным теплом возвращать к жизни.

Наблюдая за происходящим, я понемногу начинал чувствовать собирающее подспудное напряжение, превращающееся в нервозность. Судя по всему, срежиссированное представление здесь затянется до самого позднего вечера, если не до ночи — что вероятнее всего, и завтра у нас просто не будет достаточно времени, чтобы решить вопрос с Марьяной. Дело ради которого, в общем-то, мы сюда и прибыли.

— Артур! — окликнуло меня сразу несколько голосов.

— А? — обернулся я. Мне сразу задали какой-то несерьезный вопрос, на который я лишь отмахнулся.

— Тебе что-то не нравится? — поинтересовался Леонид.

— Да. Здесь мне все не нравится, — обернулся я, разглядывая поражающие масштабом термы.

— Тебе не нравится античный антураж? — поинтересовался греческий наследник.

— Я русский, и античность — моя вторая сущность, — улыбнулся я. — Но римской традиции я конечно же больше предпочитаю греческую.

— Арес, а не Марс? — неожиданно поинтересовался фон Валленштайн.

— Не совсем, — покачал я головой. — Немного под другим углом: Спарта, а не Афины.

— Так ты же истинный британец, сам вчера рассказывал, — даже Барятинский после моих заявлений открыл глаза и останавливая, накрыл ладонью двигающуюся под простыней девичью головку.

— Мать из Германии и неспособность говорить по-французски — весьма многозначное определение, — покачал я головой.

— Так что тебе не нравится здесь и сейчас? — увел разговор в прежнюю сторону Леонид.

— Мы здесь как в клетке, — произнес я, оценивая свои ощущения. — С того момента, как мы сели за финальный стол, нас ведут как на веревочке, мне это претит. Кроме того, я хочу выпить, — соврал я.

— Это проблема? — даже приподнялся Барятинский, и демонстративно приподнял пустой бокал с плетеного стола рядом с собой.

— Во время массажа мне незаметно поставили еще одну дозу слезы, — осмотрел я присутствующих. — И я даже не могу сейчас понять, как и когда это случилось. И мне это не нравится. А еще мне не нравится отсутствие чувства контроля, когда я пью алкоголь.

Присутствующие начали переглядываться.

— Подтверждаю, мне тоже закапали, — кивнул Барятинский. Сразу после этих слов он прикрыл глаза и вновь опустился на подушки, легким хлопком по плечу разрешив скрытой под простыней деве продолжать.

— И мне, — подал голос пепельноволосый Судзуки, который как оказалось совсем не Таро Судзуки, а будущий князь Симадзу, лорд-владелец земель Сацуми и Осюми. После занятий в гимназии я был всерьез подкован по владетельным землям Конфедерации.

Между тем Леонид, Валера и Йохен переглянулись. Судя по выражению их лиц, видимо никто из них не заметил произошедшего. Но парни присушивались к себе, и переглядывались вновь — каждый почувствовал отголосок новой дозы слезы, блокирующей стихийную магию и доступ к источнику.

— Кроме того, я не знаю где моя одежда, АйДи, и еще не в курсе планов на вечер, — добавил я все из того списка, который мне не нравился.

— А… дайте пожалуйста выпить, — неожиданно громко попросил Барятинский. По жесту Йохена одна из рабынь, ожидающих у входа в грот, забежала внутрь, держа высокий запотевший бокал с лимонной водой.

Как раз в этот момент удовлетворяющая Барятинского девица мягко выскользнула из-под простыни, и тот передал бокал ей. Благодарно кивнув, девушка сделала несколько больших глотков и быстро юркнула прочь, покидая грот.

— А… — уже настала моя очередь удивляться, потому что симпатичная девушка под его простыней оказалась вполне себе реальным, а не искусственным человеком — я даже совсем недавно кино с ней видел в главной роли.

— Так она же настоящая? — показал я в сторону убежавшей актрисы.

— Это как-то нивелирует предмет нашего спора? — поинтересовался невозмутимый фон Валленштайн, который понял причину моего удивления.

— Так какие ваши предложения? — картинно скопировав интонационный немецкий акцент фон Валленштайна, поинтересовался у меня Барятинский, принимая более прямое положение.

После этих слов присутствующие переглянулись, и вскоре все — даже невозмутимый Судзуки, смотрели на меня.

— Как-то английский лорд летел через океан и его самолет потерпел крушение, — начал я издалека. — Лорд спасся, и некоторое время жил на необитаемом острове. Когда его обнаружили спасатели, они увидели на пляже три хижины. На вопрос о том, зачем столько, лорд ответил, что первая — это его дом, а вторая — это клуб, в который он ходит по вечерам.

— А третья хижина? — поинтересовался после короткой паузы Барятинский.

— А третья хижина — это клуб, в который лорд не ходит. Для британца этот вариант очевиден.