Семён Афанасьев - Алекс и Алекс 2

– Вы прикинули траекторию и баллистику? – предполагает Бак, даже чуть подаваясь головой вперёд.

– Не «прикинул», а чётко знал. Подсветил её себе на виртуальном макете, – касаюсь виска пальцем. – Чип, кстати, хороший, позволяет рисовать картинку даже в динамике.

– То есть, вы видели не просто три-дэ модель, а ещё и в проекции по времени? Со всеми изменениями? – уточняет он, явно загораясь каким-то нездоровым огнём.

– Точно. Соответственно, надо было быстро решить такую задачу: какие части тела подставить под пули, чтоб не потерять способность перемещаться, не снизить скорость и не получить критических для витальности повреждений.

– С последним как-то не очень получилось? – абсолютно нейтрально уточняет Бак. – Или…?

– Не получилось, – подтверждаю. – Капитан Карвальо говорит, что сама печень в открытом поле такого не переварит. Но это, кстати, была уже четвёртая серия, а не третья. Эта ваша долбаная машина и правда очень быстро думает. Сейчас вот четвёртая серия пошла раньше, чем нужно, и явно не куда придётся… я уже через забор переваливался, когда оно меня достало. Знаете, как из ехидства, что ли. Хотя, конечно, это не так.

– Откуда у машины ехидство, – отстранённо роняет куратор. – Режим просто такой. Ты смотри… А ведь логично… Есть ещё что-то?

– Да. Моя личная гипотеза, но я не знаю, как её проверить на практике. Когда установка рубит третью серию, она меня видит в полной проекции и насквозь. Почему-то за маячки при прицеливании она берёт железные пряжки на груди формы.

Это была догадка Алекса, но он давал голову на отсечение, что система целится «сквозь» меня. Почему – нам с ним понять не удалось, ввиду нехватки времени.

Именно это объяснение я и озвучиваю, добавляя в конце:

– Я и старался изогнуться на бегу так, чтоб раневые каналы от спины в направлении этих железок шли мимо витальных функций. А эта долбаная машина влепила четвёртую серию, вдогонку, уже с поправкой. На которую расчёта не было. Если б не четвёртая серия, я б ещё ковылял.

– Спасибо, – отрешённо кивает Бак, крутя в голове какие-то свои мысли и теряя ко мне внешний интерес. – Вы тут надолго застрянете?

– Капитан Карвальо говорит, до обеда: механической работы много.

– Загляните ко мне на кафедру, как выйдете, – подполковник поднимается и направляется к двери. – По определённым условиям, контракт номер один закрыт. Уточним условия изменений? Я кое-что как раз проверю до обеда. Вы вскрыли вопросы, которыми раньше никто не задавался. Как насчёт продолжить работу по теме вместе?

– Без проблем, – ничуть не кривлю душой. – Мне у вас нравится. А инструкции с этого дня обещаю и читать, и выполнять.

– Это в первую очередь в ваших интересах, – нечитаемо хмыкает он и закрывает за собой двери с противоположной стороны.

– Живой? – Камила входит ко мне с портативным диагностом сразу после того, как куратор удаляется. – Ты не слишком ли круто начинаешь, два раза за одни сутки тут? Мне-то, конечно, всё равно. Потому что, как ты говоришь, «тебе жить», – она ухмыляется и явно меня поддевает. – Но ты имей ввиду: ресурсы организма иногда бывают не безграничными. Жопу свою давай сюда, сам на живот ложись.

– Зачем тебе моя жопа? – опасливо спрашиваю, но делаю, как она говорит. – В жопу, слава богу, сегодня пока ничего не прилетело.

– В жопу тебе сейчас прилетит укол с витаминами, – парирует она. – Упс, готово… Заодно посмотрим, как затягивается в проекции со стороны спины.

Следующие минут пять Камила работает по моей спине диагностом, что мною ощущается как подобие массажа.

– Приятно, – сиплю, зажмурившись от удовольствия. – Можешь так подольше погладить?

