Семён Афанасьев - Алекс и Алекс 3

– Да. Там эпичное видео. – Решаясь на что-то окончательно, не стал спорить полковник.

– Далее полигон. Оглушённый инфрой Исфахани, в три секунды кончил Штавдакера. На встречной атаке, – продолжал напоминать подполковник. – Ну, о Честере я молчу. Кстати, мне тут Базил интересную мысль подкинул.

– Кто? – снова изумился заведующий кафедрой. – Этот физкультурник?!

– Их училище называется иначе, – хихикнул Бак. – Они гордость десанта… но да, он. В общем, Базил без затей, в лоб и откровенно, спросил: это частный случай? Или новое веяние в методике и тенденция следующего этапа? Справедливости ради, такой глубины вопроса я от него сам не ожидал.

– Времена жгут, – полковник, наконец, попал камушком в одну из птиц и теперь бросал оставшиеся без перерыва, один за другим, пытаясь за счёт плотности огня накрыть как можно больший сектор.

– Слушай, а у нас его сманить не захотят? – Невпопад спросил он. – И что ты ответил Базилу?

– Базилу сказал, что пока сами разбираемся. Надо понять, насколько это тиражируемо: штучные специалисты всегда обходятся дороже. А насчёт сманить – вообще не боюсь.

– Поясни?

– Парень вообще не видит себя в армии. С нами, с его слов, лишь временно. План на жизнь расписал достаточно подробно, я впечатлён. Выступать какое-то время готов продолжать – он чем-то ханьским увлёкся, оно вкупе с философией идёт. В общем, такие всю жизнь занимаются.

– А лучше условий и базы для тренировок, чем у нас, ему не найти. – Мгновенно повеселел полковник, сходу уловив весь расклад. – Блин, прямо интрига заворачивается!

– На этой оптимистичной ноте не могу удержаться от использования момента. Лео, а ты не хочешь нашим молчи-молчи намекнуть, чтоб они с парня хоть чуть-чуть, если и не пылинки посдували, то хотя бы кланы подальше подержали? Честеры ж не угомонятся. Как и Энзи. Как бы чего раньше времени не вышло… они тоже народ изобретательный.

– Нет смысла. Нашего молчи-молчи убирают, – угрюмо сообщил начальник. – Он не будет пахать против ветра за несколько недель до пенсии.

– Скорее, не будет наживать таких врагов, эхх… Когда стоит прямая перспектива трудоустройства после увольнения, – понимающе вздохнул Бак. – Потому что так он может к ним же и работать пойти… Блядь, ну почему от них всегда только проблемы – и никогда никакой пользы?

– Специфика менталитета и профессиональные деформации. Ладно, будем надеяться, наш вундеркинд справится.

Вычислительный центр департамента полиции.

Старший уходящей смены, выходя из дежурного помещения, в конце коридора заметил высокую и нескладную фигуру.

– Наркет, стой! – воодушевился он и замахал рукой старому знакомому, ускоряя шаг.

– Привет! – на три раза обнял его мосластый и нескладный парняга лет тридцати пяти, похожий на богомола.

Посетитель вычислительного центра тоже перехаживал в капитанах, но в отделе по борьбе с дурью. В узких кругах имел он ровно два прозвища, вторым из которых было «Кузнечик».

– К нам и не заходишь? Не окликни я – небось, и не поздоровался бы? – укорил борца с наркотой товарищ.

– Вот неправда, – обиделся тот. – Я б после канцелярии сразу к тебе зашёл! Чтоб никуда не торопиться. Как вы тут? – уже спокойно спросил он у товарища, с которым лет пять назад играл в одной волейбольной команде за департамент полиции (и даже выигрывал один раз муниципальный кубок).

– Да мы нормально, что нам сделается, – вздохнул старший смены ВЦ. – Я тебе что сказать-то хотел… Тут один пацан надысь приходил, у него мать машиной переехало квартал тому. Я ему наши записи давал смотреть…

– Мне это всё зачем? – непонимающе перебил товарища высокий. – Ты меня ни с кем не путаешь?!

– А ты с Мали общаешься? – теперь глаза техника смотрели цепко и жёстко.

– Ну, по работе если, – недоумённо подвигал бровью Кузнечик. – Так, как с тобой, семьями не сиживал. Ты ж понимаешь, у нас кухни конкурируют.

Неафишируемые финансовые дела, порой переходящие в серьёзные бизнесы, у борющихся с дурью регулярно пересекались с делами криминальной полиции. Иногда доходило даже до стрельбы.

Кузнечик, он же Наркет, от повышения на штабную работу в Департамент отказывался регулярно и вот уже много лет принципиально оставался на «земле».

Район, за который он отвечал, был единственным, где дистрибуторские сети лёгких, средних и тяжёлых наркотиков были разнесены на группы совсем разных «ног».

Иначе говоря, только на его участке криминальная полиция жила с борцами с дурью если и не в мире и согласии, то, по крайней мере, без прямых конфронтаций. А иногда даже и сотрудничая.

Старшего смены ВЦ Кузнечик знал с детства, поскольку учился ещё в той же школе, только на два класса старше. Периодически они общались и семьями, и чужими друг другу не были: сложно назвать посторонним того, кого ты, как облупленного, знаешь более четверти века.

Сейчас сотрудник ВЦ по прозвищу Череп задевал один очень деликатный (и потенциально болезненный) для Кузнечика вопрос. Разумеется, вся торговля наркотой на участке не просто крышевалась полицией. Именно на земле Кузнечика, полицейские были фактическими владельцами трёх дистрибуторских сетей, торгующих дурью.

На заре молодости, Кузнечик окончил училище военных сообщений, куда перевёлся на третий курс после двух лет армейского же училища тыла. К удивлению всех, будучи почти отличником, от карьеры в министерстве обороны он отказался. Вместо этого, направился в нищую (по сравнению с армейскими мерками) полицию.

В полиции он удивил новое начальство ещё раз, когда отказался принимать тоже тыловую должность. Вместо этого, Кузнечик попросился глотать пыль на земле. Начальство искренне поизумлялось такому патриотизму, но порыв приветствовало.

А ещё через три с половиной у Кузнечика была своя, собственная, розничная сеть дистрибуции наркоты. Выстроенная по всем правилам бизнес-учебников и тыловых процессов, которые он достаточно профессионально изучал к удовольствию стариков-преподавателей.

Череп, как сидящий на «математике» и общавшийся со старым товарищем без купюр, отлично знал тенденцию: если борец с дурью создаёт хорошую сеть, его тут же хлопают ребята из криминальной полиции (которым не нужны конкуренты).

Работала эта схема и наоборот. Криминальные полицейские, в отличие от борцов с дурью, предпочитали заниматься тяжёлыми наркотиками (специфика службы). Несмотря на непересекающиеся товарные категории, одни полицейские постоянно конфликтовали с другими, вплоть до «ошибочной» стрельбы друг по другу.