Семён Афанасьев - Алекс и Алекс 3

Ещё какое-то время вообще ничего не происходит, если не считать полуофициального разговора Анны и представителей Билли. Они спорят о каких-то форматах и прецедентах, при этом Хаас в порыве чувств мало что не брызжет слюной (микроскопические капельки долетают и до меня – Алекс в подписи пояснил).

А ещё через несколько секунд картинка перед моими глазами, появившись внезапно и будучи поначалу сиренево-лиловой, буквально в течение следующей минуты приобретает привычные очертания и цвета.

– Ура. Я теперь вас вижу, – улыбаюсь Камиле и Жойс.

Бак стоит чуть в стороне и о чём-то общается через комм, не активируя голограммы собеседника.

– Каким образом неодарённый мог настолько критично победить выпускника? – какой-то старикашка, родственник Билли, наседает на Анну (точнее, пытается). – Мы инициируем разбирательство!

– Ваше право. – Спокойно и где-то издевательски заботливо отвечает Хаас. – Но тела я вам всё равно не отдам.

– Это удар ниже пояса. – Низким грудным голосом говорит полноватая женщина.

– Тётка по линии матери, скорее всего, – комментирует Алекс, вернувшийся с присмотра за препаратом в моих глазах.

– Неужели вы будете настолько… – она не говорит чего-то вслух, – что не дадите даже похоронить?..

– К чему эти нажимы на жалость? – на лице Анны впервые проступают какие-то эмоции вроде удивления. – У нас с вами было соглашение. В рамках этого соглашения, все активы проигравшей стороны переходят победителю. У вас вызывает сомнение, кто победитель? Или тело одарённого – не актив?

– Надо ещё разобраться, что там за соглашение! – выкрикивает какой-то молодой и, кажется, явно неумный паренёк моих лет, похожий лицом на Билли.

– Моя фамилия Хаас, мальчик. – Ответная улыбка Анны похожа на змеиную. – И это соглашение составлялось между мной и вашим законным уполномоченным представителем по вопросу дуэли. Ты хочешь меня поучить составлению соглашений?

На самом деле, она вряд ли старше пацана, но звучит красиво.

Хлопаю в ладоши из положения «лёжа».

– Не шевелись! – моментально вскидывается Карвальо.

Жойс, от которой здорово пахнет алкоголем, одной рукой мощно впечатывает меня в песок, нажимая на грудь, а указательный палец второй руки прикладывает к губам. Слабо улыбаясь.

– Кажется, кто-то уже наклюкался за три минуты, – меняю шёпотом язык, чтоб никто нас не понимал.

– И ничего не за три, – обижается она. – Я полчаса назад на трибунах начала!

Анна почему-то нервничает всё больше, а старик что-то бормочет себе под нос. Затем он поднимает голову и громко говорит, не обращаясь ни к кому:

– Мы обжалуем результат этой дуэли!

– Какой неумный у вас член семьи, – брезгливо роняет Хаас полной женщине, стоящей рядом с дедом. – Иногда, видимо, к кому-то старость приходит без мудрости, одна.

От препарата Камилы (а может, и ещё от чего) у меня возникает ощущение лёгкости и полёта. Потому тут же озвучиваю то, что приходит в голову (не заботясь о приличиях):

– Валяй! Дед, а как ты на том свете что-то обжаловать решил? Или ты с того света его забрать планируешь, по итогам своей апелляции? Ну или ладно, обжалуй, где хочешь… Я его сегодня по-любому закопаю, моё право. Если будешь успешен, сможешь претендовать на тело. Выкопаешь его обратно для эксгумации?

– Да я его сейчас!.. – рвётся из рук двух охранников тот самый парень, похожий на брата. – Это был мой брат, ты, животное! – буквально выплёвывает он в мою сторону, подтверждая верность догадки. – Я тебя прямо здесь…!

– Он под наркотиками! Не соображает! – кивает Камила на меня, глядя при этом почему-то на Бака с Анной. – И его надо срочно в стационар. Без деталей.

– Телегу вызвала? – спрашивает подполковник что-то, мне в данном контексте непонятное.

И правда, состояние по ощущениям похоже на опьянение. Алекс, кстати, тоже идиотски хихикает в этот момент.

Вместо ответа Баку, Карвальо молча поднимает в воздух универсальный брелок вызова медиков, с которым и я хожу на трассу.

– Откуда у вас столько братьев у всех, – ворчу, не шевелясь (поскольку придавлен ладонью Жойс). – А ты, брат убитого, потише на поворотах. Или своим же хуем подавишься. Прямо сейчас. Вот только встану… – начинаю ворочаться, забыв о руке Жойс.

Встать предсказуемо не получается.

Почему-то тут же виснет полная тишина.

– Гхм… Кхм, Алекс… – куратор смотрит на меня каким-то странным взглядом, под истерический смех Алекса по внутренней связи. – Утончённость ваших манер может сравниться только с вашим… даже не знаю, с чем.

Следующие перепалки между присутствующими я слышу, словно в тумане, не вникая в их смысл. Сознание более-менее возвращается ко мне только когда кто-то из Штавдакеров начинает почему-то наседать на Бака:

– … каким образом первую половину секунды тепловой урон по вашему протеже вообще не проходит?! В принципе?! Как вы можете утверждеть, что это не артефактная природа?!

– Соискатель делал заявление о наличии у него ханьского подвида искры, абсолютно бесполезного в наших условиях. Упоминание об этом есть и в его личном деле. Предполагаю, объяснение находится где-то в этой области, – куратор равнодушно пожимает плечами в ответ. – Насколько я знаю, обеспечивающая Хаас это вам передала вообще целиком, без купюр. Да я прямо сейчас и проверю… – Бак зачем-то зарывается в свой планшет.

По крайней мере, и размытое зрение говорит мне об этом, и Алекс транслирует именно такую картинку.

– Вот же, приложение к файлу, как раз об этих особенностях, – куратор поворачивает комм экраном к остальным.

– Ну и толпа, – ворчу под тяжёлой, как гиря, ладонью Жойс.

– Потерпи. Ещё две минуты. – Выпаливают они с Камилой одновременно.

– Бл#… – ругается отец убитого (по крайней мере, именно так его определяет Алекс).

– И не говори, – поддакиваю я ему из положения «лёжа», под фырканье Хаас.

– Эти приписки никто никогда не читает, – отец Билла виновато поворачивается к какому-то старику, уже иному с лица.

– Родной дед и, видимо, глава их клана , – сообщает Алекс по внутренней связи.

– Вы хотите поучить меня оформлять личные дела моего контингента? – Бак вежливо и вопросительно поднимает бровь, переводя взгляд с отца Билли на деда, и при этом не мигая.

– Претензий к оформлению нет. – Опускает взгляд старик.

– Ещё бы они у вас были, – оставляет за собой последнее слово подполковник.

– А вот у меня они теперь есть. – Это прорезается Хаас, которая, наконец, зачем-то закончила стаскивать с трупа одежду.

– Эй, ты чего, извращенка?! – удивляюсь одновременно и происходящему, и какой-то странной расцветке кругов перед глазами.

– Коротышка, помолчи. Ты сейчас под наркотой. – Говорит мне Камила.