Артем Зайцев - Раб Бури [СИ]

— Я не уверен, что на Энкель-Росс когда-либо была мода. Множество жилых многоэтажек, которыми обстраивали как можно плотнее, на меньшее количество места, — Айсер поморщился.

— Ну вот, а на Земле всё наоборот. Даже моему отцу пришлось снести несколько верхних этажей нашего загородного домика, чтобы не уступать соседям. Правда это было до моего рождения.

— А построить новый дом он не мог?

— Ой, ты бы знал, как на земле порой бывает трудно найти подходящее место. Планета ведь самых богатых людей в галактике!

— В человеческой галактике.

— Думаешь, — воспоминания огорчили Луну, — те инопланетяне и вправду существуют?

— Ты про нападение на Мартиньяо? Не знаю, — Айсер увидел, как милое личико его возлюбленной сделалось печальным. Он остановился, прижимая её к себе. — Малыш, ну что ты, всё будет в порядке. Нам здесь, на Закрофе, ничего не угрожает.

Айсер подвёл Луну к перилам, целуя её в губе. Она прижала палец к его губам, прерывая процесс.

— Играешь в защитника, дорогой? Это так мило, — она звонко рассмеялась.

Айсер сделал важный вид, провёл рукой по её бедру, и отошёл в сторону, будто ничего не случилось. Он спиной облокотился на перила, всматриваясь в её милое личико.

— Вам нравится наш новый дом, madame?

— Айсер, твой французский ужасен! — Луна придала своей улыбке некий ироничный подтекст, надув губки. Она последовала его примеру, облокотившись на перила, и смотрела вдаль на мирно покоящийся водяной покров. Айсер наблюдал за её лицом, оказавшемся для него в профиле, наслаждаясь изгибом её губ, ровным носиком, мягкой кожей, ароматом которой притягивал его к ней. — Здесь joliment, — произнесла она с идеальным французским, без какого-либо акцента.

Айсер сделал вид, что не понял её.

— Ой, милый, не говори, что ты не понял меня!

— Ни слова, — с серьёзным видом ответил он.

— Я как-нибудь научу тебя французскому.

— И как же ты это сделаешь? — Айсер подыгрывал ей в их совместной игре.

— Как-нибудь, — она хищно улыбнулась ему в ответ.

Они смотрели друг на друга, соприкасаясь взглядами. Остальной мир их не волновал, пусть подождёт. Невесть откуда налетевший слабый ветерок трепетал волосы Луны, придавая ей ещё более сексуальный вид для восприятия Айсера. Он провёл ладошкой вдоль по холодной трубе, дотягиваясь до её руки. Он ласкал её, проводил по поверхности кожи, наслаждаясь физическим контактом. Ему больше не было ни до кого, и ни до чего дела. Ни до приезжающих по дороге машин, ни до зелёного мха, проросшего сквозь бетонные пролёты, ни до отражения мира на водяной поверхности. Он смотрел в её глаза, пропадая в них полностью. Весь его мир был занят Луной, и больше ему никто не был нужен. Она была его спутником, путеводной звездой. В прямом смысле. Айсер уже и не мог представить себе жизнь без неё. Наслаждаться жизнью для него было эквивалентно наслаждаться Луной, освещающей его жизнь. Иногда ему казалось, что до встречи с ней он существовал, но никак не жил полной жизнью. Он хотел сбежать с ней ото всех, на край мира, и казалось, что его мечта осуществилась. Лишь следовало поверить в неё и продолжать жить. Он покинул родной дом ради неё, а она — ради него. Их любовь была самой настоящей, тем единственным, во что Айсер верил и знал.

Луна молча обняла его руку, улыбаясь. Айсер чувствовал лёгкое наслаждение, передающееся электрическими импульсами по нервным окончаниям. Лёгкий ветерок, заставляющий трепетаться волосы его возлюбленной, касался и их рук, сцепленных воедино, предпринимая жалкую попытку унести их общее тепло, передаваемое между телами.