– Ты меня ни с кем не путаешь? – язвительно спрашивает она. – Брюхом кверху переворачивайся.

– А-а-а, так щекотно! – почти подпрыгиваю из положения «лёжа на спине», потому что долбаный прибор реально щекочет за гранью того, что я могу вытерпеть. – Пока оно диагностировало со стороны спины, было совсем не так щекотно.

– Ты смотри, – походя удивляется она. – Кто б мог подумать, что у тебя с такой высокой чувствительностью такой болевой порог… Должен быть пониже. Занятно.

– Чип же, – напоминаю. – Он меня и вытягивает в такие моменты. Ты что, думаешь, я киборг? Костью отрубленной руки в глаз тыкать? Кабы не чип, валялся б и тогда, и сегодня на полигоне…

– Я слышала детали, – открыто улыбается она. – У меня выведены микрофоны из палат на рабочее место.

– А откуда ты знаешь про «тебе жить»? – спохватываюсь. – Я ни тебе, ни при тебе этого не говорил. И вообще, я это говорил на другом языке! И не вслух, а в чате. Писал, если вернее.

– А ты что, думаешь, у преподавателей и офицеров корпуса нет доступа к вашим чатам?! – мало не ржёт она.

– Да я как-то не задумывался, – осекаюсь. – Ну, по логике, да: должны быть доступы. Потому что мало ли что мы там понапридумаем…

– Всё не совсем так, – она вдруг становится серьёзной. – На самом деле, ваши разборы между собой, которые вам мнятся исключительно вашими, в системе индивидуальной подготовки каждого из вас тоже учитываются. Как показывает статистика, под пятьдесят процентов безвозвратных потерь личного состава происходит в результате общения в таких вот чатах. Потому, естественно, вас мониторят все, кому не лень. Тем более что вся сеть Корпуса, как и сами чаты, доступны исключительно со штатного комма.

– Спасибо, – присвистываю от удивления. – Вроде и не поверхности, но не знал.

– Ну ты же не думаешь, что такой шикарный источник планирования корректив к программе каждого оставят без внимания? – Камила, не прекращая процедуры, насмешливо фыркает. – На тебя с Виктором, если что, по его подготовке тоже план был. Вообще было мнение, что вы с ним однозначно столкнётесь. Так что, попридержи своё «спасибо», – отмахивается она. – Считай, что я сейчас просто хочу чуть уравнять твои шансы. Потому что начинаешь ты чрезмерно бодро; и лично я б не хотела, чтоб ты сошёл со своих дистанций. Понимаешь о чём я?

– Вполне. Особенно с учётом отсутствия у меня искры, – киваю, соглашаясь. – Если сравнивать с теми возможностями, что лично я вчера видел в столовой.

– Э, а вот тут притормози. – Она надавливает диагностом мне на живот, и я снова взвиваюсь в воздух из-за щекотки. – Во-первых, странно, что ты сейчас не растопыриваешься, чтоб казаться передо мной крутейшим мачо. Со мной уж можешь быть самим собой… Во-вторых, про сироту без искры мне-то не втирай.

Поскольку мы говорим на портуньол, последние её слова звучат чуть иначе, если их переложить на Всеобщий. Гораздо менее цензурно.

– До этого момента я только предполагала, по косвенным признакам, пусть и бездоказательно. Но сейчас, после этой серии в твою печень… В общем, ты точно с той искрой. Смотри: точно пережаты сосуды тромбами, раз. Мгновенно снят шок, два. Скорость мышления при таких поражениях у тебя не снизилась ни на процент, три. И это при потенциально низком твоём болевом пороге, что как врач говорю! Четыре: состав крови и гормонов изменился вот по каким параметрам… – она ещё минуты полторы перечисляет свои аргументы в адрес наличия у меня ханьской мед искры, периодически искоса пронзительно глядя на меня. – Так что, не надо мне лить в уши… гхм… неправду. Кажется, я не заслужила. Просто твоя одарённость – она другая, не та, что тут качается.