Дмитрий Глуховский - ПОСТ [litres]

– Как считаешь… Они вернутся? Есть шанс?

Егор скребет ногтем перила.

– Я… Я-то что… Ну, может, нет. Или да. Там жесть, Мишель. Прям жесть жесткая. И… Непонятно ничего, короче. Хоть этому верь, отцу Даниилу. Я, честно говоря, не очень вкуриваю, чего они там с таким раскладом будут присоединять.

Егор открывает рот и снова закрывает его. Выглядит он ужасно, как будто с того света вернулся. Но на Мишель поглядывает украдкой с надеждой, как приставшая к сапогу прохожего бесхозная дворняга, которой посвистели от нечего делать.

– Слушай… А как ты попал-то туда?

– На мост?

– Ну да. Как ты с Поста выбрался? Прямо интересно.

– Ну как-как… Есть свои тропы… Секретные…

– Мимо охраны?

– Типа того.

Он пытается нагнать на себя таинственности и гонору, но дает петуха; колени у него дрожат.

Мишель все-таки решается.

– Можешь вывести меня? Сегодня ночью. Только чтобы никто не знал.

Егор вскидывается.

– Тебя? Куда? Ты что, на мост, что ли, тоже?! Тебе не надо туда, это вот точно! И никому не надо. Мать правильно сказала, не хера туда соваться было…

Теперь он звучит действительно испуганно – когда боится не за себя, а за нее. Мишель обрывает его, подняв ладонь.

– Не на мост. В другую сторону.

– В смысле?

– В Москву.

Егор прислоняется к стене. Делает полшага назад. Смотрит мимо.

– Ты… Уехать хочешь?

– Уйти.

– Погоди… Погоди-погоди… Прямо сегодня, что ли? К кому?

– Какая разница, Егор? У меня родственники там.

– Ну я… Ну да. Никакой разницы. Наверное, ты права.

По его лицу можно все прочесть: надежда сменяется разочарованием, накрывает понимание того, зачем его позвали. Зачем ему льстили.

– Ну что, сможешь?

Он не отвечает. Внизу хлопает дверь – люди потянулись по домам, проповедь кончилась.

– А дед твой знает?

Мишель кусает губу. Поздно врать: она уже сделала его своим сообщником.

– Нет.

– Ого. Понял. М-да.

– Ты мне поможешь или нет?

Егор вздергивает плечи. По лестнице шаркают. Мишель горячо шепчет:

– Я все равно уйду, Егор. Я все решила. Я тут оставаться не буду.

– Понятно.

Он пытается ухмыльнуться.

– А я буду оставаться тут.

– Ну… Если хочешь, пойдем со мной.

Егор отрывается от перил, которые пытался оскоблить до дерева.

– Реально?

– Ну… Ну, да. Только я не знаю, что ты там будешь делать, в Москве. Я-то там знаю людей, а ты…

Егор снова гаснет. Тогда она пытается надавить на болевую точку:

– Ладно, я поняла. Тогда пообещай хоть, что не спалишь меня деду с бабкой… И Полкану своему. Просто тут стремно реально. После того, что с Кольцовым… Был человек и нет человека.

– Да уж.

– Он еще такой говорит мне, главное – я тут нашел для тебя кое-что. Вечером занесу. И все.

Мимо проходит Поля Свиридова, на губах блуждает улыбка, глаза скошены внутрь души. Егор пережидает Полю, дает ей подняться этажом выше, и только потом кричит шепотом:

– Что ты сказала?!

– А что?

– Что нашел? Что он нашел?! Кольцов?

– Не знаю я.

– Телефон?! Не телефон?!

Егора словно лихорадка колотит. Разом слетела бледность, щеки залила краска. Мишель отшатывается от него: чтобы не ожечься.

– Думаешь… Почему ты так думаешь? Какой телефон?

– Он тебе точно не отдавал его? Телефон? Айфон… Нет?

– Ничего не отдавал, говорю же.

