Тим Волков - Апофеоз войны [litres]

– Похоже на то, – кивнул Кузьмин.

– Мы тоже, получается, заражены? – стараясь не выдать испуг, спросил Нестор.

– Не знаю, – честно ответил Везунчик. Врать, по крайней мере, своим бойцам, он не любил. – Возможно, что еще нет. Сюда мы шли с подветренной стороны. Если зараза в Зоне, то нас не должно было задеть. Шерлок вошел в Зону без защиты – и его сразу же зацепило.

Все посмотрели на лежащий в пыли труп.

– Мы в дежурке. Двери закрыты. Пока никто не кашляет. Значит, есть мало-мальская защита, пока мы тут находимся.

– Возвращаемся? – тихо спросил Нестор.

– Нет, – полным ледяного холода голосом ответил Кузьмин. – Была команда от шефа. Надо выполнять. А Своркина, как только увижу, лично придушу – за Шерлока. Все, хватит базарить. Выходим.

Все глянули на дверь. Никто не решался открыть ее первым.

Кузьмин ехидно хмыкнул, шагнул вперед. Еще раз проверил на герметичность противогаз и дернул ручку двери. Кожей почувствовал неприятный сквозняк, лизнувший руки и шею. Ставки возросли, но не был бы он тем, кем являлся, если бы испугался.

Везунчик ступил на территорию Зоны. Охота началась.

– Вот, почитай.

– Что это? – Большаков мельком глянул на принесенный начальником лист, заполненный мелким печатным шрифтом. Пришлось искать очки.

– Отчет из соседней области, – пояснил Владимир Филиппович, вытирая взмокшую лысину. – Ты почитай, почитай. Там интересно.

Семен Павлович надел очки, нахмурился. С каждой прочитанной строчкой брови его все сильнее упирались в переносицу, образуя на лбу глубокую складку.

Начальнику администрации Управления МО

Золотареву Б. А.

от начальника Департамента ПР и ООС

Звинягина М. В.

Довожу до Вашего сведения информацию, полученную в ходе мониторинга специалистами нашего Департамента, а также данные от стационарных и передвижных систем типа СПЛИТ-2 и ГАНК-4 окружающей среды за истекший первый декадный период этого года.

Превышений ПДК по загрязнению атмосферного воздуха за обозначенный период не выявлено. Наличие благоприятных погодных условий (ветер) обеспечивает рассеивание загрязняющих веществ от промышленных предприятий и передвижных источников в полном объеме. Фоновый уровень ЗВ в пределах нормы.

Стоить отметить следующие факты по смертности среди представителей фауны. Регистрируется массовая гибель птиц. В частности: домовых воробьев (passeridae). По городу не осталось практически ни одной особи. Также повсеместно специалистами Отдела мониторинга отмечаются факты гибели синиц (parus), голубей (сolumba), сорок (pica pica), галок (сoloeus monedula), грачей (сorvus frugilegus), частично – ворон (corvus corax).

Так же выявлены многочисленные факты болезни у животных городского зоопарка. Погибло порядка 90 % особей. У оставшихся в живых отмечаются признаки начинающейся неизвестной болезни, предположительно, легочной инфекции. Вследствие нехватки обслуживающего персонала и ветеринаров зоопарка (порядка 70 % находятся в больничном отпуске), отмечаются попытки оказания неквалифицированной помощи и нарушения правил захоронения зараженных тел умерших животных. Санитарно-эпидемиологической службой города по данному факту открыта внеплановая проверка.

– Это что? – спросил Большаков.

– Это мне начальник Департамента природных ресурсов и охраны окружающей среды Звинягин выслал, по старой дружбе. Посмотри, говорит, так, на всякий случай. Такую же депешу он отправил наверх.

– Куда наверх? – не понял профессор.

– Туда, – ответил шеф и многозначительно показал пальцем в потолок.

– Но я не эколог, – попытался возразить Большаков, уже сознавая, что это не поможет. – Я не специалист по воробьям.

– Ты мне комедию тут не валяй! – резко сменил тон главный. – Это все звенья одной цепи. Сегодня птицы, завтра – люди. Хотя какое завтра? Уже сегодня. Про птиц не скажу, а вот у макак и гориллы из зоопарка точно такие же симптомы болезни, что и у людей. Я сегодня с директором связывался, просил, чтобы тот в прессу никаких заявлений не делал.

– Владимир Филиппович, – произнес ошарашенный Большаков. – По этому моменту необходимо доложить, как вы выразились, наверх.

– Что докладывать? – насторожился шеф. – Что обезьяны у нас дохнут? Тут с людьми не знаем, как быть, а ты за приматов беспокоишься.

– Нужно вводить режим ЧС. Слишком большая опасность! И скорость течения…

– Уже ввели, – перебил профессора начальник. – Третий уровень.

– Недостаточно третьего уровня! У нас же не лес горит. У нас эпидемия смертельная гуляет по стране! Первый! Только первый! – пылко возразил Большаков и даже привстал. – Нужно перекрыть границы, чтобы не допустить распространение болезни за пределы…

– Да ты спятил?!

Владимир Филиппович понизил голос до зловещего шепота:

– Какие границы? Ты кто такой вообще, чтобы такие слова вслух произносить? Не тебе про границы думать! Безумец!

– Это я-то безумец?! – воскликнул Большаков, в упор глядя на шефа.

Они работали в этом институте с самого его открытия и за долгие годы службы стали закадычными друзьями, поэтому Семен Павлович позволял себе порой в такой резкой форме разговаривать со своим начальником.

– Я говорю о стандартных мерах безопасности, – продолжил профессор на повышенных тонах. – Филиппыч, мне каждые полчаса на стол рапорт приходит. Да ты сам его тоже видишь, в рассылке стоишь. Там уже на сотни счет пошел по людям, которых в стационары разместили. У всех одно и то же. Два-три часа – и смерть. Тех, кто первыми обратились, – уже никого нет в живых. Вторая волна тоже вся в морозильниках лежит. Страшная эпидемия назревает! Уже идет. Только никто не видит. Или не хочет видеть! Все за свои задницы переживают, за кресла свои держатся, чтобы должность не потерять. С такой скоростью даже чума не распространялась! Если мы…

– Семен, – перебил его шеф. – Ты не думай, что я из вредности с тобой тут собачусь. Ты просто со своей колокольни на всю ситуацию смотришь.

– С какой бы ни смотрел – обезопасить надо…

– Я уже предлагал, – устало произнес Владимир Филиппович, грузно плюхнувшись на стул. От шефа пахнуло спиртным.

– Уже?

– Да.

– И что?

– А ничего!

Начальник вздохнул, начал рассеянным взглядом осматривать стол ученого, рабочий компьютер, микроскоп – словно пытаясь найти что-то.

– Отчитали меня, как студента. Там у них такая внутренняя подковерная игра в самом разгаре, что тебе и не снилась! Политика – грязная штука. Аж противно стало! В общем, послали меня куда подальше. Сказали, чтобы мы справлялись своими силами. И желательно тихо, чтобы мировая общественность не пронюхала, чтобы в новости мировые не попало. Сам же понимаешь: им только дай повод полить грязью – припомнят и за кузькину мать, и за прочие вещи. Понял, да? Боятся наши, что кто-то со стороны увидит, что не все тут так гладко и слаженно. У тебя выпить нету?