Владимир Тимофеев - Три кварка 3 (1982-2012). Конфайнмент

— Ну? И о чём это вы тут воркуете, голубки?

Щёлкнула клавиша выключателя, помещение залило светом.

Я невольно зажмурился, а когда разноцветные круги перед глазами исчезли, увидел направленный на меня пистолет.

Стоящий в дверном проёме Витёк скалился на нас глумливой ухмылкой.

— Ты не выстрелишь. Кишка у тебя тонка, — процедила Лена сквозь зубы.

— Да неужели? — фыркнул Витёк и нажал на спуск.

Пуля прошла прямо у меня над макушкой.

Гильза упала на пол и покатилась по доскам.

Я смотрел на неё, словно заворожённый.

Латунный цилиндрик остановился в полутора метрах от стула.

— Никак обмочился, студент? — хохотнул Махов.

Отвечать я не стал. План, как спастись, уже вырисовывался. Оставалось только дождаться, когда руки и ноги снова начнут работать.

— А меня Мироныч предупреждал, что сбежать попытаетесь, — продолжил Витёк. — Он даже разрешил грохнуть кого-нибудь. Но только кого-нибудь одного. Другой или другая ему для эксперимента понадобится. Так и сказал: «Пали в кого хочешь, но хотя бы одного подопытного оставь. Главное, чтобы ещё живой был, когда его в ящик засунем». Что это за ящик такой, я не в курса́х, да мне и без разницы. Мне интереснее, кому из вас прямо сейчас в бо́шку стрельну́ть, а кого на развод оставить, чтобы Мироныч не зверствовал.

Махов чуть опустил пистолет и забулькал дебиловатым смехом:

— Гы-гы-гы. Ладно. Не ссыте. Это я пока просто шутю. Но ежели что, обоих пришью и плевать на Мироныча! — погрозил он стволом и кивнул Лене на упавшие на пол верёвки. — А ну-ка, свяжи его снова! И не халтурь! Я проверю.

Девушка стиснула зубы, но подчинилась.

Когда она повернулась ко мне и на миг закрыла Витьку́ обзор, я тихо проговорил:

— Ты влево, я вправо. На счёт два.

Лена едва заметно кивнула и сделала вид, что пытается распутать верёвку.

— Э-э, поживее давай! И вбок отойди, а то я не вижу, вяжешь ты или нет.

Заговорив, Махов отвлёкся.

Лучшего момента, чтобы реализовать мой план, нельзя было и придумать.

— Раз, два.

Я кулем свалился на пол. Лена метнулась в другую сторону.

Миг, и стреляная гильза оказалась у меня между пальцами. Ещё миг, и она полетела в клавишу выключателя. Люстра погасла, комната погрузилась во тьму.

— Ах, ты ж, б…!

Два подряд выстрела полыхнули яркими вспышками.

Витёк палил наугад. Туда, где нас уже не было.

Следующей моей целью стали валяющиеся в углу гантели. Я заприметил их ещё во время допроса. Всего пять шагов, секундное дело.

Увы, я себя переоценил. Затёкшие ноги восстановиться полностью не успели.

Уже на втором шаге левая неожиданно подломилась, я пропахал носом доски, и это было ещё не самое страшное. Через мгновение свет в комнате снова зажёгся.

— Молись, сука!

Убрав с выключателя руку, Махов вскинул оружие.

В запасе у меня оставалось не больше секунды.

Я кувыркнулся к гантелям.

Грохнул выстрел. Следом ещё один.

Из-за спины послышался болезненный вскрик.

Сердце как будто стянули стальными обручами, однако остановиться и оглянуться я был сейчас просто не в состоянии. Все силы ушли на то, чтобы дотянуться наконец до гантелей, подхватить ближнюю и метнуть в Махова.

Килограммовая чушка ударила урода в плечо. Витёк заорал, пистолет вывалился из его рук и брякнулся на пол.

Лишь после этого я смог повернуться к Лене.

Она лежала ничком. Её голова была неестественно вывернута.

Не помня себя, я рванулся на ватных ногах к Витьку и со всего размаха впечатал гада в ближайшую стену. Сквозь застилающую взгляд багровую пелену я видел его раззявленный рот, выпученные, как у рыбы, глаза, летящий навстречу пол, подвернувшуюся под руку гантель…

Опомнился только тогда, когда последняя стала совершенно скользкой от крови.

Странно, но никакой брезгливости я не испытывал.

Бросив железку, оттолкнулся от трупа… поднялся… пошатываясь, словно пьяный, добрёл до неподвижно лежащей девушки и рухнул перед ней на колени.

Мне отчаянно хотелось поверить, что всё это просто сон, который вот-вот закончится.

Ведь, по любым правилам и законам, Лена никак не могла очутиться на линии огня. Мы же договорились, что разбежимся в разные стороны. Почему она рванулась за мной? Неужели надеялась, что её бывший жених не станет стрелять, если она окажется между нами?

Я осторожно перевернул погибшую. Пуля попала ей в сердце. Без шансов.

Свет снова погас.

Наверное, опять пробки.

Не знаю, зачем, но я подхватил под мышки лишенное жизни тело и приподнял так, словно надеялся, что моя подруга лишь спит и разбудить её можно, только обняв и прошептав на ушко что-нибудь ласковое.

Чуда не получилось. Разбудить её так и не удалось, как ни старался.

В окна светила Луна, я сидел на полу и молча раскачивался из стороны в сторону, прижимая к себе мёртвую Лену. Девушку, которую я любил. Девушку, которую я предал…

Я вижу тучи — а может быть, я вижу дым.

Пока было солнце, я думал, что пел, я думал, что жил.

Но разве это настолько важно — что ты хочешь ещё?

Ведь никто из нас не выйдет отсюда живым… [1]

От Шереметьевского до кацнельсоновской дачи было всего полтора километра. Пятнадцать минут пешком и ещё пять на рекогносцировку. Это если всё делать быстро. До контрольного срока оставалось всего ничего. Не успеешь, повторной попытки может и не случиться.

Тем не менее, спешить я не собирался.

Чтобы хоть как-то прийти в себя, требовалось, в первую очередь, время.

Идти по заснеженной тропке, с непокрытой головой, в расстегнутой куртке, чтобы холодный ветер выбивал из мозгов всё, что мешало достижению цели — лучшего способа я придумать не смог. Поэтому и переставлял одну за другой ноги, удаляясь всё дальше и дальше от места, где потерял Лену, а в голове всё крутилась и крутилась дурацкая, но оказавшаяся внезапно пророческой песня из ЗиЛовской магнитолы:

Когда гроза, мне легче дышать — это факт;

Не бойся грома, он всегда попадает в такт.

Цветы, что я подарил тебе, будут стоять до утра,

Но никто из нас не выйдет отсюда живым…

В какой-то момент мне и вправду почудилось, что жизнь кончена, и если бы в «трофейном» ТТ отыскался хотя бы один патрон, я бы не задумываясь выстрелил им в себя. Лена ведь говорила, что если мы умрём вместе, мир, возможно, спасётся.

К счастью ли, к сожалению, но пистолет оказался пустым — Витёк выпустил в нас весь магазин, а больше патронов я не нашёл, и мысли о смерти мало-помалу ушли, сменившись другими — злостью и страстным желанием отомстить. Выживет этот мир или нет, получится ли у меня вернуться обратно в будущее — какая, в сущности, разница, если в моём ещё не свершившемся прошлом останутся жить убившие Лену уроды?