Виталий Заяц - Планета супербарона Кетсинга [litres]

Птичьих какашек у знахарок не оказалось, на прилавке не было даже дорогостоящей жабы-акалаля. Помня уговор, колдунья графа де ла Коста не узнала, но долго и громко огорчалась, что не приберегла для высокородного клиента нужного зелья. Потратила последнее, его ведь много дней хранить ну никак нельзя, силу теряет. Кто же знал, что вот сейчас и понадобится. Сетовала и огорчалась фармацевтическая бабка натурально, от всей души – наверняка сбыла остатки порошка по дешевке, не надеясь заработать, как в доме супербарона.

Плохо. Пришлось обратить внимание на имеющийся ассортимент, на этот раз заботясь не об эффективности лекарственных препаратов, а об их внешней эффектности. В этом отношении выделялась странная трава, формой напоминавшая крапиву. Ее листья пестрели яркими разводами алого и голубого цветов. К тому же, несмотря на абсолютную, годную для гербария, засушенность, растение оставалось гибким, как полиэтиленовое. Это замечательное свойство особо импонировало – лекарство обещало выглядеть столь же замечательно после перевозки, в каких угодно походных условиях.

Потребовав упаковать только что укомплектованную аптечку, Вок подозвал мальчишку, достаточно чистого, чтобы отнести домой графские покупки, и вернулся к торговке за инструкциями по применению лекарственных средств. Распрекрасная трава оказалась средством от расстройства желудка, причем у детей. И что, оформлять возврат? Нет уж, у детей так у детей, в конце концов, в лечебные свойства слишком разноцветного сорняка все равно верилось с трудом. Другие покупки к военной медицине, возможно, и имели более близкое отношение, но доверия внушали еще меньше. Дополняли набор военврача не в надежде на действенность, а чтобы место в аптечке не пустовало.

Передвижной госпиталь совсем не браво двигался по той же знакомой дороге, впрочем, полководец строить свой отряд грозной колонной и не собирался. Вслед за графом де ла Коста шагали лучники, замыкали копейщики, держась, как все опытные воины, подальше от командира. Восьмерка копейщиков выглядела внушительно. Если издали. Кольчуги с нашлепками-зерцалами, тяжелые шлемы, толстые копья. Вблизи тут же выяснялось, что все они входят в категорию лиц пенсионного возраста. Вок заметил одного, высокого, широкого в кости воина. Шею его украшали мощные мышцы, верилось, что под одеждой прячется мускулатура не менее грозная. Но внимание притягивали усы, двумя седыми реками стекавшие на грудь, на Земле он бы, пожалуй, выигрывал конкурсы усачей. Здесь же… Вок понятия не имел, соревнуются ли здесь усоносцы, да и вообще изобретены ли уже разные странные конкурсы. Кого-то воин напоминал? Да, точно, одного из героев фильма про цирковых борцов девятнадцатого века. Седого, с обвисшей, бледной до синевы кожей, но не потерявшего еще ни сил, ни умения бороться.

Десятка лучников имела доспехи полегче, эти – совсем мальчишки. В середине эшелона тащились несколько телег с имуществом и шарабан, в котором передвигались ученики магов. В боепригодности шарабана Вок особенно сомневался.

В этом походе лошадью рулить пришлось самостоятельно, командир все-таки, вождь-отец, какие там еще пафосные эпитеты можно подобрать к подобному случаю? Но животное оказалось ничего, адекватное, всадника почти всегда слушалось. Может, скотина сговорчивая попалась, а может, сам он уже привык к единственно доступному средству передвижения. Трясся в седле, иногда подергивал уздечку, поглядывал по сторонам и рассуждал. Что ему выдали самых к битве непригодных – понятно, но вот почему такая возрастная разница? Пошевелил мозгами, вспомнил – в областной команде по стрельбе из лука народ был немолодой, под стать этим копейщикам. Не мастера спорта, но твердые перворазрядники, несмотря на возраст. И еще вспомнил, как кто-то на сборах про футболистов рассказывал – вроде бы когда-то в Англии мяч пинать запретили, чтобы дурной игрой не отвлекать народ от регулярных стрелковых тренировок.

Что ж, ситуация разложилась по полочкам – лучников-неумех ему определили. А копейщиков, наверное, наоборот – тех, кто из спортивной формы вышел. С пикой ведь главное – физподготовка. Вложиться всем тяжелым ударом в маленький копейный наконечник и пробить рыцарский панцирь. С другой стороны, а что он, собственно, хотел, получив в подчинение медицинскую команду? Богатырей земли местной? Это вряд ли. Медсестер с санитарками, как на подбор юных да привлекательных? И в мечтах не грезились. Команда такой и должна быть – группа лиц, способных подтаскивать носилки с ранеными и утаскивать… Кого будут утаскивать на носилках после его медицинского вмешательства, думать не хотелось.

«Самолечение – опасное увлечение». Вся его здешняя знахарская деятельность под этот лозунг попадала. Ну и что, что не себя, а других, методы ведь те же. Кстати, почему в голове эта фраза возникла?

Ну да, в детстве, классе, наверное, во втором случилось. После школы Женька вытащил из портфеля и предъявил какую-то железяку, дал подержать – легкая. На вопрос «что это?» ответил значительно: «Магний!» Потом забрались в гараж к Женькиному отцу и долго терли кусок напильником, опилки смешивали с утащенной из аптечки марганцовкой. Взрывпакет поджигал Женька, там же, за гаражами. Поджег и побежал, Вок побежал за ним. Ох, и здорово грохнуло! И тут же, откуда ни возьмись, незнакомый дед с костылем, гнался за ними, размахивал своей палкой и матерился. Улизнули в щель между заборами, жаль, оставшийся магний потерялся.

Потом Воку стало обидно, что все интересное не он придумывает, хотелось самому сделать что-нибудь здоровское, удивить друга. Ходил по закоулкам, там, где валялся всякий давно забытый мусор, всматривался, Женька ведь магний именно так нашел, чиркнул по асфальту, искры полетели, понятно. Один мальчишка из старшего класса на ботинки специальные подковки сделал – при ходьбе каблуки искрили и все про магний знали.

Найти удалось воск, янтарно-коричневый, маслянистый и пружинивший под пальцами. Отлично! Тут же пришла идея отлить солдатиков. Поставил на газ консервную банку и начал плавить. Как потом, через много лет, стало понятно – воск оказался обычной пластмассой, к тому же легкогорючей и немедленно вспыхнувшей. Пламя столбом рвануло к потолку. Вок схватил другую консервную банку и накрыл огонь. Героические действия не прошли бесследно – банки попались одинакового размера, верхнюю пришлось держать рукой, обжегся, конечно.

Как каждый провинившийся ребенок, Вок смотался из дома, отправился в гости к другу, который тут же пообещал вылечить ожог специальной мазью. Уже к вечеру руку разнесло, родителям про главного медика не рассказал, наврал, что обжегся увеличительным стеклом и намазал кремом из аптечки. Как ни допрашивал отец и ни плакала мама, чем мазал, Вок «вспомнить не мог». Тогда-то от врача и услышал фразу про «опасное самолечение».