— Я люблю тебя, — Айсер говорил от чистого сердца, искренни, и никто не смог был обвинить его в фальши. Толька эта мысль и вертелась у него на голове с того момента, когда их губы впервые соприкоснулись, когда он вдохнул её аромат. Будто он нашёл заброшенный сад богов, вошёл в него, но навсегда решив для себя, что никогда не покинет его.

Губы Луны приоткрылись, пропуская внутрь воздух. Улыбка пропала с её лица. Она смотрел на Айсера, как смотрят друг на друга влюблённые, разделённые на долгий промежуток времени, но нашедшие друг друга вновь, боясь вновь потеряться.

— Айсер, я тоже тебя…

Недосказанное навсегда застыло в пространстве. Айсер знал, что она хотела сказать. Они уже признавались друг другу и раньше, но в этот раз он так и не услышал завершения. Никогда стало константной для него в этот момент. Это был последний раз, когда он видел её: её лицо, частично закрытое кудрявыми волосами, гонимыми ещё лёгким ветерком, ослеплённое яркой вспышкой, зажжённой где-то за спиной Айсера, и её глаза, смотрящие на него. Молящие о помощи.

В следующий миг весь мир провалился для Айсера в ослепительное пятно, скрывшее собой всё остальное. Больше он ничего не видел. Не видел Луну, всё ещё стоящую перед ним, ни огромной ядерной сферы взрыва, чей эпицентр сжёг всё под собой. Айсер, лишившийся зрения, всё ещё держал руку Луны, но перестал этого чувствовать. Обжигающее тепло поглотило всё вокруг него. Боль была настолько сильной, что он физически перестал её ощущать. Айсер закричал, но в ужасном завывании не слышал собственный голос. Он звал Луну, но не мог ничего расслышать. Порыв ударной волны сорвал их с места, унося куда-то далеко, в сторону от озера, вместе с деревьями и зданиями, сорванными словно ромашки в центре урагана.

Айсер пришёл в сознания. Он смог открыть свои глаза, преодолевая боль, каскадом проходившей по всему телу. Он лежал под горой мусора и обломков, окружавших его. Было темно и Айсер плохо видел, не в силах понять, где находится.

— Луна? — он попытался крикнуть, но горло сильно болело, позволив ему лишь прохрипеть, от чего ему захотелось откашляться. Во рту он ощущал привкус железа и рвоты. Глаза слезились, а живот и голова дико болели. Айсер ухватился за ближайшую корягу, пытаясь наощупь вылезли на свет, проходивший сквозь того нагромождения мусора, засыпавшего его. Он медленно полз наружу, оползая и отталкивая от себя преграды перед собой. Он часто резался об выпирающие металлические объекты, но боль казалось ему какой-то ненастоящей, слабой, по сравнению с той, которую он ощущал внутри себя.

Оттолкнув искорёженный кусок метала, некогда бывший периллой, Айсер вылез наружу. Свет обжигал его глаза, и Айсер закрыл их, пытаясь к нему привыкнуть. Ему пришлось просидеть минуты три, тяжело дыша, прежде чем он смог перевести дух. Слюна стекала с уголка его губы. Борясь с болью, он всё же раскрыл свои глаза, подставляя их коричневому небу, укрывшем собой солнце. Из глаза потекли капельки влаги, но только одним из них Айсер видел хорошо. Другим, левым глазом, он едва различал цвета, а свет был лишь блеклой, тусклой копией самого себя. Радиоактивный пепел осыпался снегом на землю. Его частички уже остыли. Они летали в воздухе, описывая незамысловатые пируэты на фоне коричневых облаков, затянувших собой всё от горизонта до горизонта. Больше не было целых зданий, превратившихся в горы мусора и металлолома, на которых сидел Айсер. Лесные деревья были вырваны с корнями. Их обожжённые стволы смешались с разрушенными зданиями. Грибовидное облако взрыва нависло на севере в километре-полтора. Оно едва различалось на фоне такого же неба.