Рост Толбери - Орден-I

Когда ты уже умирал, всё это кажется не таким значительным. Да, привет, так всё устроено. Ты жил, ты старался, ты сражался, но в конечном итоге — ты мертвец. Тебя препарируют на столе и зарывают в землю. Кто-то другой занимает твоё место. Жизнь продолжается. Но уже без тебя. Не очень-то ты был и важен. Раньше это не так задерживалось в голове. Не так донимало. Лучше было остаться в том гнезде с трупоедами в Индии. Тогда было так пофиг на всё.

Франк вздрогнул, услышал шорох и бесшумно перемахнул через перила. Гостей они не ждали. Молодой парень внизу испугался и выронил сумки, из одной выкатилась бутылка вина, и показался краешек белой упаковки от пиццы.

— Я люблю тебя! — Франк рывком поднял парня, заключил в стальные объятия, вытащил язык и оставил ему на щеке мокрый след.

Новобранец был близок к обмороку, но вырвался из его объятий.

— Ну ты и свинья! — закричал он, кривясь вытирая лицо.

— Ты мой мускулистый, отважный спаситель! Я навечно у тебя в долгу и могу расплатиться лишь натурой, — курьер пулей вылетел через ворота и не услышал смех Франка.

Агент Штопаный, как его называли за глаза, окончательно растрогался, достал телефон и засыпал чат Отдела Снабжения смайликами и признаниями в любви.

— Нова! Открой. Ты не поверишь, что у меня есть! — постучался он в дверь.

***

Не нужно было быть ясновидящим, чтобы понять, что Нове нужно выпить.

Её «работа» на самом деле была вполне серьёзной. Её и других ведунов экстренно привлекли к расследованию на «тонком» уровне. Заставляли смотреть туда, куда смертным смотреть не следует, если, конечно, они не хотят поседеть после тридцати, или поехать прямиком в дурку на первом волшебном паровозике. Помимо головокружительных и рвотных, в прямом смысле этого слова, видений, на неё оказывали постоянное давление руководители, смотрители, связные и ещё хрен пойми какие только должностные личности, которым было дело до существования Новы.

Она очень устала. Перешла на уровень совершенно нездоровой и опасной усталости, когда дрожат руки, не можешь спать, путаешь реальную жизнь и виденья, сложно сосредотачиваться и тебе кажется, что тебя вот-вот не станет.

И Франку это не нравилось. Он засунул подальше всё свои шероховатые стороны. Представил себя старушкой за рулём старой тачки с ногой на педали тормоза. Старался быть тактичным, вежливым, обходительным и как это было на самом деле — сопереживающим. Старался отвлечь её.

— Ну, в общем, тут связь прерывается, в рации помехи и становиться тихо, как в могиле. Я понимаю — Франк настало твоё время! И врываюсь. Ну, как в фильмах прям. Бросаю бинокль, разбегаюсь по этой крыше, прыгаю, что есть мочи, лечу прям над пропастью в каплях дождя, проламываю окно, грохаюсь на пол весь в дожде, но уже из стекла. Подрываюсь на ноги, а там… он. Здоровый, раскаченный, весь покрытый красной чешуёй, с копытами и рогами, всё как полагается. Сам Сатана. И смотрит на меня, как надменный лорд Ада, мол: «а ты чего здесь забыл, пидарок? Мы тебя на эту адскую вечеринку не ждали». Я бью ему в морду, он мне, мы сцепляемся, и он оказывается реально крепким ублюдком. Мутузим друг друга минуты две, адреналин как-то проходит, его лицо совсем не в кашу, как бывает обычно, он отбивает мне все ребра, я задыхаюсь и отхожу чуть в сторону передохнуть. Он тоже. И тут я вижу… вся их дебильная лаборатория разгромлена, а персонал смотрит на меня тоже как на пидорка какого-то или дебила. Молчат. И у двоих или троих в руках кружки с чаем там или кофе. И кексики по полу валяются и тарелки битые. А это Дебра, или как там её, которую я должен был защищать, такая говорит мне: «Какого хрена ты делаешь, мать твою? Это не тот демон. Это Тэд, вообще-то, он тут двенадцать лет как работает. Ты с ним на улице поздоровался, забыл? А демон, которого мы пытаемся призвать вообще не пришел ещё и опаздывает». И Тэд этот встает, отряхивает свой порванный деловой костюм, смотрит на меня недовольно, и тут я замечаю, а он реально в деловом костюме, тока копыта и голова торчат. Вот мне стыдно-то было.