– Ладно… Ладно.

Егор разворачивается и принимается ковылять по лестнице вниз. Мишель кричит ему вслед:

– Егор! Слышишь? Ты проведешь меня или нет?! Я все равно свалю!

Егор останавливается в дверях подъезда, смотрит на нее в пролет и сплевывает:

– Иди в жопу.

Телефон все-таки был: что еще мог пообещать Мишельке Кольцов? Телефон был, и каким-то образом попал к Кольке.

Егор вплетается в караулку; Антончик задремал над книжечкой. Егор склоняется над ним: Священное писание. Он толкает Антончика в плечо.

– Антон! Антоныч!

Тот раскрывает глаза с такой скоростью, как будто и не спал.

– Чего надо?

– Посмотри мне по графику, кто на заставе был, когда меня с моста притащили?

– А что такое?

– Глянь, ну? Кому спасибо говорить?

Антончик шипит недовольно, но лезет в ящик, достает тетрадь в клетку и смотрит в нужном столбике фамилии.

– Тут это… Поздновато кой-кому спасибо-то говорить.

Караулка идет волной, накатывает на Егора, сбивает его с ног.

– В смысле? Кольцов, что ли?

– Нет. Кольцов отдыхал тот день. Цигаль и Сережа Шпала. И еще Коц.

– Цигаль был? Цигаль меня нес?

– Я хрен его знает, кто тебя нес. Я тебе говорю, кто ту ночь на заставе стоял.

– Цигаль.

Цигаль, значит, вытащил у него телефон? Или Егор сам выронил его. Цигаль подобрал и отдал своему корешу… Или не отдавал, а показал только… А дальше черт поймет, что там у них случилось… Между ними.

А он, может, и сейчас там лежит, в гараже, затерявшись среди прочего Колькиного электронного барахла.

– Кто «он»?

– Телефон, блин! Телефон!

– Ты как вообще, Егорка? Не перегрелся?

Но Егор вываливается уже из караулки и ковыляет дальше – к Колькиному гаражу-мастерской, в котором того убили.

На дверях гаража навешана цепь с амбарным замком. Рядом шебуршат десятилетние пацаны, близняшки – Вовка и Женька Рондики, пересказывают друг другу, что тут случилось, пугают друг друга только что придуманными подробностями.

– Эу, пацаны! В курсе, что случилось?

– Каэшн!

– Так. И что?

– Это бабай их обоих схарчил, кароч.

– Какой еще бабай?

– Который души хавает. Ну тот, из пустого города. Который квартиры брошенные стережет. Если по чужим квартирам лазаешь, он тебя подстережет и личинку в тебя отложит. А потом чики-брики – и все. Вот такой вот расклад!

Егор тупо глядит на мальчишек. Они стоят совершенно серьезные, сами напугались от своей истории больше, чем хотели его напугать. Егор хмурится-хмурится, потом не выдерживает и фыркает.

– Херня какая-то! А ну брысь отсюда!

Пытается дать одному из одинаковых Рондиков пендаля, но тот уворачивается, и обоих сдувает куда-то прочь.

Опечатано.

Надо раздобыть ключ. А у кого? Только у Полкана.

Если телефон был…

Егор на своих чужих ногах бредет искать Полкана. Во дворе его нет – проповедь окончена, толпа разошлась – только мать сидит на скамеечке, смотрит на окно. Егору хочется подойти к ней, но очень не хочется к ней подходить.

Он взбирается, как на Эверест, к Полканову кабинету – там заперто. И только дома он находит отчима – уже на рогах, румяного яростным румянцем и воняющим самогоном за версту.

– Ты куда из лазарета сбег?! Тебя тоже, может, в изолятор закрыть?!

– Да мне нормально! Слышишь? Мне от гаража ключ нужен!

– Какой ключ еще?!

Полкан хватает своей клешней его за шею, втаскивает с лестничной клетки в квартиру, шваркает дверью.