Виталий Заяц - Планета супербарона Кетсинга [litres]

– Можно? – Вок заинтересованно кивнул на оружейное чудо.

Получив в ответ кивок согласия, взял в руки. Точнее – попытался взять, сразу и не получилось. Несмотря на ажурность, железяка оказалась довольно тяжелой. Хотя почему вдруг? Она всегда такой была, просто богатырского сложения Коляхн-Банобер размахивал ею как пипидастром, вот и сложилось ложное впечатление. Вок приноровился к весу и задумался: что же напоминает это древко, собранное из тонких рычагов и прутьев? Точно! Старую добрую березовую дворницкую метлу! Пошевелил пальцами, прутки под ладонями спружинили, сверху выглянула волна индийского криса, а сбоку – два маленьких наконечника, напоминавшие разве что игрушечные стрелы. Вок нажал еще немного, лезвия зашевелились энергичнее, вся конструкция потеряла равновесие. Пришлось двигаться, балансировать, иначе не удержал бы, уронил бы прибор с позором. Статус-кво удалось восстановить, только описав штуковиной широкую дугу, будто демонстрируя боевой удар – медленно, но все равно опасно. Выдохнул «ух ты» и обернулся – заметил ли неуклюжесть хозяин? Того в помещении не оказалось, предусмотрительный берсерк заблаговременно покинул помещение. Вок положил оружие на прежнее место и громко крикнул:

– Можно возвращаться! Опасность миновала!

Берсерк возвращаться не спешил, то ли не верил, что миновала, то ли нашел себе другое занятие.

Стало беспредельно тоскливо, Вок попробовал сопротивляться настроению, побродил немного по замку, повелся на сложившуюся уже привычку и поднялся на крышу. Не реноме авгура поддерживать, а так просто. Ветер не утих, труда не составило решить, что если птицы в такую погоду и летают, то их траектории надежной предсказательной силы не имеют. Напомнил себе – сам-то, как настоящие авгуры, предсказывать будущее не собирался, а наверх забрался, чтобы ждать говорящего дрона. Но тут же поменял концепцию на «если дроны в такую погоду и летают, то принесенные ими сообщения невразумительны» и отправился на тюремный этаж спать.

Тоска не отпускала, заставляла размышлять о жизни вообще и о собственной жизни в частности. Почему так складывается? Жил в гостях у супербарона Кетсинга и не переживал о своем положении. Сейчас – тоже у барона, Коляхн-Банобера, тоже человека интересного. К тому же условия лучше – и помещение просторнее, и напитки-питание разнообразнее. А называется визит пленом, комната – камерой, и все, совсем другие ощущения. Тоска, одиночество, безнадежность, и помощи ждать можно исключительно от пернатых.

Плохо засыпалось в этом мире. Почти каждая ночь начиналась с долгих, тягучих мыслей. Иногда об увиденном за день, иногда о Земле и Воронеже, иногда о девушках. Редко получалось отрубиться сразу же. При отсутствии надежды на сон Вок решил поразмышлять об интересном, а именно: в чей замок он все-таки попал? Кто такой этот Коляхн-Банобер? Разбойник-киднеппер? Конечно. Но как ко всему привязаны берсерк и обычаи? При чем здесь рыцарские турниры, сожаления о склоках и войнах? Да еще и сетования на тему язв феодального общества в целом? Не виделось в этом логики, единой картинки. Хотя и не надо, Воку уж точно ни к чему. Надо выбираться побыстрее, осьминог ждет. Раз вызвал в спешке, значит, действительно срочно. А загадки и кроссворды по теме «кто такой берсерк» можно не решать, на то они и кроссворды, чтобы быть совершенно не важным занятием.

С утра пленителя, а заодно и хозяина замка посетила муза многословия, что, собственно, и ожидалось – она его каждое утро посещала. Берсерк уже запомнил, что Вок у него в гостях и что любит слушать философские рассуждения о местной жизни. Даже и просить не пришлось, разговор завелся сам.

– Так вот что я тебе толковал весь вчерашний день. Берсерк – это поп, маг и витязь в одном лице.

Ничего подобного вчера не говорилось, но и не важно, скажет сегодня. А нет – ну и ладно, Вок вполне обошелся бы и без сказок. Главное – цель достигнута, хозяин почти позабыл, что имеет слушателем не гостя, а плененного в поединке рыцаря.

– Встречный должен с ним биться. Обязательно! – Голос звучал медленно, и крутившиеся в голове мысли не мешали следить за повествованием. – Не важно, кто победит, все прошлые заслуги такого рыцаря исчезают в сферах… В сферах… Ну, это не важно, пропадают, и все.

Рассказчик повертелся, казалось, неумение объяснить доставило ему физическое неудобство, и теперь он избавляется от дискомфорта, устраиваясь на своем сиденье получше. Устроившись, добавил, что победит, конечно, берсерк. И обязательно убьет оппонента. Логики в этом не наблюдалось, и Вок чуть было не ляпнул «А меня-то почему домой притащил?», но вовремя спохватился и спросил, что происходит с не добитыми насмерть рыцарями. Берсерк настойчиво повторил, что победит, конечно, берсерк, но убитый, в смысле живой, когда его выкупят, обретает… Что обретает, понять оказалось невозможно, слишком уж путано шли объяснения. То ли переходил рыцарь в следующую квалификационную категорию, то ли, как в компьютерной игрушке, получал доступ на следующий уровень. Обе аналогии не очень-то годились, но лучших не предлагалось, да и искать было лень. Главное понятно – все накопленные очки при этом обнулялись.

Еще берсерк рассказал, что категорий этих, или уровней, имелось неограниченное число – хоть каждый день в плен попадай да выкупайся. Что такого почетного в проигрыше, пусть и берсерку, было загадкой, но мало ли. В конце концов, в любом спорте можно нелогичные правила найти, а уж условностей – пруд пруди.

Куда податься приезжему графу, удачно обманувшему берсерка? Получившему лошадь и слугу для сопровождения? Вок обернулся в последний раз посмотреть на замок Коляхн-Банобера, взглянул на идущего впереди, запуганного насмерть человечка неопределенного возраста, без доспехов и оружия, зато в расшитой разноцветными орнаментами одежде-халате. Откуда такой? Наверняка был поблизости, может, и прислуживал иногда. Только сейчас Вок понял, что за все время почти не видел никого, кроме богатыря-хозяина. Персонал в замке определенно имелся, действовал где-то «за кулисами», но на глаза не показывался. Боялись слуги бывшего барона Коляхн-Банобера, что ли? Неудивительно, как не бояться забывчивого берсерка?

– Едем в… – Вок сообразил, что понятия не имеет, как называется место, где спрятался давно заждавшийся осьминог. – Сейчас едем к берегу морскому, потом скажу, куда поворачивать.

Куда потом поворачивать, ясности не было никакой. Расчет строился на узнавании – если места около моря покажутся знакомыми, значит, дорога к осьминогову ущелью – на западе, если незнакомыми, значит, Вок сюда еще не добирался и поворачивать надо на восток. Подводила только концепция «знакомые»: отличать одни заросли пыльных инопланетных кустов от других ни один землянин не сумел бы. Может, даже и у местных жителей с этим проблемы возникали.