Франк рассмеялся, но Нова не услышала. Она где-то в своё мире, и ей не до Франка. Но к вину она прикладывается, держит в руке, забывает о нём, пока смотрит куда-то прямо перед собой, моргает и фокусирует взгляд, почти роняет его, вспоминает и делает солидный глоток.

— Что самое странное ты видела, Нова?

— Последнее время я только и вижу странности… — она опустила глаза.

— Ну, например.

— Я была в месте, которое не смогу описать. Словно всё там состояло из жидкого и переливающегося огня. Там были цвета для которых у нас нет названия, которые не существуют у нас, в нашем мире. Жидкие огни падают вниз, словно водопады и водоворотами поднимаются вверх. В середине этого есть нечто, что отличается от огня, оно словно центр звезды, светит ярко и нельзя вынести взгляд на это. Все вращается вокруг этого света. Огоньки пляшут вокруг. И я, как один из этих огоньков, отделилась и упала вниз… Внизу так холодно и тягуче, словно я погружаюсь в какую-то холодную глину. Движение замирает, вокруг силуэты, но они все серые или чёрные. Мешанина. Меня затаскивает во что-то плотное, будто я залажу в какую-то нору. В ней грязно и неприятно, она давит. Словно плотный водолазный костюм. Я иду в этом костюме, как по болоту, каждый шаг с трудом, очень долго. И вижу паутину, ещё более чёрную и непроглядную, чем все вокруг. Паутина скрывает паука. И он раскрывает пасть. Я пытаюсь сжечь его, но он не горит и последняя моя мысль, что я не охотник, а добыча.

— Чёрт… Это просто муть или как-то связано с нашим гостем?

— Не знаю.

— Это не самое страшное что ты видела… так?

Нова вздрагивает, несколько мгновений оглядывает его, словно он чёртик из табакерки, которого раньше в комнате не было. Втягивает голову в плечи, опускает взгляд.

— Что ты знаешь о своих начальниках? — раздаётся тихо с её тонких сухих губ.

— Да особо ничего, — Франк усмехнулся. — Они не такие симпатичные, как я, но как как-то справляются. Хотя мне их жаль, конечно.

— Ты не замечал за ними ничего не обычного? — тихо спросила она.

— Да нет. Если честно мне плевать. Ты о том, что у них мутят какие-то тёмные дела? Привет, детка, это бизнес и политика. Конечно, они мутят тёмные дела. Не нам в них лезть.

— Утро, ещё темно, — начала она. — Дорогая машина подъезжает к особняку. Из неё выходит человек в деловом костюме, я знаю, что он из наших… но не знаю, кто именно, его лицо словно замазали чёрными каракулями. Он из верхушки, важная шишка. Он устал, у него был тяжёлый день. Я вижу, как перед ним открываются двери, как его пропускает охрана. Они боятся его. Он поднимается по большой лестнице и заходит в роскошный кабинет. Он ужасно богат. Подходит к серванту, достаёт бокал, лёд и наливает себе водку из бутылки, она не дорогая, но и не дешёвая. Он точно знает, что желает получить, наливает бокал по горлышко, — Новы ускоряется и говорит: — У него в голове лабиринт мыслей, их так много и они так массивны, что я чувствую себя мухой, которая вот-вот сгорит в раскалённой спирали лампочки. Не следует мне быть тут. Телефон звонит. Он достаёт его из кармана, у него удивление на лице. Он знает — этот телефон не может звонить, потому что он сел несколько часов назад во время другого разговора, он разряжен. На телефоне нет заставки, лишь чёрный экран и значок пляшущей зелёной трубки. У него нет выбора. Нельзя отменить такой вызов. И этому страшному человеку становиться страшно. Телефон звонит, а ему требуется время, чтобы взять себя в руки и ответить. Я не слышу голоса с той стороны, не различаю слов. Словно металл перемалывают в жерновах, и каждое слово пронзает меня словно иглой. Я слышу только мужчину в деловом костюме.