Алексей Рудаков - Предиктор с Зеи. Том 1 [publisher: МедиаКнига]

– Не тер-рпится, значит? – Поднявшись на ноги, когда непонятные личности скрылись из виду, Анатолий стряхнул со штанин налипшие веточки и травинки.

– Ну и мы, тоже, спешим, – покосившись на оставленный в траве след, он двинулся к сестре, а когда оказался рядом, то не стал будить, ни её, ни прикорнувшую у неё под боком собаку. Спешить, трясясь над буквально на глазах таявшими крохами еды более особого смысла не было – городок, примеченный им на карте в челноке, был где-то рядом – ну вряд ли этот чёрный отправился пешком далеко.

– Отдыхайте, девочки мои, – пробормотал он, накрывая и сестру, и собаку тонким походным пледом: – Спите, а я пока вам обед сооружу.

Полковник Семеров пил чай.

Много читая, он как-то наткнулся на детальное описание японской церемонии чаепития, но та, несмотря на несомненный талант переводчика, уделившего массу внимания мелким и, казалось бы, незначительным моментам, не смогла затронуть в его душе никаких струн.

– Это что? – Недоумевал он, повторно, а после того, ещё несколько раз перечитывая пространный текст: – Они что? Чай пить пришли, или звуки посвистывающего чайника послушать решили?! Да и все эти поклоны, расшаркивания – когда до дела дойдёт уже и пить – пить, расхочется, а вот выпить – со скуки, то точно. И не чая вовсе.

Но чай он любил и тогда, в пику островитянам, огульно считавших всех европейцев северными варварами, разработал свой, как он называл – «а-ля рюсс» вариант этого мероприятия. И здесь, в его ритуале, первое место занимал именно чай, оставляя в стороне антуражную часть процесса.

Не нужен был ему утончённый чайничек с заботливо разложенными на дне кусочками металла – это делали для особо певучего звука кипящей воды, нет.

В ритуале полковника главенствовал чай.

Напиток.

Залитые крутым кипятком листья чайного куста.

Их, прежде чем насыпать в заварочный чайник, или иную, пригодную для этой роли посудину, следовало перемешать с отдушкой. Сегодня в этой роли выступали сушёные плоды шиповника, собранные лично им в окрестностях базы.

Что сам чай, что отдушку, насыпать следовало голой рукой, просыпая крохи чаинок на стол и ругая себя за неуклюжесть. Впрочем, деланная самокритика, должна была немедленно смениться кривой усмешкой, сопровождаемой громким возгласом:

– Зато – по-нашему!

Далее следовало залить смесь кипятком и, пока та заваривается, подготовить второй предмет, или блюдо к процессу чаёвничая.

Бублики.

Не баранки, или, тем более, сушки. Не угодные дамскому сердцу пирожные, или что-то еще, недостойное его столу.

Нет-нет и нет!

Только свежие бублики, рядом с которыми должна стоять тарелка с жёлтым брусом сливочного, подтаявшего и оттого мягкого как масло, простите за тавтологию – масла.

Вот теперь, когда всё было наготове, а от заварочного чайника уверенно потянуло насыщенными ароматами заварки, вот тогда можно было переходить непосредственно к процессу.

Прежде всего следовало наполнить чашку – белую, обливную, из казённых запасов – мы же военные, да? К чему нам лишняя роскошь?!

Так вот кружку следовало наполнить на две трети. После – бросить в чёрную, или, что минимально допустимо, в тёмно-коричневую жидкость два кубика рафинада, или две ложечки сахара и приняться перемешивать напиток, немилосердно стуча чайной ложечкой по стенкам кружки. Выражение лица, в ходе этого процесса, следовало держать напряжённым, всем своим видом показывая, как тебе неприятен этот звук.

Ну а когда данная часть заканчивалась, то, наливая из чайника кипяток, можно было облегчённо выдохнуть, радуясь тому, что ещё чуть-чуть и оно, чаепитие то бишь, начнётся.

Вот теперь, кода заварка была разбавлена, сахар перемешан, вот теперь можно было подтянуть к себе тарелку с бубликами, выбрать один – и ни в коем случае с самого верха и, отломив от него кусок, поднести добычу к носу, вдыхая аромат свежего хлеба и восхищённо качая головой.

Далее, стряхнув с чайной ложечки капли жидкости прямо на пол – под этим жестом полковник подразумевал что-то навроде жертвоприношения Богам Чая, ложечкой нужно было зачерпнуть кусочек масла и осторожно – не бай Боги, масло упадёт с горячей ложки, переместить жёлтую горку на обломанный край бублика.

Всё!

Задержать его у рта, прикрыть глаза, растягивая миг предвкушения и, отправив истекающий маслом кусочек бублика в рот, немедленно запить его раскалённым чаем, постанывая от удовольствия.

После можно было откинуться на спинку поскрипывающего деревянного стула, шумно выдохнуть и расстегнув пуговицу под воротником издать нечто навроде «Эххх…», или «Нууу….», ну, или уж совсем на крайний случай задумчиво протянуть «М-дааа».

Вот теперь, покончив с первым, наиглавнейшим, задающим тон, кусочком и глотком, вот теперь можно было перейти к самому процессу, смакуя вкус и аромат напитка, да радуя себя свежим бубликом с тонкими нотками натурального сливочного масла.

К слову сказать – и бублики, и масло действительно были 100 % натуральными. Их полковнику поставляли жители небольшого села, образовавшегося в паре десятке километров от ЗС из тех выживших, чей разум всё же не выдержал произошедших перемен.

Выражалось это в том, что они впали в регресс, деградировав примерно до раннего средневековья, правда, надо заметить, что подобное искажение сознания имело здесь весьма странную форму.

Так, не принимая никакой техники и считая её порождением злых сил – под ними подразумевалось всё причастное к гибели Богородицы, жители села совершенно спокойно применяли огнестрел, выменивая Мосинки и патроны на продукты своего труда. На мясо, молоко, картошку и всё прочее, имевшее аграрное происхождение.

Такая меновая торговля, проводимая в оговоренные дни, была единственным их мирным контактом с внешним миром. Во все остальные дни от свихнувшихся селян следовало держаться подальше.

Объявив своей территорией достаточно крупный кусок земли, счастливо оказавшийся между двух крупных Зон Механоидов, они вели охоту на любого, рискнувшего нарушить границу. Не брезговали они и вылазками, проводя рейды на возвращавшихся в ЗС охотников. Цель у таких нападений была проста. Считая всех, кроме себя, разумеется, зачумлёнными, жители отстреливали выживших, полагая, что делают мир чище. Редких же пленных, тех, кто попадал в их руки живыми, они оттаскивали в Зелёную Зону, проводя малопонятные ритуалы жертвоприношений.

Почему Семеров их терпел, имея возможность одним орбитальным ударом сжечь деревушку?

Ну, во-первых, продукты.

Сжечь – просто, а жрать потом что? Не с орбиты же консервы таскать? Да и плоды, выращиваемые селянами, были выше всяких похвал.