Владимир Тимофеев - Три кварка 3 (1982-2012). Конфайнмент

— А ты не боишься?

— Чего?

— Того, что случится с тобой, когда ты вернёшься.

— Нет, не боюсь.

— Почему?

Я усмехнулся.

— Ты понимаешь, Шур… Все времена, в которых мы существуем, находятся, по твоей же гипотезе, в суперпозиции неопределенных квантовых состояний. Только их, на мой взгляд, не два, не три и не пять, а бесконечное множество. Если эксперимент состоится и будет успешным, несколько состояний просто сольются, но общая бесконечность так и останется бесконечностью. То есть, для нас с тобой из этого слоя времени почти ничего не изменится. Забудем ли мы то, что узнали? Возможно. А возможно и нет. Неопределенность будущего здесь компенсируется неопределенностью прошлого там. Поэтому я и не боюсь того, что случится. Ведь всё это произойдет в двух временах сразу, одномоментно, и на промежуток из тридцати лет никто уже повлиять не сумеет.

— Да. Возможно, ты прав, — кивнул Шурик после некоторого раздумья. — Прав в том, что за тридцать лет между 1982-м и 2012-м нам нынешним здесь и нам будущим там повлиять уже ни на что не удастся. Но мне почему-то кажется, что существует некоторый зазор, своего рода окно возможностей или даже туннельный эффект. Как это проявляется? Вот ты, например, знаешь, что такое закон электрички?

— Закон электрички? — поднял я бровь. — Не-а, впервые слышу.

— Я его сам изобрёл, — похвастался Шурик. — Он говорит о том, что когда человек заходит в полупустую электричку, он всегда старается занять то место, где нет других пассажиров. Ты с этим наверняка встречался. Заходишь в вагон, а там возле каждого окна сидит ровно по одному человеку, и хотя напротив и рядом еще по пять пустых мест, каждый всё равно стремится сесть там, где этих мест шесть и они все не заняты.

Я засмеялся.

— Да, есть такое.

— Так вот, — продолжил приятель. — Это типичное распределение Ферми-Дирака. Любая частица с полуцелым спином, любой трёхкварковый фермио́н всегда занимает свободный энергетический уровень и никого туда уже не пускает. Это абсолютно устойчивая конструкция, не предполагающая изменений. Шаг влево, шаг вправо приравнивается к побегу, прыжки на месте — к желанию улететь. Единственная альтернатива — это переместиться на новый свободный уровень, в другую ячейку, где всё точно так же, где есть точно такая же устойчивость и гармония.

Шурик остановился, чтобы перевести дух, и я тут же не преминул поинтересоваться:

— Ну и какое отношение это имеет к нашему случаю?

— Самое прямое, — отрезал Синицын. — Здесь и сейчас мы живем в фе́рмиевском пространстве. Там и тогда мы живём в нем же, только занимаем другой энергетический уровень, другую ячейку точно того же пространства. От простых перепрыгиваний туда-сюда ничего не меняется. Само перепрыгивание происходит мгновенно, мы ничего не чувствуем и не понимаем, что и как происходит. Просто р-раз — и готово. Наша память защищает наше сознание от раздвоения. Люди уверены, что время — процесс непрерывный и необратимый. Но мы-то с тобой уже знаем, что это не так, что время — это бесконечный набор уровней и слоёв, взаимодействующих дискретно и произвольно. Хочу — перепрыгну туда, хочу — перепрыгну сюда, влево-вправо, вперёд-назад. Но, как известно, у каждого взаимодействия есть свой переносчик. Прыжок — это не только отталкивание и приземление, это ещё и полёт. А всякий полёт происходит в пространстве, и к Ферми-Дираку оно, как я полагаю, отношения не имеет.

— Распределение Бо́зе-Эйнштейна? — брякнул я с умным видом.

— Оно самое, — наклонил голову друг. — Пространство двухкварковых бозо́нов, элементарных частиц с целым спином. И они подчиняются закону очереди, а не электрички…

— Дай угадаю, — улыбнулся я, услышав ещё одно знакомое слово. — Наш гражданин, если видит длинную очередь, сразу соображает, что здесь дают дефицит, и тут же присоединяется к толпе. Поэтому всякая очередь — это такая штука, которая вырастает спонтанно, и чем больше становится, тем быстрее растёт.

— Совершенно верно. Бо́зовское пространство этим как раз характерно. На одном энергетическом уровне всегда собирается много частиц, и чем их там больше, тем быстрее появляются новые. А в результате…

— В результате жидкость из бо́зе-частиц становится сверхтекучей.

— Именно так, — кивнул будущий доктор наук и без пяти минут академик. — Трёхкварковые фермионы являются маяками и узловыми точками дискретного и бесконечного времени, а двухкварковые бозо́ны отвечают за перенос между ними. В этом, наверное, и состоит симметрия неизвестного будущего и неизменного прошлого, их общая, так сказать, неопределенность для наблюдателя.

Шурик умолк, и я его, кажется, понял.

Влияние и вправду возможно. Только зависит оно уже не от нас, а…

Развивать эту мысль желания не было.

К моему возвращению в 2012-й она отношения не имела…

Следующую встречу я назначил Синицыну на следующее воскресенье, на том же месте, в тот же час, как поётся в известной песенке. Ну, если, конечно, какой-нибудь форс-мажор не наступит. У нас это запросто.

Соглядатаев ни за собой, ни за Шуриком я снова не обнаружил. Или они отлично маскировались, или их просто не было.

Новое послание в будущее отправил, как в прошлый раз. Дождался, когда приятель отлучится в санузел, и сунул бумагу в секретное отделение синицынского портфеля.

А вечером меня ждала репетиция. Ведь подготовку к концерту никто не отменял, к тому же и Лебедев специально предупредил, чтобы я не опаздывал.

Ну, я и не опоздал. Прибыл в ДК МИИТ тютелька в тютельку, ровно к семи. Быстро взбежал по лестнице на второй этаж и… едва не столкнулся с ожидающей меня Жанной.

Почему она здесь, а не в студии?..

Додумать я не успел.

Моя бывшая-будущая, ни слова не говоря, шагнула ко мне и буквально повисла на шее.

Вот, ёлки зелёные! Пять дней с ней всего не виделись, а как будто целая вечность прошла.

Но, чёрт побери, как же я рад её видеть! А уж «обоять» — тем более.

Примерно с минуту мы просто стояли посреди коридора, ни обращая внимания ни на что, практически не дыша, вцепившись в друг в друга и боясь хоть на миг оторваться. Точь-в-точь как тот самый бозо́н с целым, а не половинным спином, двухкварковый переносчик взаимодействия… От же, придумают, блин… От него, кстати, ещё и дети бывают. Проверено на собственном опыте…

Понедельник. 6 декабря 1982 г.

Сегодня у нас день зарплаты. Событие, однако…

Пусть за предыдущие тридцать лет я получал её хрен знает сколько раз, да и не только её — ещё и всякие гонорары, премии, дивиденды, но, что удивительно, нынешние ощущения — как будто это случилось впервые.

Сентябрьская работа на стройке тут рядом не стояла.

Полученный две недели назад аванс тоже по какой-то непонятной причине казался просто игрой.