Владимир Тимофеев - Три кварка 3 (1982-2012). Конфайнмент

Лена кивнула на наблюдающего за нами «чекиста».

— Именно от него я узнала, что наш с тобой случай не уникальный. В этой реальности были другие, похожие, документированные и худо-бедно изученные. Такие, как мы, уже появлялись здесь, но всякий раз исчезали бесследно — видимо, возвращались в свое прошлое-будущее. Я поняла, что это и есть мой шанс, единственный шанс не только вернуться к любимому, но и родить от него ребёнка, пусть даже настоящим отцом станет не он, а его полностью идентичная копия из параллельного мира. Надо лишь, как объяснил эксперт, на бесконечно короткий миг соединить два слоя Вселенной, и всё, что не принадлежит одному слою, перенесётся в другой. А якорем для случайного попаданца или попаданки может стать тот, кто готов ждать бесконечно, кто всегда был и навсегда останется его или её второй половиной. У меня такой якорь есть, а вот у тебя… — она снова взглянула на подпирающего косяк Степана Мироновича. — Нет, насчёт тебя я ни в чём не уверена. Зачем ты здесь? Как ты сюда попал? Что должен здесь сделать? Помню, как мой Андрей рассказывал мне о гипотезе двух и трёх лепестков, о том, что нашу мультивселенную можно представить как дерево, на каждой ветке которого висят листья-миры. Они всегда расположены либо парами, либо тройками. Жители тройственных обычно прагматики, парных — эмпаты. И если эмпат и прагматик вместе внезапно попадут в другой мир, то вернуться обратно они не смогут. Единственная возможность — если эмпат и прагматик выполнят работу друг друга и перекрёстно решат те задачи, которые ставили себе в новом мире. Ты мою задачу решил. Надеюсь, что я твою тоже, хотя и не полностью.

Девушка замолчала и посмотрела на меня пристальным взглядом.

— Насчёт твоей мне понятно… а про мою нет, — пробормотал я, сглотнув.

Лена едва заметно усмехнулась. Сначала мне показалось, что горько, но потом понял, что нет — снисходительно.

— Странно. Если наши миры идентичны, то, угодив в прошлое, каждый правильный попаданец из постперестроечной России примется или прогрессорствовать, или уничтожать будущих негодяев и подлецов, виновных в развале великой страны. Причём, абсолютно неважно, в качестве превентивной меры он будет делать последнее или из мести, главное, что без трупов врагов никакое спасение Родины, по его мнению, не состоится. Мы часто по этому поводу спорили. Я говорила, что личный террор ничего не решит, а ты… ну, в смысле, мой муж всегда утверждал обратное. Здесь ты, как я заметила, прогрессорствовать так и не начал. Значит, как мой Андрей, готовился убивать негодяев. Вот это, я полагаю, и было твоей основной задачей в этой реальности.

— Так, значит… ты… — начал я потихоньку догадываться, припоминая Свердловск и Питер.

В ответ Лена опять усмехнулась. На это раз действительно горько.

— Если мужчина не может исполнить свой долг, за него это приходится делать женщине.

Я невольно поморщился. Слова как будто бы правильные, но прозвучали они… как-то фальшиво что ли. Да и двусмысленно, чего уж там.

— Ладно. С этим понятно. Но что ты собираешься делать дальше?

— Как это что? — удивилась Лена. — Вернуться домой, конечно.

— А зачем тебе эти мои… технические устройства? Ведь все условия уже выполнены.

— Это условия необходимые, но не достаточные. Без них техника не сработает, но без техники возвращение просто не состоится. Сам механизм я пониманию не очень, но вот Степан Миронович… — она оглянулась на комитетчика. — Степан Миронович знает, как это делается.

— Он-то, может, и знает, только зачем ему это? — пришла моя очередь усмехаться.

— Что это? — не поняла девушка.

— Зачем ему тебе помогать?

Лена пожала плечами.

— Странный вопрос. Ему и его начальникам нужны технологии переносов во времени…

— Угу. Чтобы использовать их потом в личных целях. Хорошенькая перспектива, ты не находишь? — проговорил я с сарказмом.

— Похоже, ты так ничего и не понял, — покачала головой собеседница. — Моему куратору и людям из Комитета нужны эти технологии не для того, чтобы перемещаться в другие времена и реальности. Они лишь хотят защитить свой мир от таких, как мы, попаданцев, неважно, случайных или умышленных. Им не нужны прогрессоры и мессии, им не нужны знания о чужом будущем. Им надо, чтобы им всего-навсего не мешали.

— Это он сам тебе рассказал? — кивнул я на стоящего в проёме «куратора».

— Ты его просто не знаешь, поэтому и не веришь, — дёрнула щекой Лена. — Да и потом, какая уже теперь разница? Свою миссию здесь ты провалил. Не знаю, как ты теперь будешь отчитываться перед начальством, а для меня возвращение — это благо. Мой дом не здесь, и там, в отличие от тебя, меня любят и ждут.

Она поднялась со стула и повернулась к «чекисту»:

— Всё, Степан Миронович, я закончила. Мы можем ехать.

Свиридяк отлепился от стояка и крикнул в темноту коридора:

— Махов! Давай сюда!

Через пару секунд в проёме нарисовалась физиономия бывшего приятеля Лены.

— Останешься здесь, с ними, — приказал ему комитетчик. — Следи, чтобы никто не сбежал.

— Сделаю, — осклабился Махов.

— А разве мы не поедем все вместе? — нахмурилась Лена.

— Увы, Елена Игоревна, — развёл руками «чекист». — Это риск, а я не хочу рисковать. Сперва надо всё проверить, вдруг там какой-то подвох.

— Степан Миронович! Мы так не договаривались!

— Елена Игоревна! Не забывайте, вам волноваться вредно. Мы обещали отправить вас в будущее, и мы это сделаем, всё остальное детали. Поводов беспокоиться нет, после проверки мы за вами вернёмся. О’кей?

— Ладно. Пусть так, — нехотя согласилась Лена.

— Ну, вот и отлично, — ухмыльнулся «куратор».

Все трое вышли из комнаты.

Свет выключился.

Дверь затворилась.

Я остался один…

[1] «Гость» — группа «Аквариум» — «Синий альбом», 1981 г.

Через минуту за окном снова послышался шум мотора, потом заскрипела ворота, и «невидимая» машина выехала со двора.

Из-за двери никаких звуков не доносилось.

Странно, но больше всего меня сейчас беспокоило не то, что я по собственной глупости оказался в ловушке, поверив своей бывшей подруге, а то, что она в этот миг, возможно, находится наедине с Витьком. Нет, это была не ревность. Ни ревности, ни тем более ненависти я не испытывал. Я, скорее, боялся. Боялся, что Лена, как бы она сегодня ни относилась ко мне, совершит ошибку и попытается договориться с этим уродом.

Да, она меня обманула. Да, в нынешней ситуации она меня просто использовала. Но, несмотря на это, я был благодарен ей.

Всю жизнь я считал себя однолюбом, потом, очутившись здесь, неожиданно понял, что это не так, и только теперь выяснил, почему. Всё оказалось на удивление просто. В каждой реальности для меня существовала только одна женщина. В изначальном мире это была Жанна. В мире под номером три — Лена. И они никак не могли пересечься. Только случайно, по какому-то странному выверту судьбы, причудливо соединившему их здесь, в реальности номер два, и воткнувшему между ними меня.